— Они празднуют рождение Эльгуля! — сказал Тэнд и быстро взглянул на Йесса: — Но этого не может быть. Ведь ты еще жив!

— Молчи и слушай, — ответил Йесс.

Песня оборвалась. Снизу больше не доносилось ни звука, и казалось, весь город вокруг храма притих. Тэнд хотел что-то сказать, но, повинуясь нетерпеливому жесту Йесса, закрыл рот. Прошло несколько минут, а Йесс все к чему-то прислушивался.

И вот наконец пришел ответ на мучивший бога вопрос. Сначала тихо, а затем все громче заплакал ребенок. Йесс застонал.

— Слушайте, падший бог, и те, кто ему служит! — послышался чей-то голос. — Слушайте все! Новорожденный сын Бунты Эльгуль посылает вам свое проклятье! Слушайте! Слушайте!

— Встань так, чтобы мы могли вас увидеть! — закричал Йесс. — Покажи мне моего брата!

В ответ раздался смех:

— Не считай меня идиотом. Ты хочешь убить меня и младенца Эльгуля!

— Это голос Абога, — пробормотал Тэнд и закричал: — Абог! Ты исчадие ада! Где Рилг?

— Я убил его во время второго штурма! Этот придурок мертв, и теперь я главный среди отцов, оставшихся в живых!

— А что тебе это даст? — продолжал выкрикивать Тэнд. — Уходи и забирай эту мерзость с собой! Тебе недолго придется радоваться победе!

Снизу послышался смех. Плач ребенка удалился и затих.

Все, кто стоял на крыше, воззрились на Йесса. Его лицо было бледным, как восходящее солнце.

— Впервые с начала времен Эльгуль и я живы одновременно, — сказал Йесс и повернулся к Кэрмоди: — В роковой день ты прилетел в наш мир, Отец. Ты стал первым землянином, который пережил всю Ночь. Ты первый землянин, который стал Отцом. И теперь все на Кэрине изменилось. Сейчас, с окончанием Ночи, борьба должна была бы прекратиться. Ход следующих семи лет должен быть ясен. Но мой злой брат родился, а я остался жив!

— Сын Бунты, — сказал Тэнд, — что же нам теперь делать?

Йесс молча повернулся и направился к лестничной площадке.

Кэрмоди поспешил за ним.

— Так что же нам делать, сын мой? Неужели мы бессильны?

Йесс остановился и посмотрел на него:

— Возможно, ты и твоя Церковь еще выиграете эту битву, как выиграл ее Эльгуль. Но сейчас нас слишком мало, и мы не можем продолжать удерживать оборону на этой крыше.

— А откуда ты знаешь, что нас мало? — спросил Кэрмоди.

— Посмотри вниз, — ответил Йесс.

Кэрмоди перегнулся через парапет, глянул вниз и от изумления открыл рот. Все ближайшие улицы были запружены тысячами мужчин, женщин и детей. Пока он смотрел на них, они вдруг запели песню.

— Так где же мои сторонники? — спросил Йесс.

— Не теряй надежды, — ответил Кэрмоди.

Он вытащил из сумки на поясе небольшую металлическую коробочку, нажал на кнопку и произнес какие-то слова. Ответа не последовало. Сначала. Но вскоре из динамика послышался голос. Кэрмоди посмотрел на небо. На поле космопорта медленно опускалась огромная металлическая полусфера, сверкающая под лучами солнца.

— Это «Аргус», — сказал Кэрмоди. — Исследовательский корабль Федерации, который находился на орбите, пока экипаж и ученые пребывали во «сне». Теперь они возобновили изучение последствий Ночи. Они услышали наш призыв и помогут нам бежать.

Корабль взвился в воздух и полетел к храму. Вскоре его огромное плоское дно в полкилометра диаметром нависло над крышей. Люк открылся, и оттуда вылетел гравилет. Через несколько минут Йесс, Кэрмоди, Тэнд, жрецы и жрицы уже находились на борту «Аргуса».

А еще через час корабль совершил посадку на одном из пляжей западного берега континента.

Джон Кэрмоди и Йесс стали прощаться.

— Я начну свою борьбу здесь, — сказал Йесс. — Теперь Эльгуль далеко, и у меня хватит времени собраться с силами и подготовиться к визиту наемных убийц.

— Я бы остался с тобой, — ответил священник, — но мне надо сообщить о происходящем моему руководству в Риме. А потом я поеду туда, куда меня пошлют.

Йесс улыбнулся:

— И о чем же ты сообщишь?

— Я буду говорить лишь правду. Только то, что сам видел и слышал. Это, конечно, лишь часть истины, но я должен рассказать о ней. Я собираюсь выразить свое честное мнение о том, что бунтизм — не то, что о нем говорят. Это не высшая религия, которая заменит собой все другие. И ей не удастся занять место моей Церкви и ортодоксальной христианской веры. Бунтизм может привлечь к себе многих неуверенных в себе людей, но он не истина и не универсальная вера.

— И что же заставляет тебя так думать? — все еще улыбаясь, спросил Йесс.

— Разве истинный бог потерпел бы поражение от сил зла? Разве мог «бог добра» совершить такой злой, на мой взгляд, поступок и приказать всем жителям планеты пройти через Ночь?

— Я сын Создательницы, — ответил Йесс, — так же как Христос был сыном Создателя. Однако я не более всемогущ и всеведущ, чем был Христос в своем плотском теле. Я не идеален и не абсолютно «добр». Вспомни, что твой Христос отвечал, когда его называли добрым. Он говорил, что только Бог воистину добрый.

Моей матерью стала Бунта. Но я тот, кто стоит по правую ее руку, а правая рука сильнее левой. Я верю, что судьба уготовила мне победу — на долгое время, во всяком случае. Я стану победителем, и не только здесь, но и в других мирах. Сейчас мать дала видимую победу Эльгулю по какой-то только ей известной причине. И я со временем узнаю ее божественный план.

Конечно, она может быть полностью безразличной к результату, но и тогда победа будет за мной. А если так, то мне нечего бояться. И не думай, что из-за упадка кэринянской цивилизации и зла, выпущенного на волю, бунтизм надолго сойдет с галактической сцены. Может случиться настоящее чудо, и гораздо быстрее, чем ты думаешь. История твоего мира рассказывает о многих народах, разбитых и уничтоженных буквально начисто; но через несколько лет они вновь поднимали головы и сметали с пути своих победителей. — Он указал на сумку с кассетой и спросил: — Ты уже послушал последнюю главу моей Книги?

— Я сделаю это на пути к Земле.

— Я не знаю, когда смогу прочесть ее. Но в свое время узнаю. Бунта благоволит к тебе, Отец. Может быть, мы встретимся еще раз, в более спокойной обстановке. Я люблю тебя.

Йесс обнял Кэрмоди и заплакал. Священник почувствовал, как по его лицу тоже побежали слезы. Он поцеловал сына в щеку и сказал:

— Храни тебя Бог, сынок.

Йесс вышел из шлюза корабля. Мимо него порхнула птичка, крохотное, желтое длинноклювое существо с черными кругами вокруг глаз, и пропела семь длинных нот. Йесс осенил себя кругом, но оборачиваться не стал. Люк шлюза закрылся. Священник торопливо прошел на свое место, пристегнул ремень, и в тот же миг прозвучал сигнал к отлету.

Он вставил кассету в отверстие на подлокотнике, надел наушники и, откинувшись на спинку кресла, начал слушать.

Через час кассета закончилась. Дрожащими руками Кэрмоди прикурил сигарету.

До малейших подробностей, иногда называя имена и точное время, Йесс предсказал все то, что произошло. Да, все: и вторжение в храм эльгулитов, их гибель, второй штурм и беспрецедентное рождение Эльгуля. В записи говорилось и о том, что Абог убил Рилга, о появлении «Аргуса» (Йесс правильно произнес название корабля и сообщил точное время его появления), и о полете на западный берег континента.

Затем, используя апокалиптические и красочные образы, Йесс поведал о расцвете бунтизма на пепелище Ночи, о своем триумфе на других планетах Вселенной. О том, что везде будут возводить храмы Бунты, а храмы других богов начнут превращаться в руины.

Последняя фраза звучала так: «Слышишь, Бунта. Левая рука не может вечно воевать против правой».

Что он хотел этим сказать? Что Эльгуль подчинится Йессу? Или Йесс Эльгулю? Или — подумать страшно! — что два брата объединят силы и сметут все со своего пути?

Кэрмоди спрятал кассету в сумочку на поясе. На какое-то мгновение ему захотелось уничтожить ее, но он покачал головой и решил, что отдаст запись своему руководству. Пусть все зависит от них: обнародовать ее или хранить в секрете.