Полный энтузиазма, Гантенбринк предложил Штадельману разработать еще более мощного робота, Упуаут II, чтобы начать решительный штурм тесных и труднодоступных шахт. При разработке новой машины необходимо было учесть трудности, с которыми в начале 1992 года столкнулся се предшественник. Ему теперь дали отставку и в шутку назвали отцом Упуаута. Как решил Гантенбринк, Упуаут 2 должен быть компактнее, проворнее и намного сильнее. Конструкцию было решено разрабатывать абсолютно заново, и с этой целью в лаборатории в Мюнхене была собрана специальная бригада из инженеров – механиков и электронщиков, в основном добровольцев.

В течение следующего года им удалось создать буквально чудо космической эпохи. Корпус робота был изготовлен из особо легкого, но жесткого алюминиевого сплава, который использовался в авиастроении. На него был установлен хитроумный лазер для обследования узких и недоступных уголков шахты. Из сотен электронных компонентов были собраны электронный «мозг» и система наведения робота. Впереди и сзади от основного корпуса были размещены специальные моторы и приводы, причем для повышения устойчивости использовались специальные стальные распорки. Чтобы гарантировать, что робот будет крепко держаться в шахте, были установлены специальные гидроцилиндры высокого давления, способные создавать усилия до 200 килограмм. Была разработана новая видеосистема, которая могла поворачиваться в целях расширения обзора как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскостях. С двух сторон от камеры устанавливались мощные осветительные лампы. И, наконец, специальный 8-колесный привод (4 колеса к полу, 4 – к потолку) должен был обеспечить прибытие робота к конечной цели.

В конце 1992 – начале 1993 года, пока Упуаут 2 конструировался и изготавливался в Мюнхене, Рудольф Гантенбринк договорился, что вместе с ним в Египет приедет телевизионная бригада для съемок предстоящего обследования шахт камеры Царицы. Когда он с бригадой (включая режиссера Йохсна Брейтенштейна и его помощника Дирка Бракебуша) прибыл в Каир 6 марта 1993 года, оказалось, что и обследование, и съемка отложены в связи, как сначала показалось, с незначительной административной проблемой: Германский археологический институт не получил пока необходимого разрешения на съемку от Египетской организации древностей. Видя, что разрешения все нет и нет, сначала доктор Штадсльман, а затем Гантенбринк обратились лично к Захи Гавасу, генеральному директору Организации по пирамидам Гизы, который дал устное разрешение на съемку [51].

Тогда началось обследование.

Середина марта 1993 года оказалась критической точкой для работы Рудольфа Гантенбринка в Великой пирамиде, в первую очередь по следующим причинам: а) все мероприятия обошлись ему в довольно приличную сумму денег (включая 250 тысяч долларов только за исследования и разработку робота); б) съемка коммерческого документального фильма производилась за счет личных средств и в) согласно графику работ, съемку надлежало закончить в последнюю неделю марта.

Примерно в то же время, как рассказывает Гантенбринк, Штадельман вспомнил об Ули Каппе и ликвидировал официальную поддержку, которую ранее Германский археологический институт оказывал обследованию шахт.

Может быть, кто-то другой в такой момент остановился бы и смиренно отправился домой. Однако Гантенбринка смиренным никак не назовешь. Чувствуя, что он на грани открытия, Рудольф решил идти вперед – с поддержкой Штадельмана или без.

Ключевой фигурой в этот Момент становился Захи Гавас, чей личный авторитет на площадке был эквивалентен официальной поддержке работы Гантенбринка. Даже его «устное разрешение» означало на плато Гизы очень многое. Для гафиров, охранявших вход в Великую пирамиду, оно было все равно, что мандат с подписью и печатью; при этом очень важно, что к нему серьезно относились не только Гантенбринк с его бригадой, но и молодой инспектор от ЕАО Мухаммад Шахи, которому было поручено работать вместе с немцами [52].

Поэтому Гантенбринк рассудил, что вправе продолжать работы в камере Царицы, входить и выходить из пирамиды. Что он успешно и делал, в результате чего наметился значительный прогресс в обследовании роботом обеих шахт.

Рано утром 21 марта 1993 года, перед началом рабочего дня, он, как обычно, нанес визит Захи Гавасу в кабинете последнего на плато Гизы и там, к своему ужасу, узнал, что директора пирамид отстраняют от должности в связи с не имеющим к нему никакого отношения скандалом вокруг пропажи некоей статуи времен IV династии [53]. Гавас вернулся на свой пост лишь в апреле 1994 года.

Этот неожиданный поворот событий случился в самый неподходящий момент, так как на 21 марта 1993 года Упуаут //находился глубоко в южной шахте камеры Царицы и был, по мнению Гантенбринка, очень близок к концу путешествия. Так что обследование было необходимо продолжать. Судьба приготовила Гантенбринку удивительную встречу на следующий день, 22 марта (кстати, день весеннего равноденствия).

В этот судьбоносный день вместе с ним в камере Царицы находились Йохен Брейтенштейн, Дирк Бракебуш и Мухаммад Шахи [54]. К 10 часам утра Гантенбринку удалось довести Упуаута II до глубины 51 м. В районе 54 метров робот уперся в какое-то препятствие на полу шахты, что грозило остановить дальнейшее продвижение; но, слава Богу, удалось сманеврировать. Затем, примерно через час, точнее в 11.05, на глубине 60 метров, стены и пол оказались ровными и гладкими, и робот внезапно (хотя можно сказать и «как раз вовремя») оказался в конце своего путешествия.

Как только на экране маленького телевизионного монитора появились первые кадры с изображением «дверцы» со специфическими металлическими деталями, Рудольф Гантенбринк сразу осознал огромное значение своего открытия. Именно в такие моменты и делается археологическая история![55] Ведь это было не только возбуждающее, но и важнейшее открытие внутри самого знаменитого и самого загадочного в мире древнего монумента.

Интересно отметить, что под нижним западным углом «дверцы» виднелась щелка, попав в которую красная точка лазера исчезла. В этот момент желание заглянуть под «дверь» и посмотреть, что за ней находится, было, наверно, почти невыносимым. Щель, однако, была слишком узкой, чтобы в нее можно было подглядывать с помощью камеры Упуаута. Чтобы это сделать, нужна была дополнительно линза с волоконной оптикой; но, чтобы соорудить такую систему, потребовалось бы несколько дней, а может быть, и недель.

После того как спало первое возбуждение, первым инстинктивным действием Гантенбринка было убедиться наверняка, что уникальные видеокадры, которые он наблюдал на экране, как следует записаны. Убедившись, что запись в полном порядке, он и бригада упаковали ленты вместе со всем прочим инвентарем и вернулись на базу – в свой отель «Мувенпик».

В течение нескольких дней после 22 марта ничего не происходило, Германский археологический институт не сделал никаких официальных заявлений для печати. Причина этого, по-видимому, в том, что доктор Штадельман никак не мог решить, в какой форме следовало бы сделать такое заявление.

Во время этого временного затишья Гантенбринк и телевизионщики решили вернуться в Мюнхен. Естественно, они захватили все свое снаряжение, включая 28 видеопленок, отснятых во время обследования. Через несколько дней, в начале апреля 1993 года, Гантенбринк прислал нам копню пленки с открытием «дверцы».

Мы передали эту пленку английским средствам массовой информации.