почему никто не явился попрощаться.

Когда мужчина бросает семью, боль от этого поступка выявляет все самое худшее в тех, кого оставили, еще долго после его ухода.

– Почему ты здесь? – собравшись с духом, спросила я.

Пока София обдумывала ответ, тишину нарушали лишь короткие сигналы монитора и

постоянное ритмичное «хуш-ш-ш» аппарата искусственного дыхания.

– Я из мексиканской семьи, – наконец ответила она. – Для нас родня и традиции – все.

Мне всегда хотелось быть частью семьи, но я знала, что другая. У всех моих двоюродных

есть отцы, а моего окутывала тайна. Мама никогда о нем не говорила. – Она перевела

взгляд на кровать, где лежал отец, опутанный трубками и проводами, которые поили,

кормили, регулировали дыхание и осушали. – Я видела его лишь однажды, когда была

маленькой, и он приехал нас навестить. Мама не позволила ему поговорить со мной, но я

бежала за ним, когда он шел к машине. Он держал в руках воздушные шарики, которые

принес для меня. – София отстраненно улыбнулась. – Я решила, что он самый красивый в

мире мужчина. Он привязал к моему запястью шарики, чтобы они не улетели. Когда уехал, я попыталась пронести шарики в дом, мама же сказала, чтобы я от них избавилась.

Поэтому я отвязала ленточки и отпустила шары, но загадала желание, когда они уносились

в небо.

– И ты загадала увидеть его снова когда-нибудь, – тихо сказала я.

София кивнула.

– Вот почему я здесь. А что насчет тебя?

– Подумала, что никто к нему не приедет. И если кто-то должен позаботиться об Эли, мне

бы не хотелось, чтобы это был какой-то незнакомец.

И София накрыла мою руку своей так естественно, словно мы знали друг друга всю

жизнь.

– Теперь нас двое, – просто сказала она.

Эли ушел в мир иной на следующий день. Однако потеряв его, мы с Софией обрели друг

друга.

В то время я подвизалась в сфере свадебной моды, но моя карьера зашла в тупик. София

работала няней в Сан-Антонио, попутно сочиняя сценарии детских праздников. Мы

сговорились основать студию по организации свадеб. Теперь, спустя чуть больше трех лет,

наш обосновавшийся в Хьюстоне бизнес процветал больше, чем мы смели когда-то

надеяться. Каждый маленький успех вел к следующему, так что мы смогли нанять трех

работников и стажера. Со свадьбой Кендриков нам светил прорыв.

Если только мы не облажаемся.

– Почему ты не сказала «да»? – потребовала ответа София, когда я рассказала о встрече с

Джо Тревисом.

– Потому что ни на йоту не поверила, что он действительно мной заинтересовался. – Я

помолчала. – О, только не смотри так на меня. Ты прекрасно знаешь, что такие мужики

ищут женщин, которыми можно похвастать в обществе.

Я с ранней юности обладала пышными формами. Неисчислимое количество времени я

гуляла, всегда ходила по лестницам и посещала танцкласс дважды в неделю. Ела

исключительно здоровую пищу и потребляла столько зелени, что подавилась бы морская

корова. Но никакое количество упражнений или диет не уменьшили меня до размера,

исчисляемого одной цифрой. София часто уговаривала меня покупать более облегающую

одежду, но я всегда отнекивалась, что сделаю это позже, когда обрету правильный размер.

– У тебя сейчас правильный размер, – возражала София.

Я понимала, что не стоит позволять напольным весам вставать между мной и счастьем.

Иногда побеждала я, но чаще весы.

– Бабушка всегда говорит: «Sólo las ollas saben los hervores de su caldo».

– Что-то о супе? – догадалась я.

Когда бы София ни цитировала мудрые высказывания своей бабушки, они всегда

оказывались на тему еды.

– Только горшки знают, как кипят их бульоны, – перевела София. – Может, Джо Тревис из

тех мужчин, что любят женщин с настоящей фигурой. Мужчины, с которыми я была

знакома в Сан-Антонио, сходили с ума по женщинам с большой pompis. – Она

многозначительно похлопала себя по заду и возвратилась к ноутбуку.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Гуглю его.

– Прямо сейчас?

– Да минуты хватит.

– У тебя и минуты нет – тебе надо работать!

Игнорируя меня, София двумя пальцами отстукивала на клавиатуре.

– Мне все равно, что ты там найдешь, – заявила я. – Потому что так уж вышло, что я

занята делом, которое мы втиснули в расписание… Что же это такое?.. Ах да, какая-то

свадьба.

– А он сексуальный, – сказала София, уставившись в монитор. – Как и его брат.

Она кликнула ссылку на статью в «Хьюстон Кроникл», в начале которой поместили

фотографию троих мужчин, одетых в отлично пошитые смокинги. Одним из них был Джо,

куда моложе и худее, чем теперь. Он нарастил по меньшей мере фунтов тридцать мышц со

времен фото. Подпись под снимком гласила, что двое других мужчин – его брат Джек и

отец. Братья были на голову выше отца, но унаследовали его темные волосы, глаза и

четкие линии подбородка.

Я хмурилась, читая статью.

«Хьюстон, Техас (Ассошиэйтед пресс). После взрыва на частной яхте двое сыновей

бизнесмена Черчилля Тревиса очутились в воде среди горящих обломков, ожидая

спасения. После интенсивных поисков, предпринятых Береговой охраной, братья Джек и

Джозеф были обнаружены в водах залива у Галвестона. Джозефа Тревиса доставили на

вертолете прямо в травматологическое отделение в больницу Гарнера и немедленно

прооперировали. По словам представителя больницы, его состояние характеризуется как

критическое, но стабильное. Хотя подробности операции не озвучены, но близкий к семье

источник подтвердил, что Тревис пострадал от внутреннего кровотечения…»

– Погоди, – запротестовала я, когда София нажала на другую ссылку. – Я еще не дочитала.

– Я думала, тебе неинтересно, – лукаво заявила она. – Вот, взгляни на это.

Она нашла сайт, озаглавленный «Десятка желанных холостяков Хьюстона». Страничка

содержала откровенный снимок Джо, игравшего в футбол с друзьями на пляже, – гладкое, крепкое тело, мускулистое, но не перекачанное. Густые темные волосы на груди узкой

полоской спускались к поясу длинных шорт. Демонстрация неосознанной мужественности

и бесспорной сексуальности.

– Шесть футов один дюйм, – прочла София его данные. – Двадцать девять лет. Окончил

Техасский университет. Лев. Фотограф.

– Клише, – отмахнулась я.

– Работать фотографом – клише?

– Не для заурядного парня. А вот для отпрыска с трастовым фондом это обычное, тешащее

самолюбие занятие.

– Да наплевать. Давай посмотрим, есть ли у него веб-сайт.

– София, кончай фанатеть по этому парню и начинай делать хоть что-нибудь.

В разговор вступил новый собеседник в лице вошедшего в кабинет Стивена Каваны, моего

ассистента, привлекательного парня лет двадцати пяти, голубоглазого стройного

блондина.

– Фанатеть по кому? – спросил он.

София ответила прежде, чем я собралась с мыслями.

–По Джо Тревису, – выложила она. – Одному из Тревисов. Эйвери только что с ним

познакомилась.

Стивен взглянул на меня с острым интересом.

– В прошлом году о нем писали в «Калчемэп». Он выиграл награду «Ки арт» за постер к

фильму.

– К какому фильму?

– Документальному, о служебных собаках в армии и солдатах. – Завидев озадаченные

выражения на наших лицах, Стивен принял сардонический вид: – Я и забыл, что вы, кроме

художественных фильмов, ничего не смотрите. Джо Тревис ездил со съемочной группой

фотографом в Афганистан. Один из его снимков использовали как постер. – Он

улыбнулся, глядя на меня: – Тебе чаще стоит читать газеты, Эйвери. Иной раз может

пригодиться.

– Для этого у меня есть ты, – парировала я.

В голове Стивена, как в картотеке, хранились сведения обо всём. Я завидовала его почти

абсолютной памяти на такие мелочи, как кличка собаки, день рождения или какой