Когда ирландец вошёл в тело возлюбленного – мы вместе все застонали. Они от удовольствия, а я от безнадёги. Хотелось биться об стену и как можно сильнее. Но я безвольной тряпкой растеклась на этом странном красном мешке, смотря на парней, еле сдерживая слюни. Том упёрся руками по обе стороны от тела юноши, мощно толкаясь. Силуэт на его спине будто раскачивался. Мне даже показалось на долю секунды, что я стою где-то на вышке в Дублине и любуюсь его панорамой. Они перешёптывались, задыхаясь, смотрели друг на друга люто, яро, дико. А я скулила, закусив губу сильнее. Толчок – стон – рывок – всхлип. У меня голова кружилась, всё смешалось, но было приятно. Я возбудилась до предела и сейчас готова была на всё, хоть с дверью целоваться. Они поменяли позу. Оба теперь лежали на боку. Я конкретно любовалась Томом. Вики бы сдохла от такого зрелища. Как я вообще ещё держусь?

Они гармонировали, как до абсолюта выведенная пара, будто только что из лаборатории. Изгиб в изгиб. Я не видела ещё ни разу настольно совершенную супружескую чету. Они были созданы друг для друга. Как-то уже и порознь их представить сложно. Как Том мог зачать ребёнка с сестрой Билла? Да не бывать такому! Эти двое с рождения отданы друг другу. Они двигались синхронно, стонали в такт. Не удивлюсь, если и их сердца бились одинаково.

Вновь новая поза. Билл повернулся к партнёру задом. Тави взял его за волосы, оттянул, услышал шипение, дёрнулся, войдя, потом начал двигаться. Самодовольная улыбка кобеля к нему приклеилась намертво. Чертёжник метался под ним. Он водил руками, будто ища в складках покрывала контактную линзу, выгибался, всхлипывал как-то затравлено, словно ему делали больно. Но на самом деле он получал кайф. Том стал что-то говорить уже на каком-то ином языке. Как я поняла, на ирландском. Он двигался исступленно, но все его манипуляции не были лишены жизни, эмоций, которые он делил с мужем. В слабом шепоте архитектора я слышала знакомое имя. Меня скрутило. Было в этом что-то... интимное, личное. Меня не должно было быть здесь вообще. «Аполлон» притормаживал. Его руки гладили бледную спину, лопатки. Они вновь заговорили на немецком. Начать учить его, что ли?

Остановились. Тави обхватил партнёра за талию и притянул к себе. Билл поймал его губы, закинув руки назад, обнимая за шею. Процесс толчков-рывков возобновился. Моё тело уже давно пульсировало, отдаваясь вибрацией в самых неожиданных местах. Приглушённый стон Уильяма будто прорезал воздух. Он кончил. Его член был прижат к животу рукой Тома. Сам же мужчина мечты продолжал двигаться. А затем как-то слишком быстро, неожиданно зашипел, уткнувшись в плечо любовника.

Я сползла максимально низко в кресле, готовясь лопнуть от перевозбуждения.

Парни оторвались друг от друга, тяжело дыша. Немец тут же лёг, сладко улыбаясь. Они целовались. Подтянувшись к своим штанам, чертёжник достал сигареты с зажигалкой.

- Ло?

- Что? – смотрю в их сторону.

- Ты возбуждена?

- Мне обязательно отвечать на этот вопрос?

Я отвернулась.

- Единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему*.

Тави встал, достал с полки салфетки, которые кем-то туда предусмотрительно были поставлены, обтёр себя. Он надел джинсы прямо на голое тело, наверное потому, что боксеры пропитались шампанским и были клейкими. Билл курил, пуская в потолок кольца.

- Не поняла тебя, - настораживаюсь.

- Между капризом, увлечением и любовью до гроба разница только в том, что каприз длится несколько дольше*.

Парень подошёл ко мне, пока его супруг настырно за этим наблюдал. Грудь была всё ещё липкой от шампанского.

- Хочешь меня? – шепчет на ухо, наклонившись.

Этот голос поднимает внутри очередную волну возбуждения.

- Да.

Чмокает за ухом, а потом ползёт губами чуть ниже. Цепляюсь за него, выдавив из себя лишь довольный стон. Билл улыбается. Тави запускает правую руку мне под юбку.

- Так нельзя. Это измена!

- Изменять Уильяму я не буду – только 2 моих пальца это сделать собираются, - улыбается, шепча, держа меня крепко.

Я обняла «Аполлона», почувствовав, наконец, облегчение, что могла к нему прикоснуться. Парень накрыл рукой мою промежность. Всё звенело и бурлило. Как бы я хотела секса сейчас, с ним. Пришла в голову дурацкая мысль: теперь Билл вуайеристка. Хихикаю, пока Тави не надавливает. Открываю широко рот, повисая у него на плечах.

- Ещё!

Он гладит меня, стараясь довести до ручки. Шепчет что-то на своём сраном ирландском, пока я трусь, словно собака, об его ладонь. Целует в шею, проходя губами по ней. Умру за один поцелуй с ним, за один оргазм. Где дьявол, я готова быть Фаустом! Дёргаюсь в какой-то момент, думая о Тави, постанываю и сильнее висну на широких плечах.

- Ло?

- Что? – открываю глаза.

Билл тянется за сигаретами, а его партнёр вытирает свой пах, а потом склоняется над супругом.

- Ты кончила?

Меня словно током бьёт. Мне вся эта сцена с Тави привиделась? Я нагло при них мастурбировала на парня? Боже... позор! Это всё их флюиды, их страсть... я не виновата!

- Да, - беззастенчиво.

Смотрю нахально, сведя колени.

- Правильно. Единственный способ избавиться от искушения – это...

- Поддаться ему, я знаю, - мягко улыбаюсь. – Зачем вы меня с собой притащили? – скрещиваю руки на груди.

- Тогда, мы знали, что ты наблюдаешь. Уилл сказал об этом, когда я только его поцеловал, - начал Том.

- И секс у нас тогда был просто шикарнейший, - улыбается второй. – Это заставило нас раскрыться, ведь мы старались не только себе удовольствие доставить...

- Но и мне? – ошеломленно выдыхаю.

- Ты благодарный зритель, Ло.

Вуайеризм – это зараза, болезнь или отклонение?

- А сегодня я подумал, что неплохо бы опять перепихнуться, чтоб задорней было, - сказал Билл, туша сигарету в откуда-то взявшейся пепельнице.

Том подал мне салфетки. Было стыдно вытирать себя между ног, когда эти двое наблюдали.

- Брось прямо на пол.

Мы быстро собрались. На 3-м этаже лежали все наши вещи, за которыми было велено поглядывать.

- Оставайся, - попросил Билл, улыбаясь. – Вся ночь впереди. Тусанём!