Если кто и может нас спасти, то только ты!
- Шесть лет… - прошептала я, вспоминая, – я знаю!
Я вытаращила возбужденные глаза и бросилась вводить текст.
За дверью слышны шаги полиции. Все наши люди уже давно покинули территорию
помещения. Мы остались одни…
- Шесть лет…
Глава 45
«Прекрасноголосая» –именно так назвал меня мой хозяин, когда впервые пришел в
дом моих родителей и услышал мой голос. Восхищенный, возбужденный, он всегда
слушал меня с огромным наслаждением. По этой причине он купил меня! По этой
причине построил мне мой клуб. Вот только его нежность умерла в ту злосчастную ночь, когда я рыдала после лишения девственности у всех на глазах: «Ты разочаровала меня, прекрасноголосая» … после этого я больше не пела для него.
Алые буквы стали синими, доступ открыт!
- Ты справилась! – он положил мне руку на плечо. Я улыбнулась, с души упал огромный
груз, вот только ненадолго.
- Действуйте и убирайтесь! Живо! – сообщил Безликий пароль Лиле и Рико в наушник. - Ему хуже? Черт! Мы скоро будем!
От последних слов Лето мое сердце дрогнуло.
- Тору хуже?
- Да. Давай торопиться!
Соло пошел готовить нам путь отступления. За дверью шум, крики... А у нас здесь
немая тишина среди горы бездыханных тел. И только ветер отражается от пустых стен, играя свою песню одиночества… И Джек… немой… неживой… не опасный. Когда копы
вломятся в помещение – это вопрос времени. Им будет плевать на тела охраны, но тело
самого влиятельного политика Глобала, лучшего друга президента, – нет, это они не
оставят. Будут искать виновных. И найдут, ведь бежать с раненым Тореном быстро не
получится! Мы потеряли много времени с паролем, выбраться из города теперь
практически нереально.
Я взглянула на Соло, он сделал выстрел из разбитого окна, прокладывая нам канатный
путь к соседнему зданию. Если копы войдут сюда и не найдут живых, первым делом
посмотрят в окно и все поймут. Их нужно отвлечь, дать им виновного!
- Все готово, малыш. Иди ко мне, нужно пристегнуться и можно лететь отсюда. Я подошла к нему, сильные руки обернулись вокруг меня, закрепляя ремень
безопасности к тросу. На глаза навернулись слезы, но я пытаюсь их сдерживать. Ветер из
окна бьет холодом по лицу.
- Нас найдут, – прошептала я, – при таком раскладе все под угрозой.
- Мы что-нибудь придумаем.
- А если не получится?
- Сирена! – он поднял на меня свои пронзительные глаза, когда закончил с фиксацией, –
все будет хорошо! Обещаю!
Его ладони легли мне на лицо, взгляд полон решимости. Но я его знаю. Он взволнован. Я
кивнула, и он уткнулся своим лбом в мой.
- Я должен тебе кое-что сказать, – прошептал хрипло Лето.
- Говори! – я положила руки на его грудь, слушая сильные удары сердца. Из-за
дрожащей двери доносятся крики, предупредительные фразы…
- У нас еще будет на это время! Дома.
Я промолчала, а на душе пошел дождь, слезы жгут глаза и безумно больно! Это наше
последнее прикосновение – как ампутация без наркоза… А я бы так хотела прижаться к
нему изо всей силы и слушать его теплый, низкий голос всегда. В его сильных руках
забыть обо всем. Засыпать под его ровное дыхание по утрам и просыпаться от поцелуев
ночью. Чтобы обрести новый смысл жизни, делая его счастливым, даря покой его душе. Но этому не суждено сбыться! Он будет счастливым, только без меня! Он сможет! А я?
Я бы просто хотела сохранить его запах на себе, чтобы чувствовать его перед смертью…
Запомнить пронзительно-голубые глаза человека, перевернувшего мой мир, подарившего мне невероятное безумие, веру и силу! И видеть его образ в последние
минуты бытия. Он спасал меня множество раз. Теперь моя очередь!
- Поцелуй меня, мой больше не Безликий! – попросила я, стараясь спрятать волнение. Он
улыбнулся и прижался ко мне теплыми губами. В этот момент мир застыл. В дверь
перестали ломиться, и мы как будто оказались в той теплице среди цветов. Я ничего из
этого не забуду! Мои руки поползли вверх по его шее, лицу, волосам.
- Я люблю тебя, – прошептав, я отстегнула себя от каната, и толкнула его из окна, прежде чем он успел понять, что произошло.
- Что? Нет, Сирена! Нет!
Дверь выломали, я развела руки в стороны, сдаваясь, и отпустила слезы. На меня
набросились со всех сторон, что-то крича, читая права, заламывая руки, ставя на колени. А я смотрела в окно не моргая, где Лето боролся с силой земного притяжения, пытаясь
вернутся назад. Я сломала обратную тягу, зная,что он бы вернулся за мной! Безумная
скорость полета скрывала его в тумане и пыли все больше, оставляя лишь темный
силуэт. Прощай, моя любовь… Я тебя не забуду.
Соломон Лето.
Мы вернулись домой раненные, уставшие, молчаливые. Тора поместили в
реанимацию, Мери все время рядом с ним, остальные зализывают ссадины и переломы
дома. Я смотрю на серый опустевший Хоуп, и он кажется мне чужим. Ни миллионы на
моем счету, ни вода в избытке не радуют. Вместо ожидаемых празднований все молчат, не показывая носа из своих хижин. В честь такой победы должен быть пир, а у нас как
будто траур.
Рико с Дрейком держали меня, не отпуская вернуться за Сиреной: «Это ее выбор»,
«Подумай о своих людях, о Торе», «Без тебя нам отсюда не выбраться» - кричали они, когда я, приземлившись, рвался назад.
И вот я снова среди своих людей. Один. Я чувствую себя странно. Сначала я недоумевал: как я так оплошал? Подпустил рыжеволосую бестию так близко? Хотелось смеяться и
одновременно ломать все вокруг, разрушать то, что о ней напоминает… и то, что не
напоминает, тоже. Гребаное дерьмо! Меня бесит кровать, где она так сладко
потягивалась… Голая, нежная, моя. И в тоже время… лечь бы туда и оказаться рядом с
ней… хоть на один миг, чтобы сказать...
Внезапно мне хочется кричать от того, что я был невнимателен и упустил ее. Не заметил
странный блеск грусти в ее прекрасных глазах, когда мы целовались!
Даже после смерти Джек забрал ее у меня. Мои руки сжались в кулаки до боли, и я
зарычал. Как злой раненый зверь. Если бы я имел душу, то она была бы ее частью, лучшей частью, которую отняли! Сердце вырвали из груди! Я замахнулся рукой и сбил
со стола бутылку. Стукнул кулаком об стену, попав рукой в стекло на старой фотографии
какой-то куртизанки в борделе. Я украл ее десять лет назад, когда она стоила, как два
эко-поселка Оникс, что на западном берегу, одновременно. Одно из первых моих
крупных дел. В тот день я пил и трахался, глядя на нее, думая, что это самое мое
большое достижение. Самое большое счастье – чувство успеха. Но это не так. Это, мать
его, не так! Я разбил ее сейчас, и ничего не почувствовал! Сирена – вот самое дорогое, что когда-либо мне удавалось украсть!
Я украл ее тело, а она – мой разум. Ведь без нее я схожу с ума! Пустота, черная дыра в
груди становится все больше с каждой минутой вдали от нее. А осознание того, что они с
ней сделают, вообще убивает меня. Как будто Джек, мой худший враг, режет мое
прикованное тело на мелкие части и показывает мне каждый кусочек, пока я еще дышу. Хотя нет. Это бы я выдержать смог. А вот страдания моей девочки, моей птички певчей я
вытерпеть не смогу. Я никогда ни за что не платил, до этого момента…
Наверное, я просто не заслужил искупления. Не заслужил ее! Она – как огненный дикий
ангел! Даже в сексе, когда я был голоден и зол, когда давал ей в рот или брал сзади, она
оставалась чистой! Чистой, невинной, но самодостаточной и безумно дорогой!
Несравненная, со своим румянцем на всегда свежей, мраморной коже! А этот носик, усыпанный веснушками, – я ухмыльнулся сам себе,–я его обожаю!
