—Безумец! — оборвал его лекарь. — Немедленно закладывай лошадей и гони в Рим! И перестань подсчитывать убытки. Сулла заплатит тебе намного больше. Куда он хоть ехал?

—Судя по разговору госпожи с девочкой — к какой-то тетке Юлии...

— Так и доложишь Сулле. Тогда, если они уедут — сыщики перехватят их на дороге. А этот дождется приезда палача здесь.

Голоса удалились. Хлопнула дверь.

Цезарь открыл глаза. Закусив губу, он оперся локтями о жесткий пол. Снадобье ли подействовало или невероятное усилие воли, но лихорадка начала отступать.

"Ничего... — ободряя самого себя, подумал Цезарь.— Если нынче нам плохо, то не всегда так будет и впредь!"

Наконец он собрался с силами и рывком поднялся на ноги. Постоял, дожидаясь, пока стихнет звон в ушах и окрепнет тело. И сделал шаг к двери.

—Все в порядке, — тем временем улыбался Корнели лекарь, принимая кошель серебряных денариев. — Опасность миновала. Теперь твоему гм-м… рабу необходим покой, абсолютный покой!

—Сколько же ему еще придется лежать здесь? — встревожилась Корнелия.

—Как тебе сказать... Пожалуй, недели две, а то и три.

—Не слишком ли роскошно для раба? — послышался насмешливый голос.

На пороге, облокотившись рукой о косяк двери, стоял... Цезарь.

Лекарь испуганно отступил к стене словно увидел привидение и, заикаясь, пролепетал:

—Но это невозможно!

—Возможно!

Цезарь сорвал с себя плащ и знаком подозвал Эгея.

—Ну-ка, подай мне платье!

Взяв тогу, он сам оделся и шагнул к выходу. Корнелия с дочерью на руках и Эгей едва поспевали за ним следом. Они вышли из усадьбы и дошли до карпентума.

—Скорее! Скорее! Куда запропастился этот Эгей? Надо спешить... — прошептал Цезарь, падая в изнеможении на сиденье повозки.

Вскоре подбежал Эгей, и карпентум понес их по Виа Аппиа прочь от опасного места.

—Негодяи! — выслушав рассказ мужа о замысле лекаря и хозяина усадьбы, возмутилась Корнелия. — Боги еще накажут их. Но Юлий, этот италиец, уже наверняка подъезжает к Риму!

—Вряд ли, госпожа, — улыбнулся прислушивавшийся к разговору Эгей. — Я обрезал постромки у его лошадей, потому что сразу обо всем догадался.

Цезарь благодарно кивнул ему.

—Спасибо, Эгей! Но это ненадолго задержит наших врагов. На своих резвых конях сулланцы наверстают отставание в считанные минуты. Они сразу узнают нас по этому карпентуму. .

Он стал задумчиво смотреть на дорогу, по которой ехали легкие двуколки—бироты, военные колесницы, серракумы с низкими, очень прочными колесами, выдерживавшими самые тяжелые грузы.

—Может, продать в первом же городе карпентум и купить другую повозку, попроще? — предложил Эгей.

—Время, Эгей, время... — отрицательно покачал головой Цезарь. — Пока мы найдем 28 покупателя, пока отыщем торговца повозками... К тому же нам просто не успеть до ближайшего города. А, впрочем, — неожиданно повеселел он, — почему бы не сделать нам этого здесь?

—Прямо на дороге? — удивился Эгей, —Ну да! Чем тебе не нравится хотя бы вон тот плавструм? — Цезарь кивнул на прочную телегу с колесами, выточенными из одного бревна, которую уныло тащили за собой волы.

— Или нет…

Цезарь указал на бородатого торговца, начавшего сворачивать свою недорогую, грубо сколоченную повозку в сторону от главной дороги.

—Ну-ка, останови его!

Эгей выскочил из карпентума и засвистел, закричал, привлекая внимание торговца.

—Эй, эй, господин!

Торговец оглянулся, придерживая лошадей, и Цезарь знаком подозвал его к себе.

—Куда держишь путь?

—В Савонскую долину!..

—Прекрасно! — обрадовался Цезарь.

Это было отдаленное от Виа Аппиа место: на карпентум там и гончие не сразу наткнутся.

— Еду торговать с крестьянами...

"Обжуливать!"— мысленно поправил Цезарь, а вслух посочувствовал:

— Неблизкий у тебя путь! До вечера, надо думать, не доберешься?!

— Хорошо, если к утру еще дотащусь... У меня не такая прекрасная повозка, как у тебя, — угрюмо проворчал торговец.

— Значит, она тебе нравится? — уточнил Цезарь.

Торговец с завистью посмотрел на изящный карпентум.

— Хочешь такую?

Торговец недоверчиво покосился на странного путешественника и уже собирался отойти с обиженным видом, но Цезарь ухватил его за руку.

—Давай меняться, — предложил он, выходя из карпентума и жестом приказывая своим спутникам следовать за ним.

—Мою повозку на твою? — не поверил торговец. — Конечно, у моей и колеса смазаны, и вид еще ничего, но...

—Никаких но! — оборвал его Цезарь и на ходу стал рассказывать тут же выдуманную историю. — Видишь ли... заболев, я побывал у оракула, и тот сказал, что я выздоровею, если только подарю свой карпентум первому встречному, который похвалит его.

—Так и сказал? — заглянул Цезарю в глаза торговец.

—Да, — подтвердил Цезарь с самым серьезным видом. — Оракул сказал: "Отдай свой карпентум тому, кто скажет о нем доброе слово". Но может, он не нравится тебе?

— Что ты? Что ты! — замахал рукой торговец.— Я в жизни не видел ничего подобного! Он прекрасней колесницы, лучше почтовой кареты, красивей квадриги триумфатора! А ты... не обманываешь меня?

— Разве по мне не видно, что я все еще болен? — вопросом на вопрос ответил Цезарь.

Торговец внимательно вгляделся в его лицо: бледный, нездоровый румянец, пот на лбу. Это окончательно убедило его. Боясь, что владелец карпентума в последний момент передумает, он быстро перегрузил товары и через каких-нибудь пять минут, не больше, уже гнал диктаторскую повозку, нахлестывая лошадей.

— Вот уж поистине нужно прежде всего искать деньги, а потом добродетель! — усмехнулся Цезарь, глядя ему вслед.

Уже не опасаясь преследования, они катили в дешевой, детской повозке, все дальше и дальше от Рима.

Осталось позади одно имение с бесконечными виноградниками, второе, третье... Начался мелкий, холодный дождь, от которого негде было спрятаться в лишенной полога повозке.

Далеко на взгорке показался утопающий в саду дворец Юлии. Возница взмахнул плеткой, чтобы направить к нему лошадей, но Цезарь увидев у ворот воинов, придержал его. Они поехали мимо нужного поворота.

— Разве мы не к Юлии? — удивилась Корнелия.

— Увы! Там уже сулланцы... — вздохнул Цезарь.— Придется теперь вам немного покататься со мной.

Это "немного" растянулось на несколько тревожных дней. В тряской повозке колесили они по Сабинской области, каждую ночь меняя убежище. Из разговоров с хозяином гостиниц и постоялых дворов узнавали, что всюду снуют сулланские патрули и сыщики.

К исходу четвертого дня они и сами увидели далеко впереди вооруженных всадников.

Первой их заметила Корнелия и сразу догадалась, кто это.

—Сулланцы! — вскричала она, расталкивая уснувшего мужа.— Мы погибли, Гай, это патруль!

Цезарь несколько мгновений смотрел на дорогу, видя, что всадники о чем-то расспрашивают едущих из Рима людей. На возвращающиеся в столицу повозки не обращали никакого внимания.

—Поворачивай обратно! — неожиданно приказал Цезарь вознице.

— Куда? — опешил раб.

—В Рим! Правь в сторону Рима! — бросился к нему Цезарь.

Выхватив у него вожжи, он сам развернул повозку в обратную сторону.

... Вид ехавшего в столицу экипажа не вызвал у патруля подозрений. Кому из врагов диктатора пришла бы в голову мысль возвращаться в Рим на верную гибель!

Едва всадники скрылись за поворотом, Цезарь с облегчением выдохнул и бросил вожжи вознице:

—Разворачивай обратно!

Раб молча, с видимой неохотой выполнил приказание своего господина. Цезарь с недоумением посмотрел на него, но промолчал, решив: уже и рабы измотались бегством, которому не видно конца.

Ночью, когда Корнелия с дочерью уже спали, вошел Эгей, извинился, что переступил порог господской спальни без вызова, и открыл Цезарю намерения возницы.

—Он решил завтра выдать тебя первому же патрулю!

—Ты уверен в том, что мой раб выдаст меня? — спросил Цезарь.