- Императорский раб?

- Он...

Лица говоривших были устремлены к худощавому человеку лет сорока, одиноко сидевшему за небольшим столом в самом углу, Речь, без сомнений, шла о нем.

Андромен смекнул, что императорский раб ему как нельзя кстати. Уж он-то наверняка должен знать, где сейчас его господин.

- Эй! - окликнул он проходившего мимо слугу. - Кувшин вина, да поживее!

Хиосского? Цекубского? - почтительно осведомился слуга.

- Еще чего - цекубское рабу! - возмутился Андромен. - Самого дешевого!

Не сводя глаз с раба, черкающего стилем по восковой дощечке, он допил остатки прекрасного хиосского вина. Взял поданный слугой глиняный кувшин и , пройдя через всю харчевню, поставил на стол перед Каллистом:

- Пей!

Императорский раб поднял удивленные глаза па незнакомца, усмехнулся в густую бороду и отодвинул кувшин в сторону, - Ты, верно, голоден? - предположил Андромен, с трудом выговаривая латинские слова. - Я закажу что-нибудь.

- Я сам закажу, если пожелаю! - покачал головой Каллист, что-то дописывая в дощечку.

- Кусок хлеба или куриное крыло? - на греческом, усмехнулся Андромен.

- Что ты хочешь от меня? - тоже по-гречески, вместо ответа, резко спросил Каллист и швырнул дощечку на стойку перед угодливо склонившимся хозяином харчевни: - Чтоб через час все, что я отметил, было во дворце! - приказал он и снова повернулся к озадаченному Андромену: - Ну?

Андромен замялся. Судя по словам ремесленника, перед ним сидел раб. А по голосу и жестам - самый настоящий господин. Впрочем, ведь это был не обычный раб - императорский!

- Я бы хотел видеть Калигулу! - наконец сказал он.

- Кого? - нахмурился Каллист, всем своим видом подчеркивая, что негоже называть императора прозвищем, которое пусть даже любя, дали ему подданные.

- Гая Цезаря Августа Германика! - поправил себя Андромен, не без труда выговаривая официальное имя императора.

- Так-то оно лучше. И когда?

- Чем скорее, тем лучше! - быстро ответил Андромен, мысленно представляя недовольное лицо Трифона.

- Значит сегодня! - уточнил Каллист. - Хорошо, я устрою это.

- И я увижу его? - обрадованно воскликнул Андромен.

- Не только увидишь, но и побываешь на великолепном пиру, который даст сегодня император. Но это будет тебе дорого стоить.

- Сто сестерциев? - с готовностью вытащил кошель Андромен, - Двести? Пятьсот?!

Каллист отрицательно покачал головой.

- Тысяча?!

- Двести тысяч.

Кошель выпал из рук ошеломленного Андромепа.

- Да-да, - невозмутимо подтвердил Каллист. - Двести тысяч сестерциев, и ты немедленно получишь письменное приглашение, скрепленное печатью самого императора.

- Двести тысяч... - выдавил из себя Андромен, соображая, что этот наглец требует от него почти всю выручку от продажи рыбы и соуса. – Да ты хоть понимаешь, какие это деньги?!

«Впрочем, что может смыслить в таком деле раб, имеющий в своем пекулии жалкую медь!» - подумал он, а вслух сказал:

- Ты ведь, наверно, не умеешь даже считать на серебряные денарии!

- Да, я действительно не умею считать на денарии, - усмехнулся в бороду Каллист и глядя в упор на купца раздельно добавил: - Потому, что привык считать на таланты или, в крайнем случае, на мины!

- Что? - переспросил вконец пораженный Андромси. - Каков же тогда твой пекулий?!

- Сто миллионов сестерциев, не считая недвижимого имущества! - спокойно ответил Каллист. - Ты, верно, принял меня за раба! Так меня по привычке еще называют иногда римляне. Но я давно уже не раб, Я - вольноотпущенник самого императора!

Андромен во все глаза смотрел на человека, который в десятки, сотни раз был богаче его. Да что его - всех купцов Кесарии, вместе взятых! И он еще предлагал ему вино из виноградных выжимок!..

- Ну? - напомнил ему о себе Каллист. - Так позволяет твой пекулий купить мое приглашение?

- Я не раб, - осторожно заметил Андромен. - И у меня не пекулий, а казна.

- Для Рима вы все рабы! Ну, так что?

- Покажи приглашение! - вместо ответа попросил Апдромен.

- Пожалуйста! - усмехнулся, словно прочитав его мысли Каллист, и показал тончайший пергамент с аккуратной вязью букв. - Я не разыгрываю тебя. Остается только вписать имя. Как там тебя?

- Нет... - покачал головой Андромен. - Я еще не сошел с ума, чтобы за такие деньги смотреть даже на римского императора!

Пекулий - собственность раба, накапливаемая обычно из милостыней своего хозяина.

Талант - самая крупная денежная счетная единица Древней Греции, в пересчете на римскую систему, равная приблизительно 25 тысячам сестерциев. 3 Мина - 1/60 таланта.

- Жаль! - вздохнул Каллист, пряча приглашение в складки одежды. - Тогда мне придется вызвать преторианцев.

- Зачем?

- Чтобы они отвели тебя в тюрьму, а затем - на Тарпейскую скалу, откуда у нас сбрасывают государственных преступников!

- Но за что? - побледнел Андромен, чувствуя, что дело начинает приобретать нежелательный для него оборот. – Что я такого сделал?!

- Ничего! - спокойно ответил Каллист, - Если не считать того, что оскорбил императорское величество.

- Я?!

- А кто только что сказал, что на Цезаря можно смотреть за деньги, как на гладиатора или продажную девку, которая раздевается по вечерам в этой харчевне при свете факелов!

- Но я даже не думал... - пробормотал Андромен. – Я не хотел...

- Все не хотят! - пожал плечами Каллист. - Кому охота идти на Тарпсйскую скалу?

Однако идут! - сделал он ударение на последнем слове. - И сенаторы, и консулы, а уж о заезжих купцах я не говорю. Так что - звать стражу?

- Нет! - воскликнул Андромен, ухватившись за мысль, что он при встрече с императором пожалуется на то, что вытворяет от его имени Каллист, и тот прикажет немедленно вернуть ему деньги. - Я... согласен.

- Вот и хорошо! - усмехнулся Каллист. - За дверью - мои носилки с шестью нумидийцами. Они быстро доставят тебя на корабль за деньгами и обратно.

Поторопись, император не любит, когда его гости опаздывают. Придумает такое наказание, что даже Тарисйская скала покажется лучшим местом в мире!

Через полчаса Андромн был в гавани.

Трифон, качая головой, выслушал его и хмуро сказал:

- Удивляюсь тебе. Люди от молнии бегут, а ты сам ее ищешь. Ну да ладно, сам пожелал видеть Калигулу. Но знай: завтра и полночь я отплываю. Не явишься - не взыщи.

Пируй тогда с императором хоть год, пока я снова не приеду. .

Преторианцы - личная гвардия императора, охранявшая его особу и следившая за порядком в Риме и провинциях.

Калигула принимал гостей в храме Кастора и Поллукса. Он стоял между статуями божественных близнецов, гляди поверх голов приглашенных на пир. Накладные волосы и приклеенная борода обильно посыпаны золотой пылью, на ногах котурны. В правой руке – кованая молния.

Гости дружно приветствовали его льстивыми восклицаниями:

- Наш Цезарь так похож на бога...

- Похож? Да он сам бог!

- Берите выше - он царь богов и людей!

«Так это император? - даже приостановился от удивления Андромен. - И он сам решил развлекать гостей? Но ведь это прекрасно! И как все охотно вторят ему!

Немного, правда, переигрывают, по что с них взять - это же не профессиональные актеры.

Рассказать дома, так никто и не поверит! Да только одно это зрелище стоит двухсот тысяч!»

- Прошу, прошу! - хрипловатым голосом бросал вниз Калигула, изредка скашивая большие впалые глаза на проходивших мимо гостей.

Седые волосы покорно склонялись перед ним, словно перед статуей Юпитера.

Гнулись гордые шеи полководцев и народных трибунов, консулов и наместников провинций, среди которых, как знать, может быть, шли друзья еще самого Августа!

«Ни дать, ни взять сошедший с Олимпа Зевс! - с уважением подумал про себя Андромен.

- Или как там у них - Юпитер!».

- Это моя прихожая! - тем временем, объяснял Калигула, обводя левой рукой своды храма. - Я приказал соединить ее коридором с Палатинским дворцом. А это, - небрежно кивал он на мраморные статуи близнецов, - мои привратники!