- Эй, ты можешь его сложить.

- Помнется, - ответил пацан. – Мне редко что-то дарят. Том вот на прошлой неделе собаку плюшевую подарил, да ты рисунок. Круто же! Мне все обзавидуются, им только Том подарки дарит.

От такой откровенности перехватило дыхание. Захотелось обнять пацана, что Билл и сделал. Джонни немного стушевался, напрягся, но через мгновение обнял его в ответ, приводя Каулитца в еще большее замешательство. Таких ощущений он еще не испытывал. В нем сосредоточились и жалость, и нежность, и что-то доселе неведанное, чего он сам для себя объяснить не мог.

Возвращались в молчании, и Билл вновь был благодарен Тому за отсутствие глупых, совсем ненужных вопросов. Уходить из детского дома не хотелось. Странно, ведь Каулитц всегда считал себя равнодушным к детям, а сегодняшний день показал, что это не так совсем, что в его сердце очень много места для них, гораздо больше, чем он думал. Портрет, нарисованный Джонни он нес осторожно, как величайшую драгоценность. Он и был ею, ибо в какой-то мере через него Билл понял одну из своих сторон. Да, Том был прав, помогать кому-то было величайшей ценностью, которую многие сознательно игнорировали.

- Это не моя остановка, - вынырнул Билл из своих мыслей, когда Том остановился.

- Ага, - не стал перечить Трюмпер. – У нас сегодня еще дела.

- Ты хочешь удивить меня еще сильнее? Чего еще я о себе не знаю?

- Я просто хочу кое-что проверить, - спокойно ответил Том и указал на автобус: - Наш подошел, заходи.

Они снова приехали в нищий район и опять поперлись кормить бедняков. В этот раз, правда, Билл был слишком занят своими мыслями, чтобы замечать неприятный запах. Он улыбался на автомате, протягивал тарелки и брал новые. Время пролетело незаметно, и Каулитц ужасно удивился, когда оказалось, что они накормили всех желающих. Ему не было противно, он не считал произошедшее бессмысленно потраченным временем. Все было так, как должно было быть. Очень правильно.

- Ты дрожишь, - тихо сообщил Том, когда они закончили. – Замерз?

Билл молча кивнул, все еще погруженный в свои мысли.

- Моя квартира ближе, может, зайдешь на кружку какао? Я умею делать потрясающее какао, - предложил Трюмпер.

- Поехали, - махнул рукой Билл.

- Только если ты не боишься крыс. У меня живет одна. Здоровенная!

- Врешь, - выпалил Каулитц. – Но даже если не врешь, я не боюсь крыс. По-моему, они милые и очень умные.

- Ну смотри. Моя крыса не какая-нибудь дурацкая лабораторная крыска, у меня огромная помойная зверюга! И еще две черепахи.

- Наверняка ведь врешь, - заулыбался Билл. – В крысу я еще поверю, а вот черепахи… Сомневаюсь.

- Чего это? – надулся Трюмпер. – Ты думаешь, я не в состоянии прокормить крысу и черепах?

Билл неопределенно повел плечом и ничего не ответил.

Дома у Трюмпера оказалось уютно. Дома у Трюмпера везде были разбросаны вещи, но квартира не выглядела захламленной. Дома у Трюмпера пахло Трюмпером, и Билл даже глаза прикрыл, столько самого Тома было во всех этих вещах. Он как-то не ожидал. Как и того, что внутри все завяжется узлом, как от предвкушения чего-то прекрасного и совсем скорого. Так было только перед праздниками, так было дома, с мамой, так было на Рождество под боком у Боба, и вот сейчас. Том Трюмпер за каких-то несколько дней перевернул его жизнь с ног на голову.

«Я могу посадить и вырастить там сад», - вспомнил Каулитц слова Тома. Тогда он назвал фразу пафосной, а теперь вот выходило, что так оно и есть. От этого было и радостно, и немного горько. Все его убеждения были ничем. Он, наверное, и сам был ничем.

Билл настолько углубился в свои размышления, что чуть не заорал, когда Том появился перед ним с огромной серой хреновиной в руках.

- Ты чего стоишь в дверях, как неродной? – как ни в чем не бывало спросил парень. – Шарф хоть сними, жарко же.

У Трюмпера и в самом деле было теплее, чем у него, словно батареи работали на полную. Билл послушно стянул с себя шарф, кеды, скинул пальто. Серая хреновина в руках Тома шевельнулась, и Каулитц от неожиданности отшатнулся и пискнул.

- Я так и думал, что ты боишься крыс, - с притворной горечью сказал Том. – Пойдем, Штуковина, нас здесь не любят.

- Ты назвал крысу Штуковина? – поднял на него взгляд Билл. – Я не боюсь ее, я думал, это игрушка. Почему она такая огромная? Дай подержать! – он протянул руки в требовательном жесте и зарделся, когда Трюмпер улыбнулся на этот жест. Крыса оказалась теплой и вертлявой. И на самом деле жирной. – А она не откусит мне пальцы?

- Ну вот еще! – возмутился Том. – Штуковина питается исключительно крысиными вкусняшками. Правда, сейчас она на диете, так что может и тяпнуть.

Штуковина пискнула и недовольно посмотрела на хозяина. Ей определенно не понравились его слова. В следующий момент он лизнула палец Билла и снова пискнула.

- Вот видишь, она моет тебя перед едой, - усмехнулся Трюмпер.

- На мне крысиные слюни. Отвратительно, - скорчил недовольную гримасу Билл. – Я превращаюсь в одного из тех чокнутых, которые приходят в восторг от облизываний.

Том громко рассмеялся и пошел в комнату. Билл счел это приглашением и проследовал за ним, с интересом разглядывая квартиру. Ничего особенного, но… Но действительно очень много Тома. Груда вещей на кресле. Недопитый кофе на журнальном столике. Заляпанный ноутбук.

- Ты такой неряха, - сообщил Билл. Штуковина снова лизнула его. – Твоя крыса согласна со мной!

- Я хотел тебе черепах показать, - не отреагировал на подкол Трюмпер. – Штуковину только положи, а то вдруг опять от неожиданности какие-нибудь движения совершать станешь. Не, ей не страшно, она такая жирная, что просто упрыгает в другой конец комнаты, как каучуковый шарик, но я пугаюсь каждый раз.

- А где она живет?

- А где хочет, там и живет, - махнул рукой Трюмпер. – Положи ее на диван, она сама решит, куда ей надо.

- А черепахи тоже живут, где хотят? – заинтересовался Билл, последовав совету Тома.

- Не, у них вполне комфортный аквариум, им пока хватает. Вот когда вырастут в огромных черепашек-ниндзя, тогда и подумаю, что с ними делать.

- Ты с заворотами, - сообщил Каулитц.

Аквариум стоял около окна. Билл наклонился, стараясь разглядеть обитателей скромного жилища, но никого не увидел.

- Ты мне наврал, - обличительно сообщил он, все еще, однако, пытаясь высмотреть черепах. – Никого здесь нет.

- Все есть! – возмутился Том, наклоняясь рядом. Билл повернулся, желая ляпнуть какую-то гадость, и замер. Трюмпер был слишком близко, и теперь им пахло еще сильнее, запах забивался в нос, внутри все перекручивало. Каулитц прикрыл глаза, чтобы хоть немного абстрагироваться от происходящего, но Том, видимо, решил иначе.