Полегло просо - тяжелы метелки. Ну да просяной стебель гибкий, может, еще поднимется.
По огороду бродила с расстроенным лицом мать. Торчали голые подсолнухи да кукурузные стебли. Вода повымывала картофельные кусты, свеклу, капусту, занесла илом весь огород.
- Не из чего будет и борщ сварить, - плакалась мать.
- Ничего, оживет, - подбадривала Текля. Сказала первое, что на ум пришло, не отдавая себе отчета, как она здесь очутилась. Словно в забытьи поплелась к бригадному двору.
18
Эх ты, доля горькая! Примечает Родион - к Устину Павлюку гости обращаются, поздравляют с успехами, а Родиона обходят. Всё почему-то приписывают Павлюку: он, мол, фундамент заложил, он ферму основал... Знаток, хозяин. Кому приятно это слушать?
Похвально отзываются о Мавре, старшей доярке, добром поминают Марка, даже Савку-пастуха. А Родион Ржа что же? Председатель хмуро озирается вокруг. Чего бы ни коснулся разговор - зерна ли, сада, - Мусию Завирюху, Теклю представляют в самом лучшем свете: вот кто двигает, мол, вперед хозяйство. Садовником, пасечником не нахвалятся. А председателя будто и нет совсем. Мол, Родион здесь ни при чем. Добрым словом никто не помянет, а и вспомнит кто - лучше бы не слышать, еще того хуже. Всюду на переднем, плане Мусий Завирюха! Только Родион хочет вставить словечко - рта раскрыть не дают. Никакого уважения к председателю. Мы сами, дескать, колхозники, сколотили миллионное хозяйство. При чем тут Родион?
По всей округе о ферме слава идет. Да и только ли о ферме? А сад взять? Гости приехали изучить животноводческий опыт буймирцев, дать кое-какие указания. Потому Устин Павлюк с Мусием Завирюхой и оказались в центре всеобщего внимания. Сил нет, как расхвастались: вот какие мы умные, вот чего добились.
Гости ахают, любуются густыми зарослями над Пслом - природа им нравится. А пастух Савва, словно его кто за язык потянул, сунулся:
- А соловья здесь - силища!
Меж живописных берегов вьется река - глаз не натешится. Жарко. Вокруг разлит смолистый дух. В густом сосняке, в холодочке, за богато уставленным столом сидят знатные приезжие.
Санька тоже решила ввязаться в разговор. Что ей молчать, словно она двух слов связать не умеет.
- Какая у нас чудесная природа! А какой духовой оркестр!
Гости с удивлением уставились на нее, видно, надолго западут в память ее слова.
Родион сам любил сытно поесть, сладко попить. Тем более случаев к тому не занимать стать; косят сено, ловят рыбу, качают мед, колют кабана, бьют масло, ставят хату, мелют муку. А то просто потому, что сад зацвел либо куры занеслись. Ни одно обручение, ни одна свадьба не обойдутся без председателя. Никогда Родион не чурался людей. Но такого, как сегодня, еще не бывало. Гости не простые, из Всеукраинского института животноводства, зоотехники, ученые, специалисты - в золотых очках, у многих уже бороды белые, учат Устина Павлюка, как и что нужно делать. О выращивании новой породы скота идет речь. Вон куда шагнула ферма! Из всех районов потянулись доярки, телятницы перенимать опыт, все, как на подбор, нарядные, молодые. Леший их знает, как и подступиться-то к этим ученым людям. Устин Павлюк, Марко, Мусий Завирюха, даже пастух Савва - те держатся так, будто они всегда с учеными дело имели. Спокойно разговаривают с учеными о селекции, о том, как выводить новую породу, о приплоде, инфантильности (слово-то какое!), о кормлении и рационе. Признаться, иных слов Родиону и слышать до того не приходилось, смысла их не мог уразуметь, а пастух, поди ж ты, говорит без умолку, словечка Родиону вставить не дает.
Мусий Завирюха разговором заправляет...
- Да, - обращаясь через стол к ученому, отвечает Марко, - элитная коровка!
Тоже знаток нашелся!
Речь шла о рекордистке Ромашке. Ну что ты будешь делать?
Пасечник Лука, румяный, седобородый, сияя на солнце лысиной, тоже горячится:
- Мы еще хорошенько не знаем биологии и зоологии пчелы!
- А вы про фауны слышали? - задает вопрос пасечнику Мусий Завирюха.
Каждый торопился показать свою образованность, одному Родиону слова молвить не дают.
Заговорили о том, что стираются грани между городом, и деревней. Взять, к примеру, ну, - Мусий Завирюха обвел веселым взглядом платки, бороды, - электричество. Обычная теперь в колхозе вещь. Кино, мельницу, кухню, корнерезку, лесопилку, маслобойку, воду на ферме - все приводит в движение электричество. А какой торжественный день был, когда зажглась первая электрическая лампочка!
Мусий Завирюха не без задней мысли говорит все это - Устина Павлюка подымает. При нем ведь была построена электростанция. А Родион Ржа где был? Просто не знает чувства меры этот Мусий Завирюха.
Тут еще новость. Кулики напрашиваются в родню. Кряжистый председатель колхоза "Зеленое поле" Данько, тот самый, что расселся с краю стола, перемалывая могучими челюстями кости, хрящи, завел речь о том, что хорошо бы объединиться. Причем, забыв, по свойственной ему привычке, всякую благопристойность, обращается с этим предложением к Устину Павлюку. А ведь тот рядовой колхозник, хоть и заведует фермой. И Павлюку это, видно, понравилось.
Для Павлюка, правда, это было неожиданностью, он не сразу сообразил, куда клонит Данько Кряж. В свое время Павлюк и сам не раз подводил вплотную к тому, чтобы объединиться с "хуторянами" - так в шутку он называл соседей. Кулики, у, которых были богатые сенокосы и выпасы и ни единой головы колхозного стада, слушать об этом не хотели: сейчас вон сколько стогов сена навили по дворам, а тогда, мол, все на ферму пойдет. Неожиданная перемена поразила Павлюка.
А тем временем Данько Кряж, человек большого хозяйственного опыта, убедительно доказывал, что и земли у них подходящие, сильные урожаи собирают. Сами небось знаете?
Он искушал соседей так бесхитростно и простодушно, что не возникало и мысли, чтобы у этого человека были тайные соображения. Просто, мол, из добрососедских отношений жаждут Кулики породниться. Буймир на этом не только не потеряет, еще и в выигрыше окажется. В самом деле, общая ферма будет - хлевов не придется ставить (одного леса сколько бы пошло), трудодней не расходовать, животноводов новых не заводить... Буймир столько племенного скота развел за годы председательства Павлюка, что, пожалуй, на всю округу хватит!
У Павлюка голова кругом пошла от его уговоров. Он с удивлением поглядывал на лоснящиеся, будто салом натертые, пышущие здоровьем щеки Данька Кряжа.
Приятно, думаете, Родиону слушать, как соседи расточают похвалы Павлюку? Так и вьются вкруг него. Это он, оказывается, племенной скот развел, сад насадил, электростанцию выстроил. И Родион, насупившись, буркнул:
- Как ферма - так объединяться, а как сено - так каждый сам по себе!
Он доставил немалое удовольствие охотникам посмеяться над Куликами: "Что, съели?" Особенно старались Мусий Завирюха с пастухом Савкой - ну и вредный народ. Где, мол, Куликам, уперлись глазами в междуречье, горы им весь мир закрыли, дальше и свету не видят. Доброполье, раздолье, простор, сенокосы над Пслом... Откуда теперь взять по пуду сена на трудодень, если скот надо разводить? Партия направляет развитие хозяйства в интересах народного благосостояния и процветания страны. Кулики и призадумались: то бы на базар отвезли сено, продали по сходной цене, а теперь - заводи ферму. Когда-то еще приплода дождешься? Вот Кулики и норовят к готовенькой ферме прилепиться.
- Самим надо заводить ферму, - говорит Павлюк, - Буймир от фермы получает не меньше доходов, чем от земли: и трудодень богаче, и государству польза немалая. Кто может рассчитывать, посадив сад, с первого же года собирать урожай? Как можно наладить хорошее зерновое хозяйство, когда нет скота и, значит, нечем удобрять землю?
Мусий Завирюха воспользовался случаем и повернул разговор на то, что приходится бороться с отсталыми настроениями. Не на Кулики ли намекает? Данько Кряж не рад, что завел разговор. Знатные гости все это слышат, подмечают и очень доброжелательно относятся к словам Мусия Завирюхи.
