И наконец, они выходят из здания. Он злой и нервный, тянет с силой Элис за собой. Пульс в ушах бьет отчетливее, пальцы начинают дрожать, и я сильнее сжимаю в руке шокер. «Соберись! Ещё чуть-чуть, не поддавайся панике!» − говорю я сама себе. Точнее, даже кричу.

Делаю несколько очищающих выдохов. Тайлер рядом, он за нами следит, я просто должна пройти через это сама. Вот они и у машины.

Раздается звук отключаемой сигнализации и дверь открывается. Я замираю и не дышу. Райт садится на водительское кресло, прямо передо мной, суетливо кладет конверт в бардачок. Это даёт мне возможность незаметно выпрямиться, и пока я это делаю, внутри меня уже бурлит уверенность в наших дальнейших действиях.

− Что-то вы быстро, мистер Райт, даже слишком. Спешим?

Слышу приглушенный вопль Элис. Но на неё я не смотрю, я сфокусирована только на нём. Райт замирает. Его и без того напряженная поза становится еще более выражающей раздражение и злобу. Но мне хватит и этого. Что же он предпримет на счет нас с Элис я не жду, я уже достаточно осведомлена и прочувствовала на что способна эта мразь. Таких людей не учит ничего. Такие, как он, не меняются.

Все происходит, как мне показалось, меньше чем за секунду. Он блокирует двери машины, а я резко включаю электрошокер и приставляю к его сонной артерии. Разряд, треск которого наполняет машину, Райта трясет и он отключается.

Бездыханное тело лежит на сидении. Смотрю на него, осознавая, что только что совершила. Вот он, тот, кто приходил в кошмарах, подпитывал страх, не давал дышать. Тот, кто растоптал душу, вытащил и перекрутил на мясорубке сердце, тот, кто сделал из меня когда-то призрак.

Но я смогла! Я прошла через весь этот Ад и вот тебе расплата, тебя переиграли Райт, твоим же нечестным методом. Поделом тебе.

Только теперь я могу посмотреть на Элис тихо сидящую, от неожиданности вскрикнувшей в момент, когда я подала голос.

− Привет, − она судорожно выдыхает и обнимает меня за шею, − я так рада, что с тобой всё хорошо и что ты в надёжных руках. А что с ним будет? – Она смотрит в сторону Райта.

− Элис, − тихо шепчу, обнимая подругу, переклонившуюся ко мне с переднего сидения. Меня переполняет тихая радость. Моя подруга, лучшая, частичка моей старой жизни. Она меня не подвела. А теперь она как я, и ее нужно от Райта спрятать. – Тайлер всё продумал. Мы с тобой уже всё сделали.

К машине подходит Тайлер и Элис снимает двери с блокировки. Он просит Элис пересесть ко мне, а сам в это время пересаживает Райта на соседнее пассажирское сиденье, надев на него наручники. Вытащив конверт с документами из бардачка, он передает их мне, сев за руль. Тайлер выруливает со стоянки банка, и мы направляемся в сторону выезда из Цюриха.

− Эта тварь заслуживает самого жестокого наказания за то, что делает и что сделал с тобой Алекс, но я не смогу его убить. Поэтому, у меня в планах другое. – Тайлер смотрит на меня через зеркало заднего вида. - Он заставляет людей выживать и выкарабкиваться из дерьма. – Возникает Небольшая пауза. – Мы оставим его в таком же положении, прикованным к дорожному знаку вдалеке от цивилизации. Пусть выбирается сам, как сможет.

В этот момент я облегченно вздыхаю. Естественно, что забрать документы на бизнес – для Тайлера это не все. А Элис прыскает от смеха, прикрывая лицо рукой.

Город заканчивается, сменяясь зоной коттеджей, а потом и вовсе лесостепной полосой. За окнами уже темнеет и мы на отрезке трассы с ремонтом дороги в километрах 40 от города. Тайлер останавливает машину.

– Ах, да. Я, наверное, забыл вам сказать, что он будет голым, – добавляет Тайлер и выходит из машины, огибая ее.

Брайн все еще в отключке. И мы, полностью раздеваем его до трусов, забираем все средства связи, и приковываем его наручниками к дорожному знаку на обочине.

Оставить Райта одного, на аварийном участке трассы, без средств к существованию – это жестоко. Но во мне ничего не дрогнуло, ни укор совести, ни гуманность. Мой внутренний голос молчал. Я забыла, что когда-то чувствовала к этому монстру. Нет, точнее я поняла, что это было. Я питала к нему вожделение, вызванное восторгом и страхом, но не любовь. Таким можно восторгаться, изумляться, тихо и благоговейно бояться, но не любить. И пусть меня осуждают, пусть корят за мою безрассудность, что я сама во всём виновата, что верила в неосуществимое, и что не мне его судить, но нет, уж кто, а я имею право это сделать. Он мог меня продать, как остальных, что и хотел с самого начала, но не насиловать, не дать в него верить и не отнять ту самую ценную частичку меня, единственное, что у меня было – мой дом. Но этот человек не знает ни жалости, ни пощады. Его метод наказания – уничтожение человека, причинять боль и сломать.

Но я возродилась, восстала из пепла краха собственных выжженных надежд и обещаний и я довела это до конца. Он мог бы быть другим, мог бы помогать женщинам, ведь далеко не все приходят к нему за легкими деньгами. Нет, судьбы у нас разные и нужды тоже. Но Райт никогда и никого и не хотел понимать, единственные его ценности – предметы роскоши и искусства, молчаливые и пахнущие деньгами.

Вернувшись назад в Цюрих, мы переоформляем форму собственности и хозяина. Подключенный Робертом нотариус довольно быстро всё оформляет. И в считанные минуты я становлюсь хозяйкой «Hell» , и теперь собственноручно могу всё поменять. Что касается Элис, то мы заберем к себе и спрячем, она будет под нашим присмотром, подальше от Райта. В Швейцарии нас больше ничего не держит, поэтому пора возвращаться домой.

Самолёт поднимается всё выше и выше, набирая высоту. Такое долгожданное облегчение я так и не получила. Всё это оставило по себе лишь неприятный осадок.

У меня на руках новые документы, мои документы, но… для меня это всего-лишь бумажки, отголоски его грязного семейного дела, которому я твёрдо и решительно намерена положить конец. Больше не будет насилия, слёз, разочарований, обмана, искалеченных и сломанных женских судеб. Нет, нельзя, не позволю! – От нахлынувшей злости сжимаю конверт до хруста, впиваясь в него ногтями.

Сразу же по возвращению домой мы закрываем аукционы, все до единого. Я не хочу ни копейки от этого грязного семейного дела Райтов, и все средства, полученные за лоты, я отправляю на благотворительность от имени мецената Джейн Стоун. И это ничтожно малая сумма, которую сам же Райт мог подарить миру, но на что был не способен, купаясь в своей алчности и скупости.

За пару дней дело дошло и до клубов. Появиться вновь в этих притонах прогнившего шика и изысканного вкуса Райта было для меня новым испытанием. Но, чувствуя себя хозяйкой, я меняла всё на ходу, срывая шторы, разбрасывая стулья и показывая прихвостням Райта, всегда лебезившим перед ним, что больше их не задерживают.

Я поменяю здесь всё, прочищу все подвалы и ящики. Теперь это не твоё, Райт, за все мои крики, за каждую судорогу, за каждый стон от боли ты расплатился свой самым дорогим и лелеемым. И ни одно твоё правило больше здесь не работает, ни одна девушка, слышишь, больше ни одна не будет здесь избита!