– Расскажи про Сашку, – сказал я.

– Таинствен и занят, как всегда. Говорят, что он вполне может получить доктора наук, да сам не хочет, все ему некогда. А зимой группе из института, в том числе и Чернышеву, дали премию. Какую и за что – нам, простым смертным, не сообщили. Но знаю, что много денег. Как раз хватило на «москвич».

– Сашка водит?

– Куда ему! Я его и близко не подпускаю.

– Ты выпьешь со мной?

– В другой раз. Когда придешь к нам. А сейчас мне вести машину. В отличие от некоторых, я не такой уж классный шофер. Не рискую. Руслан, может, хватит? Смотри сам. Только потом не расползайся, чтобы мне не пришлось собирать тебя ложками…

– Алка, скажи, ты мне не изменяла до…?

– Спасибо. По-моему, нам пора ехать. Или у тебя еще? Давай выкладывай, не стесняйся.

– Не обижайся, Алка, я имею право на несколько вопросов, пускай очень глупых.

– А как ты сам думаешь?

– Не знаю.

– Похоже на тебя. Нет. Понятно? А теперь извинись.

У меня есть скверная привычка: что бы ни произошло вечером – к восьми как штык являться на работу. А ведь, наверно, можно было организовать бюллетень или договориться с мастером. И наплевать мне на то, что весна и техосмотр и частники проклятые лезут на станцию через все щели.

В пять часов я сказал «баста», поехал в город, посидел сначала в одном месте, потом в другом, потом почему-то оказался в третьем, всюду пил, а на меня не действовало.

За моим столом устроилась пара – тихий, пришибленный мужичок в очках и молодящаяся старушка, давно прошедшая через все медные трубы.

Впрочем, я не очень к ним присматривался. Я в сотый раз «отрабатывал» занимательную историю одного моего знакомого, некоего Руслана Звонкова. Некий Руслан Звонков поначалу был весьма способный юноша. Даже чего-то хотел, большого и общественного. Потом он женился на Алле и уверовал, что в ней вся его жизнь. Алла казалась ему очень красивой и очень умной. А она была просто глупой девчонкой и вышла за Звонкова потому, что в один прекрасный момент решила, что у нее все уже в прошлом. На самом же деле жизнь ее только начиналась и ей нужен был сильный, самостоятельный человек. А один мой знакомый, некий Руслан Звонков, был тряпкой, о которую Алла вытирала ноги. И в конце концов встретила того, кто был ей нужен, полюбила его и ушла от Звонкова.

Ушла жена. Конечно, трагедия. Но у людей случалось и похуже. Они теряли на фронте зрение, ноги – и ничего, не ломались. А мой знакомый, некий Руслан Звонков, тут же сломался. Причем в своем падении он был высокомерен. Дескать, вы все, остальные, тоже не первого класса. Светочей науки и культуры из вас не получилось, вы уже показали, на что способны. Я, правда, ничего не показал, но тоже мог бы и, наверно, добился бы больше вас, если бы не обстоятельства.

А между прочим, вся наша жизнь складывается из обстоятельств.

Вот какая история произошла с Русланом Звонковым. Эту историю впервые четко сформулировала, рассказала ему Алла. А до Аллы ее рассказывали Звонкову его старые товарищи, у которых было достаточно времени изучить все его «номера».

Руслан Звонков, обидевшись на себя, еще пуще обиделся на своих товарищей. А они ведь сначала встали на его сторону. Но уж очень гордый человек был Руслан Звонков.

Интересно, на чью сторону встали бы ребята, случись все наоборот? Если бы Звонков был крупным специалистом, ученым, а Чернышев вкалывал бы слесарем?

То-то и оно! Победителям все прощается!

А Руслану Звонкову остается сидеть в этом заведении, говорить о себе в третьем лице и ненавидеть всех и вся.

Очкарик опять заказывает бутылку. Лихо раскалывают тебя, друг ситный. Главное, есть на что заказывать. А мой лимит на сегодня кончился.

Что? Наливают мне? Уговаривают?

Еще по одной! Почему бы и нет? Не пьет только телеграфный столб: у него чашечки вниз.

Через некоторое время мне казалось, что лучше людей, чем мои собутыльники, не бывает на свете.

И меня несло:

– Я работяга! Понял? И точка! Вкалываю с утра до вечера. Меня кормят мои руки. Зарабатываю очень даже прилично. Скоро куплю машину. А пока капитаны, журналисты, печки-лавочки, все бегут ко мне на поклон: запчастей не достать! Но это все ерунда. Звонков еще себя покажет. Знаете, какие у меня товарищи? Во, фотография в любом киоске продается. Юрка – артист, в фильме играл… Знаменитый. Вместе в школе учились. А Мишка? Красивый был парень. Все девчонки из ближайших школ в него влюблялись. А сейчас он во Внешторге. Миллионами ворочает. Кто ни приезжает – Рокфеллер, Морган, – все к нему. Захочет Мишка – заключит контракт. Нет – покажет кукиш! Вот он какой! Яшка, дружок мой, пока мы здесь водку пьем, всю страну объездил. Нет ни одного города, ни одной деревни, где бы он не был. Живут люди! А Ленька на заводе, начальник участка. Брошу я свою контору, приду к нему, скажу: «Ленька, возьми меня к себе». А ему это плевое дело. Перед ним директор на задних лапах прыгает. Как Ленька скажет, так и будет. Но, мальчики, слушайте меня, все это ерунда по сравнению с Сашкой. Сашка – ба-альшой человек. Что он там делает, уму непостижимо, ему не то что директор – министр нипочем. Американцы бы за его голову столько долларов отвалили… В следующее воскресенье все ребята собираются. Традиция. И меня приглашают. Все они важные персоны, а как же без меня? Я там главным гостем буду. Ждут не дождутся. Соскучились! Эх, братцы, на какой я женщине был женат! Джину Лоллобриджиду знаешь, итальянскую кинозвезду? Так Джина и в подметки ей не годится… Ладно, дело прошлое. А я могу жениться хоть сейчас. Спорим! Позвоню по одному телефону. Лида, архитектор, интеллигентная девушка. На юге за ней и Марик, и Толя, и даже поэт – все хвостом ходили. А она только на меня смотрела. Каждый день возвращается с работы, спрашивает: «Руслан звонил?» А я молчок. Я еще успею. Никуда она от меня не денется. Но ты, Валя, – да брось, сними очки, – ты молодец. Тебе повезло. Зина – мировая баба. Зина, мы пьем за твое здоровье.

Утром я встал рано. Трещала голова. Мне было и муторно, и не потому, что с похмелья, а потому, что я вспомнил, какую чушь порол вечером. Я испытывал даже не стыд и не отчаяние – просто мне было так плохо, что хотелось повеситься, и чем скорее, тем лучше.

Не знаю, что бы я с собой сделал, если бы не скверная привычка: что бы ни произошло накануне – к восьми как штык являться на работу.

Празднично накрытый стол. Юрка играет на гитаре. Ленька и Мишка спорят о футболе. Чернышев скептически наблюдает, как Пятерка танцует с Аллой. А что делают Таня, Лена и Галя? Суетятся. Как всегда, не хватает вилок. Решается принципиальный вопрос: класть ли в салат майонез? Наконец все садятся. Но почему-то никто не торопится, никто не кричит: «Мужики, уходит время дорогое!» Как-то уж очень основательно накладываются в тарелки шпроты, бычки, сыры и разные другие печки-лавочки. Кто-то вспоминает старый анекдот, но его слушают вполуха, все посматривают на дверь.

– Ну его к черту! – говорит Ленька. – Это ему не школа, чтоб опаздывать.

– Верно, нам больше достанется, – поддерживает его Пятерка. – Начали, ребята. Юрка, давай текст!

Юрка произносит тост.

Шум, смех. И опять все затихает.

– Алла, – спрашивает Чернышев, – ты точно с ним договорилась?

– Абсолютно, – отвечает Алла. – Он клялся, что придет.

– Ребята, – предлагает Юрка, – может, позвонить ему? Или, еще лучше, заехать? У меня такое чувство, что мы перед ним виноваты. Все-таки он скромный парень, простой работяга.

Нет, так не пойдет. Переиграть! Когда ты был с Аллой во Внукове и сказал нечто подобное, она тебя сразу остановила: «Только, ради бога, не говори этой фразы при Сашке». – «Почему?» – «Не советую!» – «А что тут криминального?» – «Наоборот, очень удобные слова, но подумай». – «Алка, ты права». – «Понял?» – «Да, спасибо».

Начнем сначала. Итак, празднично накрытый стол. Юрка играет на гитаре. Мишка рассказывает Леньке, как он торгуется с акулами западного бизнеса. Чернышев… В общем, экспозиция та же. Но когда все усаживаются, вдруг звонок, и на пороге появляется Руслан с очаровательной интеллигентной девушкой.