Дежуривший на вышке вестовой заприметил сигнал егерей и забарабанил в гонг, оповещая о возможных гостях. Вскоре мигом проснувшийся отряд стоял у казарм и ждал гонца. Смена караула теперь превратилась в возможную подготовку к обороне. Прибежавший разведчик сообщил дежурному, что вероятных бандитов всего четверо: один тяжело ранен, двое других его везут на носилках. Третий из тех, кто на ногах, вот-вот свалится на землю. Состояние у всех на первый взгляд не боеспособное.

   "Может быть это отвлекающий манёвр? Что в голове у этих бандитов, что им дома не сидится, особенно в такую погоду?", - подумал начальник заставы и отправил мальчишку с донесением для старосты.

   Звук потрескивающих брёвен разносился по закрытому периметру маленького форта. Горели костры. На одних готовили еду, на других разогревали масло, которое, возможно, прольётся на головы захватчиков. За общей суетой не заметили, как солнце полностью вышло из-за горизонта, озаряя своими лучами верхушки деревьев.

   У чужаков день начался как обычно - за исключением того, что командиру стало хуже. Четверо оставшихся в живых после атаки оказались в лесной глуши. Уже трое суток они петляли кругами и не могли выбраться. Оказалось, что ориентиры не действуют: ночью звезды стояли не на своих местах, компас крутился как волчок и был бесполезной игрушкой. Где точно они находятся, знать мог только командир, а он дышал с трудом, что уж говорить про ориентирование на местности.

   Огромная рана в боку парня была прижата полотенцем и зафиксирована бинтом, обвязанным вокруг живота. Темная, свернувшаяся кровяная корка постоянно лопалась, и новые ручейки крови стекали по коже, застывая рубиновыми каплями. Порезы по всему телу алели розовыми линиями. Они кровоточили, но особое опасение вызывали те, которые до сих пор содержали куски стекла. Еще сутки без медпомощи - и его уже не спасти.

   Командующего везли на самодельных носилках, связанных наспех из еловых ветвей и коры молодых веток, послужившей заменой веревке. Старались выбирать ровные участки земли, чтобы не тревожить раненого. Через овраги и возвышенности осторожно переносили на руках. Он стонал, каждое резкое движение отдавалось обжигающей болью во всём теле. Соратники ругались сквозь зубы и ничего не могли сделать. Незнакомая местность накладывала свои ограничения. Ускориться они не могли. А вмешавшись без должной квалификации, они и без того нарушат шаткое равновесие, которое поддерживает его организм. Неизвестно к чему это приведет: может он выживет и чудом исцелится или наоборот - старуха с косой станет еще на шаг ближе.

   Пойманный вчера вечером заяц закончил своё существование в желудках солдат. Напоив больного бульоном и уложив его на носилки, они сразу после завтрака снова отправились в путь. Вскоре стало ясно, что пройди они еще несколько километров вчера, то смогли бы отдать раненого лекарям сразу после захода солнца.

   Недалеко находилось поселение. Об этом говорили торчащие пни некогда огромных деревьев. Теперь эти исполины являлись частью домов местных жителей. Идти стало намного легче - деревья стали редеть, овраги и рытвины сменились более приземистым ландшафтом. Стало появляться больше молодых низкорослых саженцев, пропускающих через свою крону солнечные лучи. Звуки доносящихся запахов дыма и еды давали еще большую надежду на то, что в скором времени путники завершат своё путешествие и устроятся на ночлег в более теплое место.

   Огромная стена закрывала горизонт и пространство за собой. На её строительство ушло огромное количество древесины. Она тянулась от одной скалы до другой, что делало её практически неприступной. Ров, окаймляющий стену по всей длине, был наполнен водой. Со дна его торчали заостренные колья, скрытые толщей мутного ила. В нескольких местах висели лестницы и подъёмники. Без помощи с той стороны на стену попросту не забраться. На равном расстоянии друг от друга стояли бойницы с лучниками. Неподалёку были нагретые котлы с маслом и жиром.

   Потоки ветра относили в сторону дым зажженных за преградой костров. Подходить ближе не имело смысла. Если за этой стеной вооруженные люди, то любое движение может быть растолковано как нападение. А в таком состоянии никто сражаться не сможет. Из них пошинкуют рагу прежде, чем они ступят шаг.

   Ополченцы накормлены - голодному и обессиленному воину на стене делать нечего. Котлы были разогреты и установлены на свои места. Скрытые ловушки на подходах к стене так же были активированы. Теперь крепость была в полной боевой готовности.

   К приезду старосты уже все были готовы устраивать погоню за бандитами по всему лесу, несмотря на усталость. Сам же мужчина смотрел в подзорную трубу. На поляне появился человек. Он размахивал грязно-белым полотном: "Последние портки с себя снял?", - пронеслось в голове старого солдата.

   Навстречу парламентёру выдвинулись староста, Степан. Их спину прикрывали арбалетчики и начальник ночной смены, который пошел вместе с ними. Со стороны леса - егеря, которые могли в любой момент ударить в тыл противника. Троица верхом на лошадях, неторопливо подъехала на место встречи.

   - Что вас привело в наши земли? - староста смотрел переговорщику в глаза. От простодушного мужичка не осталось следа. Сейчас в седле держался высокородный мужчина, воин, прошедший не одну схватку. Собеседник казался не в лучшей форме - всё, как докладывали разведчики: ещё день-два, и он свалится с ног. Мужчина стоял, опираясь на обломанную сухую ветку, служившую флагштоком и опорой одновременно. Такого хилого даже меч не спасёт от голодных волков и медведей, готовящихся к зиме.

   - Нам нужна помощь медиков, немного еды и ночлег, - раненый закашлялся и сильнее схватился за свой посох. - Нам нечем платить, - проговорил он сухими губами, - один из нас готов остаться у вас в городе, чтобы отработать провиант и услуги.

   На разбойника он не был похож. Слишком слажено говорил. Лесные жители были из крестьян и разговаривали по-простому, избегая витиеватых фраз. В нём чувствовалась воинская выручка, что, несомненно, заметил главный стражник.

   Стёпа также выделил нюансы в поведении мужчины, которые выдавали в нём чужака. Не простого гостя из-за горного хребта, а гостя из другого мира. Похоже, опасения Катарины оправдались. Девушка, услышав, что чужестранцы подходят к границе селения со стороны леса, лично захотела встретиться с "гостями" и убедиться в том, что там не Слава ранен и лежит на носилках. Но староста был против любого вмешательства гостей. Только после долгих уговоров профессора он сдался и взял с собой Степу. На что только не пойдёшь, лишь бы не слышать гомон бабских причитаний.

   В своё время Степан проходил тренировки в кислородной камере, адаптируя свой организм под реалии другого времени. Поэтому перемещаясь из одной линии в другую, он быстро привык к содержанию кислорода в местном воздухе. Этот же солдат явно испытывал затруднения при дыхании.

   Владыка дал добро - не привык он мучить раненых. Из схронов на поляне стали появляться люди с носилками и двинулись в сторону леса, где вскоре погрузили раненого. Доктора начали осматривать других мужчин, но все как один отказывались от помощи и предлагали излечить сначала их командира.

   "Воины верны своему командиру. Чем же он заслужил столь сильную преданность в столь юном возрасте?" - староста смотрел на бледного парня, лежащего на носилках. "Не жилец", - подумал он и рысцой ускакал к подъёмнику.

   Местные врачеватели третьи сутки пытались умерить боли молодого человека. Шрамы обрабатывали мазями и травами, купленными у купцов на ярмарках. А препараты из полевой аптечки Каронсов решили оставить для крайнего случая. След от глубокого пореза на лице был скрыт под спёкшейся кровью. Его обработали после остальных повреждений, и поэтому заживление будет проходить очень долго. Рваную дыру в боку мужчины пришлось зашивать, восполняя потерянную кровь переливанием. Этому методы противились сельские лекари, называя это невозможным и уверяя, что процедура приведёт к кончине пациента. Но на сторону пришельцев встал профессор. Он же и вызвался провести переливание, используя в качестве донора Каронса. Хотя желающих было хоть отбавляй.