Зверь

Новое виденье давно забытой истории о кровавых днях Франции, о двух сотнях мертвых детей и юных дев, о Жеводанском звере, державшем в страхе целую провинцию Жеводан.

16 ноября 1765 - 20 июня 1767 года.

***

Я глянул в узкое оконце, заделанное металлической решеткой: на улице была ужасная погода. Все дороги и тропы развезло, любая телега увязла бы в такой грязи, даже сильные грузовые лошади не могли спасти положение. Уже неделю шел проливной осенний дождь, делавший моё ожидание освобождения еще более мрачным и грустным.

- Сын мой, скоро мы сможем покинуть это место. - пробормотал слегка простуженный отец из угла камеры.

- Надеюсь. Ожидание сильно утомляет меня...

- А ведь мы здесь из-за тебя, Антуан! - воскликнул мой брат Пьер.

- Я молю Бога, что бы он перестал, отец!

- Довольно, дети мои! Вина за то, что мы томимся в этой темнице лежит на каждом из семьи Шастелей!- мысль отца продолжилась бы и дальше, но в камеру зашел один из охраняющих нас солдат.

- Вы освобождены приказом короля и можете покинуть Соже сейчас же.

Пьер с широкой улыбкой посмотрел в начале на меня, затем на отца и первый двинулся к выходу.

***

Мы долго добирались до родной деревни Бессере-Сен-Мари, несмотря на довольно близкое расстояние. Когда наш обоз подъезжал к окраине селенья, мы услышали громкий пронзающий рев, после чего все сомнения были рассеяны: де Ботерн никогда не убивал Жеводанского зверя...

- Это он, точно он! Я слышал этот вой тогда, в конце прошлого лета, когда мы были к нему так близко!- воскликнул отец.

- А потом Антуан устроил драку! Ты опозорил честь нашей семьи тем, что мы три месяца просидели в этой холодной камере. Как можно было начинать тот спор в присутствии де Ботерна?

- Ты тоже не образец чести и достоинства, мой дорогой Пьер!

- Я лишь сказал...

- Сказал, что любовь моя, Мари-Жанна, распутная женщина! Это ты хотел сказать?!

Он замолчал и виновато взглянул на меня.

- Прости, брат мой, тогда я был не прав. Мы вероятно оба виноваты в нашем заключении.

А вой всё продолжался и продолжался, пронизывая ночь, полную мрака. Только призрачный свет луны освещал наш импровизированный лагерь. В Бессере-Сен-Мари мы были только ранним вечером следующего дня, выпал первый снег, который таял мгновенно, продолжая деятельность дождя по разорению улиц.

Мари-Жанна наконец-то стояла передо мной. Ёе рыжие волосы развевал ветер, она улыбалась так, как никогда раньше. А более прекрасных желтых глаз я и не видел. Она одела своё любимое синее теплое платье и черный плащ с капюшоном, в этом Мари-Жанна выглядела как загадочный путник.

- Мари-Жанна! Любовь моя!

- Антуан, ты вернулся ко мне!?

Мы не видели друг друга больше трех месяцев, поэтому от счастья моё сердце чуть не остановилось. Он стучало, как бешенное, когда я дотронулся до её холодных щек, покрытых несколькими созвездиями веснушек.

- Разреши поцеловать тебя, любовь моя!

Она не ответила ничего, лишь прикоснулась ко мне своими сладкими и теплыми губами. Мари-Жанна умела быть верной, ведь она ждала меня из Африки, из алжирского плена и из всех моих долгих поездок.

- Не знаю, сможешь ли ты извинить меня, но я вынужден задать тебе вопрос.

- Только не спрашивай меня о Звере! Боже, спаси меня от этого разговора!

- Мари-Жанна, ты должна помочь мне! Если мы не поймаем этого волка-людоеда, наша семья никогда не вернет свою честь! Де Ботерн усадил Шастелей в тюрьму на три месяца, это наш долг - поймать Зверя.

- Спрашивай, только не растягивай этот разговор на весь вечер, дорогой мой.

Я поморщил лоб, потому что узнать мне нужно было много. Мы пошли вдоль по припорошенной снегом тропе, огибая деревья. Я держал её остывшие тонкие руки.

- Он продолжает совершать убийства?

- Нет.- ответила она, ехидно улыбнувшись.

- Как, любовь моя, неужели ты решила утаить от меня правду?

- Нет, Антуан, я говорю лишь то, что вижу своими глазами. Не было ни одного растерзанного крестьянина, ни одного ребенка с перекусанной шеей.

- О, неужели Ботерн действительно поймал его?!

- Разве это плохо?!

- Нет, безусловно нет, любовь моя! А как там мои собаки?

- Я жила эти три месяца в твоем доме и кормила их на столько сытно, на сколько могла, но они меня невзлюбили, только и делали, что лаяли.

Мой дом был тихим уединенным местечком далеко в лесу, примерно в пятидесяти километрах от деревни. На участке рядом росли вековые деревья, а вокруг абсолютная тишина. Я разводил гончих собак, занимался охотой и был лучшим экспертам по волкам в Жеводани. Именно поэтому главной моей целью являлась поимка легендарного зверя.

-Ты его когда-нибудь видел?

- Однажды, но не достаточно близко, чтобы убить.

- Какой он?

- Это огромный рыжий волк размером с корову. Его зубы на столько белы, что клыки сияют во тьме, а глаза горят двумя желтыми огоньками, освещая жуткие черты его морды.

- Что же он делал? - неуверенно спросила она.

- В тот день он напал на четверых детей, это было пятое апреля. Мы шли по следу и вдруг собаки залаяли, но когда я, мой отец и брат его окружили было уже поздно, детей нельзя было спасти. Я стрельнул ему в ногу, зверь взревел, но даже не упал, тогда отец выстрелил ему в плече, но волк убежал в лес легкой рысью. Он даже не хромал, представляешь, не хромал! Мне в какой-то момент показалось, что он усмехнулся над нами, когда обернулся!

- Но его уже нет! И мне кажется, что ты немного преувеличиваешь его размеры, дорогой.

- Ты видела того, которого поймал де Ботерн?

- Его чучело. Он чуть больше обычного волка, шерсть его только местами немного рыжая, а глаза серые и не светятся вовсе.

- Значит это точно был не он!

- Вот увидишь, убийств точно не будет!

***

Утро выдалось морозным, водоемы уже покрылись тонким слоем льда, а улицы сильно припорошило хрустящим белым снегом. Я хотел ехать в деревню, но перед этим решил покормить собак завтраком. Я видел их поздней ночью, когда они спали. Поставив кашу в последнюю клетку, я уже хотел подниматься из подвала, как вдруг увидел на деревянной стене огромный отпечаток когтей, такой же чуть позже заметил на столе и на входной двери.