Потом вдруг мост загрохотал, он весь сотрясался, так что я крепко ухватился за железные балки; приближался поезд, и мост под ним прогибался, грозя переломиться, паровоз выпустил пар, окутав меня всего влажными клубами и дымовой гарью, но вот паровоз с тендером достиг другого конца слегка изогнувшегося моста, вот уже стал быстро удаляться от меня и последний вагон, увозя с собой стук колес, и в хвосте поезда качался фонарь и подпрыгивал бело-красный круглый щит - знак того, что состав кончился. Но когда мост содрогался так, что чуть не сбросил меня вниз, и когда паровоз окутал меня паром и дымом, в клубах которого померкло солнце, я не испугался, потому что, даже свались я в воду, со мной бы ничего не случилось, ведь на мне была сорочка от Милана Гендриха, улица Палацкого, 156.

Потом я встал и побежал по верхнему настилу железнодорожного моста; на той стороне реки укладывали на воз розовый клевер, и я, миновав мост и посмотрев вниз, увидел, что мужчина в белой рубашке - не кто иной, как господин настоятель. Теперь он стоял на возу по колено в клевере и принимал все новые и новые охапки, рядом, утопая в клевере по самый пояс, стояла красивая барышня Шафаржикова, а ее сестра в сапогах сильными взмахами вил подавала клевер наверх; потом она взяла вожжи, подвела воз к следующей копне и опять начала собирать вилами розовые цветы и закидывать их на воз, где господин настоятель подхватывал клевер и разравнивал его, и у него еще находилось время сыпать пригоршни цветков на голову красивой барышне, она смеялась, ее волосы были полны клевера, и вдруг, подобравшись к настоятелю, она сама бросила ему на голову большую горсть розовых цветов. Господин настоятель погрузился уже в клевер по пояс, воз был так нагружен, что женщина внизу не видела обоих, ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы закинуть вилами клевер наверх, где всякий раз показывались только руки настоятеля, который его принимал. И вот старшая сестра, взяв вожжи, подвела скрипучий воз к последней копне, и я с моста увидел, что господин настоятель вдруг в этом клевере упал на барышню, так он и лежал на ней, засыпанный розовыми цветами, и внезапно, наклонив голову, всю в клевере, поцеловал девушку долгим поцелуем, она же сомкнула руки у него на затылке; воз скрипел, лошади тянули его, так что кожа на их мощных ляжках собиралась складками, а господин настоятель все лежал на барышне и целовал ее, ноги у нее были раскинуты, широко раскрытые глаза глядели в небо. Старшая сестра остановила лошадей, набрала полные вилы свежего клевера, но наверху его никто не подхватил, потому что господин настоятель лежал в клевере на девушке, волосы и лица у обоих были засыпаны розовыми цветами, и они целовались так долго, что, казалось, лишились чувств. И при этом я знал, что с господином настоятелем ничего не случится, ибо свою белую рубашку он купил в магазине Милана Гендриха, улица Палацкого, 156.