– Да ты у нас грозный хищник! – проворчала она, деланно хмуря брови.

Волшебница засмеялась над своей трусостью. Она склонилась над Тимором, с интересом изучая его. Цветок едва торчал из земли, но вид имел важный и устрашающий, чем невольно вызывал улыбку. Волшебница даже обрадовалась, что Тимор оказался таким необычным.

Повеселев, девушка взялась за повседневные дела. В первую очередь, она прошлась по башне, вытерла пыль со стен, пола и всех-всех полок. В галерее с гобеленами она закрыла глаза, глубоко вдохнула и выкрикнула непонятное заклинание.

Гобелены зашевелились. Нитки змеями переползали и переплетались, превращая изображенных рыцарей в увитое лианами дерево. Гобелены с цветами: тюльпанами, розами, пионами, меняли изображения на ядовитые плющи, мухоловки и другие страшные растения.

– Так-то лучше, – Волшебница энергично кивнула.

Она вернулась в комнату под крышей и приступила к шитью. Волшебница шила пугалу костюм, с ревущими клыкастыми пастями и множеством сияющих звезд. Она работала над костюмом уже несколько месяцев. В каждый стежок Волшебница вплетала самые сокровенные заклинания, шепотом напевала нежные колыбельные, аккуратно разглаживала складки. В этот день она закончила накидку и надела ее на пугало. Пасти грозно зарычали на тьму, а звезды осветили ровную траву поляны. На тыквенном лице беззвучно проступила улыбка.

* * *

Тимор выглядел больным и вялым. Волшебница поливала его, пела песни, колдовала, но листья-челюсти все-равно безжизненно опустились, а цвет, из ядовито-зеленого, стал темным и блеклым. Волшебница догадывалась, что такому цветку как Тимор воды и песен недостаточно. Тимор хищник и ему нужна настоящая, живая еда.

Волшебница боялась отправляться на охоту. «Ты уже ходила туда тысячу раз, давай», – уговаривала она себя, но внутренний голос исчезал, стоило ей выглянуть в бойницу. Воспоминания о зловещей тьме и страшных тенях высасывали всю храбрость, но яркое материнское сострадание толкало Волшебницу в лес. В конце-концов, после долгих споров с собой, Волшебница заткнула волшебную палочку за пояс, накинула капюшон и, ссутулившись, вышла из башни.

Пугало, в новой рубахе, преданно стояло на посту.

– Как жаль, что ты не можешь пойти со мной, – прошептала девушка

Тишина за руку с мраком, плотно окружили Волшебницу. Ветви угрожающе нависали над головой, и только воронов по-близости не было видно.

Волшебница развешивала магические огоньки на деревьях, чтобы не заблудиться. Дрожащий свет палочки слабо освещал дорогу, привлекая черные лапы теней. Тени плясали и копошились, но Волшебница старалась не обращать на них внимания. Девушка вслушивалась и вглядывалась, но ничего, кроме деревьев и теней рядом не было. Становилось холоднее, и дорожка из огоньков уже скрывалась за пределами взгляда. Волшебница подумывала поворачивать назад, но вдруг услышала слабое жужжание. Девушка замерла, на мгновение, пытаясь определить откуда доносится звук, и вслепую отправилась на поиски добычи. Вскоре, она вышла на круглую поляну, и неожиданно оказалась в центре облака мух.

– Ой! – взвизгнула Волшебница от неожиданности.

– Ааа, посмотрите-ка, – проскрипел где-то старушечий голос.

Волшебница оглянулась и увидела большую жирную муху, примерно с себя ростом. Голова мухи была завернута в белую косынку, а в одной из лап муха держала витиеватую трость из сухой, отвалившейся ветки. Миллионы ячеек глаз отражали маленькую, оторопевшую Волшебницу. Крылья блестели зеленоватыми углами, хоботок ходил туда-сюда, а тонкие, черные лапки дрожали, поддерживая неподъемный груз толстого тела. Муха произнесла фразу без злобы, но от ее скрипучего голоса Волшебнице стало не по себе. Другие мухи затихли и сели на холодную, потрескавшуюся землю, будто по команде.

– Так значит, ты пришла ловить моих деток, – лениво, словно пережевывая, прохрипела муха.

– Нет-нет, – тихо затараторила Волшебница, – я просто мимо проходила. Я гуляла по лесу и тут…

– Но ты держишь в руках сачок, верно? – перебила муха.

Волшебница даже не заметила, как наколдовала сачок, пока брела к поляне. Она с удивлением посмотрела на разветвленную палку с аккуратно привязанным конусом паутины.

– Это… Это не то о чем вы подумали…

– Конечно не то, – прожевала муха и расхохоталась.

Остальные поддержали, но разом затихли, стоило ей заговорить снова.

– Так если уж ты бездельно прогуливалась, милочка, не соизволишь ли отобедать с моим семейством?

– На самом деле, я уже собиралась идти, меня ждут…

– Ай-яй-яй! – деланно вздохнула муха. – Какая жалость! А ведь у нас так давно не было гостей!

Мухи одобрительно зажужжали и сомкнули кольцо вокруг Волшебницы. Волшебница так крепко сжала волшебную палочку, что костяшки пальцев мигом стали белее снега. Сердце билось в истерике, отстукивая сумасшедший ритм.

– Мне правда очень-очень приятно, дорогая хозяйка муха, – Волшебница уронила сачок и сделала реверанс. – Спасибо вам за приглашение. Но мне, правда, нужно идти.

Волшебница попятилась. Старуха стукнула тростью о землю.

– Никуда ты не пойдешь, девица! – крикнула она, и ее дети мигом подняли жуткий шум. – Коли хотела тронуть моих деток, так останешься с нами на ужин. Вкусненькая, наверно, молоденькая! Кхе-кхе-кхе…

Муха надвигалась, будто черная грозовая туча. Трость ее натужно скривилась, и Волшебница удивилась, как сухая ветка не ломается под таким огромным весом.

– Подними меня! – крикнула Волшебница своей палочке.

Указав в сторону башни, девушка стремглав помчалась прочь от бурлящей поляны. Мухи жужжащим облаком бросились за ней. Старуха ругалась, но крылья беспомощно трепыхались за спиной, и одышка, вскоре, взяла свое.

Волшебница летела по тусклым огонькам, которые сама развешала раньше. Огни выдавали ее, и мухи вскоре окружили девушку. Отогнав рой жужжащих насекомых снопом искр, Волшебница полетела совершенно в другом направлении, в надежде запутать преследователей.

Жуткий шум стоял вокруг. Гудение и жужжание сдавливало уши так, что, казалось, голова вот-вот лопнет. Там и тут мелькали злые красные глаза, некоторые мухи вылетали прямо на Волшебницу. Девушка взвизгивала и выпускала очередной сноп искр. Мухи падали на спину и беспомощно трясли тонкими лапами.

Насекомые сновали повсюду. Они снова окружали Волшебницу, и загоняли ее, будто охотники. Рядом мелькнула паутина.

«Нет, только не пауки», – испугалась было Волшебница, но тут же обрадовалась находке. Волшебница начала петлять между деревьями, разыскивая новые сети. Паутина свисала с веток, лежала на земле, кроны были опутаны серебристыми узорами. «Самой бы не попасться», – подумала Волшебница. Она добралась до самого паучьего гнезда, когда обнаружила, что больше не слышит назойливого гудения. Вместо этого, то тут то там, раздавались прерывистые «Вжжж», попавшихся в сети преследователей. Сердце дятлом стучалось где-то в области затылка, руки Волшебницы тряслись, губы дрожали, а на глазах выступили слезы. «Тихо», – мягко сказала она себе и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

Мухи умоляюще смотрели на Волшебницу, будто забыли, что собирались отобедать ей несколько минут назад. Волшебница заворачивала паутину в свертки, чтобы не дать насекомым шанса выбраться. Она старалась успеть до прихода пауков, которые уже ползли сюда, оповещенные дрожью сетей. Волшебнице казалось, что шорох паутины слышен на весь лес и, вот-вот, не только пауки, но и все самое страшное сбежится к ней. Оставив половину улова, Волшебница полетела по золотистым огонькам так быстро, как могла. Она ворвалась в башню точно яростный порыв ветра, захлопнула дверь и заперлась на все замки. Тяжело дыша, Волшебница отпустила драгоценные свертки, вытерла пот со лба и подперла дверь спиной. Она стояла так, боясь выглянуть в бойницу и обнаружить себя окруженной тенями, мухами, пауками и воронами, пока мысль о голодном Тиморе не привела ее в чувство.

– Кажется, ты подрос еще больше! – ахнула Волшебница, когда поднялась в комнату под крышей.