Короткий взгляд на Костю: улыбается.

- Колян, я же за нее тебе я**а оторву.

Ухмыляется Зоба.

- Да что я, черт какой-то? Я же пообещал, ничего такого, просто прогуляться. Ну?

Тягучая тишина. Пристальные, выжидающие взгляды: Кости, Коли... и Тани (издалека).

Несмело кивнула головой. Резко дернулась, встала. Обмерла не дыша, ожидая что дальше...

Пройтись к его машине, последовать приглашению - и сесть на переднее сидение. Живо пристегнуться.

Глубокий, полный страха и волнения вздох.

Молчу.

Взревел мотор.

Тронулись с места...

***

Я бы и не сказала, что поездка была короткой. Он не пытался меня вывезти куда-то в сторону от пытливых глаз. Это был целенаправленный путь... и оттого ставало еще страшнее...

И хоть его приятная внешность, большие, мягкие руки, тихое, ровное дыхание - подкупало не на шутку, в остальном (особенно в отношении его "славы" и вооруженных ребят, стающих горой за него) - всё было до мурашек пугающе и непредсказуемо. Но Костя же не мог меня без боя отдать какому-то насильнику? Или мог? Учитывая, что... сама согласилась? Или... за спасение... всех наших жизней... это была такая плата, благодарность? Может, я даже... должна быть радой, что он выбрал именно меня?

Чушь собачья. Но тем не менее... я в его машине, вокруг черти что, и мы черти где, темень ночная. И мчимся на скорости в никуда.

Хоть бы он один был. Это я еще... наверно, как-то переживу, но если их там толпа, или еще что?

Дура, Господи, какая же я дура, что согласилась ехать с ним.

Выскочить на скорости? Может, убиться под колесами его тачки - самый лучший выход из сложившееся ситуации?

Сбрасывает скорость. Неспешный поворот - и застыло авто.

Молчу, не шевелюсь, лишь иногда (неосознанно, неподвластно мне) дрожу.

Выскочил на улицу. Обошел машину - и открыл дверь с моей стороны.

Протянул руку. Минуту на осознание, на сражение "за и против", и безвольно сдаюсь - деваться некуда.

Хватаюсь за него - выбираюсь наружу.

Включить сигнализацию в машине - и среди полной темени (тучи скрыли луну) - поступь (едва ли не на ощупь) вперед, за ним.

Еще несколько метров - и вдруг замер. Подтянул меня к себе, да так, что почувствовала его дыхание.

Но в глаза не осмеливается смотреть. Молчит, подбирая слова.

Потупила взор я в наши скрещенные (в хватке) руки.

Тяжело вздохнул.

- Верь мне, пожалуйста. Закрой глаза - и шагай за мной, как скажу - остановишься. Я буду рядом. Ничего не бойся. Никто не причинит тебе боль. Я обещаю, но то, что ждет в конце этого пути - принесет тебе облегчение. Поверь мне, поверь...

Слова обдали холодным осознанием происходящего. Нет, я не понимала, что где и куда, но многие... вопросы получили ответы. А догадки стали рисовать странные композиции.

Шаги вслепую, покорно за ним. Много шагов - и много биения сердца. Моего бешенного, но живого сердца.

Замер резко, отчего я невольно налетела на него. Удержал.

Несмело шепчет:

- Пришли.

Застыла я, боясь даже сглотнуть слюну. Робкие мгновения - и открываю глаза. Осматриваюсь по сторонам. Буквально секунды - и свет луны являет жуткую, просто до костей пробирающую, картину.

Сердце запнулось, забыв свой такт.

Я стояла среди кладбища, вцепившись руками в единственного здесь живого человека.

Десятки немых лиц - кто-то улыбается с холодного овала, а кто-то, угрюмый, вторил черноте гранита.

Чувствую, как начинаю лихорадочно дрожать.

Но Он не реагирует.

Вдруг шаг от меня - и выпускает мои руки из своих, отчего дрожь едва ли не превращается в конвульсии. Ноги подкашиваются, забываю как дышать.

Смотрит мне в глаза. На устах серьезность.

И наконец-то решается дать ответ на мой немой вопрос:

- Здесь много друзей моих лежат. Самых близких. Которые были роднее, чем если бы были просто братьями по крови. И тем не менее,... они здесь - а я еще там, в живом мире.

Тяжело сглотнула слюну, чувствую, как прозрение разливается по моим жилам.

- И не раз я мечтал, что слягу с ними рядом здесь. Что моя пора, наконец-то, пришла. Что можно выдохнуть. Но... сколько бы пуль не свистело, ни одна не забрала. А душа тянется сюда. Тянется, отметая настоящее, живое, происходящее...

(немного помолчав)

- Вот так и ты. Костян рассказал. Нет, он не хотел обидеть, или еще что. Предупреждал, оберегал тебя. Как старший брат печется о младшей сестре. Но... ведь не это тебе нужно? Верно? Достали уже все? Да?

(молчу; внимаю его словам)

И ни жалость, ни понимание, ни гнев - ничего не способно тебе помочь. Ничто и никто.

Да?

(тишина)

Что молчишь? Я правильно говорю?

(несмело, неуверенно киваю головой; дрожь прошла, словно сняло невидимой рукой, разливая странный, сумасбродный покой)

- Да.

- И ни люди, ни водка, ни наркота - ничто не может помочь забыть все. Вычеркнуть прошлое. Верно?

(и снова осмеливаюсь)

- Да.

- Только ты, - вдруг шаг ближе и пнул рукой мне в грудь (отчего пошатнулась). - Только ты можешь это все сделать. И никто, и ничто иное.

Закрой глаза. Осознай где ты, и как близко сейчас к Нему стоишь. Представь, как он смотрит тебе в глаза. И скажи, искренне, правдиво, от всей души - "ПРОЩАЙ".

Скажи, тебе давно уже это нужно. Давно - и сама это знаешь и понимаешь, только боишься... отпустить, думая, что это неправильно, что это обидит их. Не стоит... если там и есть мир, то с той любовью, что была у вас здесь, дружбой и пониманием - они простят и отпустят. И им будет проще, и... нам.

Скажи... скажи это слово. Не торопясь. Искренне...

(тяжело сглотнула; молчу)

- Закрой глаза.

(игнорирую; противлюсь)

- Да, я лезу не в свое дело. Да, я - тебе никто. И завтра тоже буду никем. И через год. И уже через пару часов забуду. Но не мне это нужно - а тебе. Тебе. Так что давай, закрывай глаза - и крикни, что есть силы, что есть духу, что есть обиды на них: "Прощай"...

(тягучие мгновения сомнений, за и против - и, проиграв бой сама себе, делаю шаг навстречу: закрываю глаза)

Вот-вот наберется достаточно воздуха в легкие - и я прошепчу... прошепчу любимому в лицо такие противные, но такие... нужные слова.

"Прощай..."

- Громче, - вдруг слышится эхом не то голос Зобова, не то Никиты.

"Прощай!"

- Громче.

- Прощай! ПРОЩАЙ! ПРОЩАЙ, МАТЬ ТВ*Ю!!! - что было мочи, завизжала я на все горло, давясь собственно слюной и слезами. Горькие рыдания, словно гейзер, вырвались из меня, из самых недр души, порождая отчаянный, дикий визг.

И ни стыда, ни страха, ничего - кроме таявшей обиды, боли... И за то что ты меня здесь бросил одну... - прощаю... Прощаю, Никита. Люблю, и прощаю.

Я ухожу.

Вдруг меня кто-то обнял. Не сразу поняла, отдернулась - но удержал. Прижал к себе - поддаюсь. Повисла у него на груди, каждый раз вдыхая свежий воздух - как первый раз... Первый, за долгое время...

***

- Какого х*я вы тут вторите?! - рычал нам вслед старый мужчина, грозя палкой.

А мы лишь, пристыжено, улыбаясь с Зобовым.... быстро шагали по тропинке между могил.

- Да все, уходим, дед. Уходим, не нервничай. А то давление поднимется.

- Я тебя сейчас, с***н сын, поднимусь! - еще больше замахал нам вслед мужчина. Но вдогонку не последовал.

- Понаезжает блатных и наркоманов - и начинается. То могилы роют, то орут, как сумасшедшие...

***

Но после всего, Николай совсем не спешил возвращаться обратно к нашим, на лужайку.

И пусть страх уже не овладевал мною, не бросало больше в лихорадочную дрожь, все же замешательство и легкое негодование сковывало мою душу.

- Да не бойся, больше я тебя в такие жуткие места не поведу, - вдруг заулыбался Зоба и вновь стал сбрасывать скорость. Проехаться между тонкими стволами высоких мачтовых сосен - и замереть, практически, у самого пляжа.