Время от времени сквозь сон она слышала далекий женский голос.

Она встала с постели, толстые покрывала и простыни соскользнули на пол. Комната у нее была небольшая, с минимумом мебели – совсем не похожая на те загроможденные вещами и мебелью обширные пространства, которые ей приходилось делить с другими девушками в цирке. А здесь у нее были постельное белье цвета сливок, белые каменные стены, мраморный пол и огромное окно с видом на море. У стены напротив стоял столик с благовониями, элегантный гардероб с декором в стиле матемы, небольшой камин, в котором сейчас лежала лишь горстка пепла, – надо сказать, что новые приращения к телу сделали ее менее чувствительной к холоду.

Собственная комната была роскошью, о которой она мечтала много лет. Незачем больше прятаться, можно свободно переодеваться, никого не стесняясь. Когда она была другой, каждая деталь, каждое незначительное движение могли выдать ее истинную природу, с непредсказуемыми для нее последствиями. Теперь ей, правда, было нечего скрывать, ведь она была такая же, как другие, и тем не менее призраки прошлых страхов не давали ей полностью расслабиться даже в уединении собственной комнаты.

Иногда она чувствовала себя виноватой потому, что позволила такое глубокое вмешательство в свое тело. Однако она знавала немало женщин, которые пошли бы на все, лишь бы привести свою анатомию в полное соответствие со своим настоящим полом.

Голая, она встала перед зеркалом во весь рост и улыбнулась – так она напоминала себе о том, кто она теперь. Затем она развела руки в стороны и разбудила в себе силы, данные ей культистами, – тут же где-то в районе позвоночника началась вибрация, как будто сильный ветер раскручивался внутри ее, постепенно поднимая ее в воздух. Приподнявшись над полом примерно на фут, она повисела так некоторое время, впитывая ощущение.

Ей полезно было тренироваться таким образом, для более уверенного владения технологией.

Постепенно она опустила себя на пол, оборвала связь с силой и испытала глубокое чувство покоя. Затем надела форму – одну из многих, что у нее были, – оставив несколько пуговиц у горла расстегнутыми, чтобы не царапали шею. Прекрасная идея – одеть в одинаковую форму всех троих, так они действительно становились отрядом, однако материал мог быть и помягче, иногда от него ужасно чесалось все тело.

Она вышла в общую гостиную, и тут дверь спальни Тейна отворилась и на пороге появилась красивая девушка-блондинка в наспех накинутом черном платье – вероятно, том самом, в котором она была вечером. Лет ей на вид было не больше девятнадцати. Она была хорошенькой и стройной, со светлыми густыми кудрями, алыми губами и подведенными темным карандашом глазами, а ее черное платье было просто великолепно. Тейн, поняв, что его раскрыли, расплылся в самодовольной улыбке.

Подняв шубку своей дамы с кресла в гостиной, он накинул ее прелестнице на плечи. Девушка смущенно покосилась на Лан, а Тейн покровительственным, едва ли не хозяйским жестом положил руку ей на плечи, повернул и повел к двери, где девушка, привстав на цыпочки, чмокнула его в губы.

– Мы еще увидимся? – спросила она.

– Я тебя найду, – прошептал Тейн.

Часовой распахнул перед ней дверь, и Тейн также шепотом велел ему позаботиться о ней. Тут в комнату вошел Ферор, не менее довольный, чем Тейн, хотя его удовлетворение, по всей видимости, происходило из более почтенного источника.

Культист в зеленом плаще начал обычную проверку самочувствия Рыцарей, а Лан и Тейн молча обменивались выразительными взглядами. Ферор, как обычно, бормотал что-то про своих жену и дочь, а Лан была готова лопнуть от злости на Тейна.

Наконец, видимо удовлетворенный односложными ответами на свои вопросы, Ферор ушел. Проводив его, Тейн устало огляделся, вернулся в гостиную и потянулся, сцепив руки.

– Ну что? Завтрак?

– Сюда запрещено приводить посторонних! – рявкнула Лан. Она была в ярости. Этот идиот ставит под удар их всех, приводя в их тайное жилье подружку, и даже, похоже, не отдает себе в этом отчета.

– Мы, кажется, ревнуем?

– Дурак. Ты что, вчера весь вечер за юбками гонялся? Что ж, рада, что ты провел свободное время с пользой.

– Все как раз наоборот, дорогуша. Это юбки бегали за нами – они любят Рыцарей. Мы засветились в паре баров на первом и втором уровнях – Бор ты мой, я еще никогда не знал такого внимания. Так что быть Рыцарем еще как выгодно, верно?

– Ты забыл, что мы не должны высовываться?

– А разве наша задача не в том, чтобы помогать людям чувствовать себя под защитой, разве не об этом нам твердят все время?

– Но не так же.

– Наше присутствие там было очень существенно, я бы сказал, – продолжал Тейн, судя по всему не слыша ее возражений.

– Это ты себя пытаешься убедить? – спросила Лан. – Да ты просто пользовался данными тебе возможностями в своих целях, прямо как дешевая шлюха.

Тейн встал, скрестив на груди руки, очевидно гордясь своим новым званием.

– Может быть, мне попросить написать эти слова на спине моей формы? Как думаешь, поможет?

В следующую секунду взгляд Тейна устремился на дверь, его обостренные чувства явно подсказывали ему, что там кто-то есть. Принюхавшись, он усмехнулся:

– Твоя очередь.

– В смысле?

– Твой ухажер пришел.

– Что ты еще придумал? – Лан нахмурилась, чувствуя, как ее сердце пропустило удар.

Стук в дверь – и в комнату, покачивая хвостом, вошел следователь Фулкром – как всегда, непринужденно-вежливый, элегантный, уверенный в себе.

Тейн наклонился к ней и прошептал:

– Не могла бы ты обмирать не так заметно? – и подошел к Фулкрому. – Доброе утро, следователь. Какие новости вы нам принесли?

– Тейн, что за девушка вышла сейчас из этой квартиры? – спросил его Фулкром.

Тут распахнулась дверь другой спальни, и оттуда появился Вулдон с двумя девицами: шатенкой с пышными формами и худышкой с угольно-черными волосами. Они тоже имели такой вид, как будто только что вернулись с вечеринки где-то в городе, – нарядные декольтированные платья, сверкающие камни на груди и шее. Вулдон, ни на кого не глядя, провел их через гостиную к выходу, буркнул:

– Увидимся, дамочки, – и захлопнул за ними дверь.

– Как это ты ухитрился заарканить двоих? – насел на него Тейн, едва за ними закрылась дверь. – У тебя даже личности, и то нет.

– Просто одному из нас нет нужды долго уговаривать женщину прыгнуть к нему в постель, – холодно ответил Вулдон.

– Вулдон, – перебил его Фулкром, – ради Бора. Сюда нельзя приводить никого со стороны. А что, если одна из них работает на анархистов? Если хочешь кого-то сюда пригласить, их надо сначала проверить.

– Я уже проверил, – ухмыльнулся Вулдон. – Они ничего от меня не скрывали.

– Пожалуйста… – начала было Лан.

Фулкром закрыл лицо руками.

– Не унывай, старина, – сказал энергичный Тейн. – Там, внизу, мы были героями. Люди любят нас – они любят то, что мы олицетворяем. Все, чего хотел император, сбывается, и быстро. Времени прошло всего ничего, а мы уже что-то значим. Женщины так и льнули к нам, мужчины хлопали нас по плечам. Мы не безразличны жителям этого города, Фулкром, так дай нам немного повеселиться.

– Пока вы там развлекались, – сказал Фулкром, – мы расследовали убийства трех солдат городской стражи – троих парней зарезали, как свиней, при всем честном народе.

– Ой! – сказал Тейн.

– Вот именно, ой, – ответил Фулкром. – Одного прирезали на крыльце библиотеки, двух других – у ворот на третий и четвертый уровни, и никаких улик, ни с ними, ни с тем советником.

– Извини, – пробормотал Тейн, – но мы ничего про них не слышали.

– А сами вы не соображаете, да? Чем выше ваша репутация, тем больше риск. У каждого из вас есть прошлое, а в нем – то, что вы желали бы скрыть от других; так разве вы не понимаете, что играете на руку императору? Ему нужно, чтобы вы стали звездами – это еще сильнее привяжет вас к работе. И тогда вы станете пожизненными Рыцарями, без единого шанса заняться чем-то другим, когда с этим будет покончено. И потом, подумайте, когда вам будет больнее расставаться со своими секретами, сейчас или когда вас будет знать в лицо каждая собака?