Немного погодя его голова была перебинтована. Тори, облегченно выдохнув, опрокинула в себя виски прямо из горла. Недолго думая, я протянула к ней руку, прося передать мне бутылку. Я уже сидела на земле в позе лотоса, близнецы сидели рядом, а Эйтор — напротив, прислонившись к дереву. Виктория вскинула брови, но всё—таки молча протянула мне бутылку. Я сделала несколько внушительных глотков и закашлялась, горло обожгло огнем, из глаз потекли слезы. Эйтор подался вперёд и вырвал бутылку из моих рук:

— Потише, Алекс. Так ты опьянеешь за пару минут, а нам нужно, чтобы ты была трезвой. Надо выдвигаться дальше, незачем тянуть время.

Наконец прокашлявшись, я посмотрела на него: он уже закручивал бутылку крышкой. Он был прав: нам действительно пора было двигаться дальше, иначе мы могли вновь угодить в лапы каннибалов.

7

Тори — волшебница: я не знаю, где она побывала, но она добыла все самое необходимое на первое время, она даже достала нам нижнее белье — невероятно! Была там и верхняя одежда, для всех понемногу, и, что самое замечательное, она достала три спальных мешка. До этого у нас их было всего два, и делить один из них полночи с Эйтором, а потом практически раннее утро с Тори было не очень приятно. Ладно, я лгу, с Эйтором было спать приятно, я чувствовала себя защищённой рядом с ним, но вот Тори похрапывала во сне, и это утомляло.

Через три дня мы наткнулись на первый небольшой водоем. Эйтор уже чувствовал себя вполне неплохо, чтобы доставать меня, но тем не менее я попросила Тори остаться с ними в лагере, когда пошла мыться. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение — наконец смыть с себя всю грязь и кровь. Я намыливалась несколько раз, мне казалось, что чужая кровь въелась в мою кожу.

Как ни странно, но, когда я вернулась, Тори уже спала в одном из спальных мешков. Лукас и Леон тоже сладко сопели, прижавшись друг к другу. Эйтор сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь. Я подошла и присела рядом, ближе к огню, чтобы просушить свои длинные волосы. Они доставали мне до поясницы, постоянно путались и были в грязи, я устала с ними бороться. Хорошо, что Тори не забыла о расчёске. Сейчас, поборовшись с колтунами в течение нескольких минут, я приняла радикальное решение. Вскинув голову, я посмотрела на Эйтора: он наблюдал за мной.

— Эйтор, окажешь мне услугу?

Он вскинул одну бровь, на лице появилась нахальная улыбка.

— Для тебя — что угодно, Алекс.

Я подошла к нему и, достав из заднего кармана острый метательный нож, протянула ему. Он взял, вопросительно вскинув брови. Я повернулась к нему спиной, села перед ним вплотную, перекинув свои тяжёлые волосы назад, и скомандовала:

— Режь, чтобы они едва спускались с плеч.

Сзади царила тишина, никаких движений не последовало. Я обернулась. Эйтор смотрел на меня, нахмурив брови:

— Ты уверена, Алекс?

— Да! Я устала от них, понимаешь? Сейчас не та ситуация, я не могу за ними ухаживать, они мешают.

Он долгое время смотрел на мои волосы, затем протянул руки и нежно их пропустил сквозь свои пальцы:

— Мне жаль, Алекс: твои волосы прекрасны, но ты права. Готова?

Я снова повернулась к нему спиной:

— Да, готова. Ты только постарайся обрезать поровнее, хорошо?

— Хорошо.

Через тридцать минут я почувствовала, как моей голове стало легче, волосы рассыпались по плечам, моментально высохнув и закрутившись на концах в колечки. Эйтор протяжно вздохнул. Я поднялась, подобрала с земли свои остриженные волосы и бросила их в костёр. Вернувшись, я снова присела рядом с Эйтором.

Немного погодя он нарушил тишину:

— Поговорим?

Я посмотрела на него. Его вид был очень решительным. О нет, черт возьми! Он хочет поговорить о моем проявлении чувств к нему, когда я подумала, что он умирает. Я сделала вид, что не понимаю:

— Ага, о чем?

— О том, что тогда произошло. Алекс, ты сказала тогда, что я тебе нужен, и ты меня поцеловала — сама.

— Эйтор, я была под давлением своих эмоций, я перепугалась, что ты мертв. Все же ты мне небезразличен, я привязалась к тебе, так же как и к Виктории, но не более: я не влюблена в тебя. Ничуть.

Он сузил глаза и придвинулся ко мне, сокращая дистанцию, вторгаясь в мое личное пространство:

— Почему—то, Александра, я не верю ни единому твоему слову. Ты жуткая лгунья!

Я вспылила и вскочила на ноги, отходя от него на несколько шагов:

— Думай, что хочешь, Эйтор. Разговор окончен, я спать.

Я развернулась и уже дошла до своего спального мешка, когда услышала его слова (он снова говорил на своем языке):

— Gaawiin aawanzinoon. Gigiiwanim. (Все равно ты будешь моей.)

Я обернулась: Эйтор смотрел на меня, не отводя глаз. По моей коже прошёлся холодок: в его кошачьих глазах было обещание. Я вдруг вспомнила слова Тори о том, что в его жилах течет дикая индейская кровь и что он никогда не отступит от своей цели. Мне до одури захотелось узнать, что означают его последние слова, но я промолчала. Просто развернулась и стала устраиваться ко сну.

***

Мы продвигались дальше лесами по мексиканской земле. На нашем пути пару раз встречались другие лагеря. Присматриваясь к их обитателям и не обнаруживая никаких признаков каннибализма, мы обходили их стороной. Мы снова начали ставить силки на животных. Эйтор окончательно поправился, через три недели мы возобновили свои тренировки. Эйтор не приставал ко мне, не заводил больше разговоров о наших отношениях, но меня не покидало ощущение, что он вынашивает какой— то план, я точно знала: он просто так не сдастся, и его поведение просто затишье перед бурей.

Через полторы недели мы добрались до Сан—Луиса — Потоси — не самый крупный город, но все—таки нам нужно было пополнить свои запасы. В этом городе мы не встретили каннибалов, если они здесь и были, то хорошо маскировались. Мы тоже не особо светились, передвигаясь по городу под покровом ночи. В этот раз мы были все вместе: после того случая я боялась разделяться надолго. Все прошло неплохо и, в принципе, спокойно. Оружия мы, к сожалению, не нашли, как и запасов патронов (у нас их катастрофически не хватало: у меня оставалась от силы дюжина, впрочем, как и у Тори к дробовику. Но в одежде, воде и обуви здесь нехватки пока не было.

Расслабленные и довольные, мы уже вошли в черту леса, когда услышали рычание сразу с нескольких сторон. Мы замерли. Я отодвинула мальчиков за свою спину и вытащила ножи. Эйтор закрыл меня собой, вытаскивая из—за пояса пистолет. Он передернул затвор и вскинул руку. Откуда он вообще достал этот пистолет? Когда успел? Но не суть, сейчас было важнее то, что рычание повторилось: нас окружали животные, скорее всего волки. Эйтор обхватил пистолет двумя руками, целясь куда—то в чащу. Я приподнялась на цыпочках, чтобы посмотреть через его плечо, что он там увидел. Мое сердце ёкнуло, когда я увидела не волков, а свору одичавших собак. Их глаза были дикими, пасти в оскале, у нескольких изо рта капала белая пена. Они беспрерывно рычали. Их было не меньше десяти, а то и побольше, я услышала новые шорохи и рычание сбоку от себя. Я обернулась на близнецов и приказала не отходить от меня ни на шаг. Убрав ножи обратно в карманы, я сняла винтовку и приложила к плечу, целясь в ближайшую к нам собаку. Мы с трудом ушли от долбаных каннибалов, и я не собиралась становиться ужином для стаи диких голодных собак.