Опытные нурманы превосходили славян не только силой, но и численностью, в каждом драккаре сидели не меньше сорока воинов. Восемь десятков врагов не оставляли шансов в рукопашной схватке двадцати славянам.
– Обе пушки на правый борт, руби крепления, – крикнул Ярька пушкарям, он понял, что не успеет развернуть корабль, лучше уйти на дно от выстрела, чем погибнуть от топора викинга, – все стрелки на левый борт, бегом.
Сам он принялся рубить крепления пушек, разворачивая их в сторону драккара, заходившего справа. Нурманы уже бросали с него кошки на цепях, подтягивая судна бортами, до абордажа оставались считанные мгновения. В этот момент выстрелило первое орудие, его не успели развернуть и стреляли вдоль борта, неудачно, картечь скользнула вдоль драккара, сбив за борт трёх разбойников. Однако остальные от неожиданности на пару секунд замерли, дав возможность второй пушке ударить в упор, выкосив картечью половину стоявших на борту викингов. Парусник качнулся на левый борт, хлебнув морской водицы отверстиями для вёсел. Выселковцы ухватились за корабль, ожидая неминуемой гибели. Но кораблик резво выпрямился, окатив водой пушкарей, заряжавших орудия на правом борту. И сразу качнулся обратно, сбивая с ног малочисленных выселковцев.
Несмотря на боковую качку, пушкари ещё раз смогли выстрелить в сторону драккара с правого борта, больше напугав нурманов, чем принеся реальный ущерб. Однако его хватило, чтобы драккар отвалил в сторону, разворачивая парус по ветру, покидая место боя. Третий драккар раскачивался борт о борт с выселковцами, на борту стояли воины, выбирая момент для прыжка на парусник. Оружейный огонь с раскачивающейся палубы был малоэффективен, лишь несколько викингов упали назад, в драккар. Воспользовавшись отступлением второго корабля, пушкари стали разворачивать орудия на оставшихся врагов, у сцепленных судов не оставалось возможности отступления. Пятеро нурманов, выбрав миг затишья, перебрались на парусник, где успели сразить троих стрелков, прежде чем получили ружейные заряды в упор. Но остальные разбойники продолжали подтягивать цепи, сближая оба судна, ещё десяток абордажников – и парусник захватят.
Пушкари, развернувшие орудия, тщательно выбирали момент выстрела, не слушая крики стрелков. На этот раз первый залп оказался исключительно удачным, выкосил две трети нурманов, стоявших в драккаре. Ошеломлённые гибелью бронированных и укрытых щитами соседей, викинги на секунды замерли. Этих нескольких мгновений хватило пушкарям, чтобы повторить смертельный подарок, после второго залпа в драккаре, прикованном к паруснику, не осталось ни одного стоявшего на ногах врага. Выселковцы получили краткую передышку от сумятицы первого морского сражения, в которое так самоуверенно вступили. Четверо стрелков присматривали за прикованным судном разбойников, остальные приводили себя в порядок, перевязывали двух раненых и вычерпывали воду, в которой стояли по колено. Из троих стрелков, попавших под удары нурманов, двое смогли защититься ружьями, ослабив смертельные удары, получили в результате глубокие резаные раны, на вид не смертельные. Пушкари, обжёгшие руки при переноске горячих орудий, только сейчас заметили свои ранения и тихо постанывали, бинтуя их сырыми тряпками, от разъедания солёной водой.
– Пятеро стрелков, рубите верёвки с драккара и отцепляйте его от парусника, – взял инициативу в свои руки Ярька, – паруса привести к ветру, быстрее, остальные уходят. Кто может, укрепляйте пушки на прежнем месте, на носу, будем догонять остальных нурманов.
Пока сбросили цепи кошек в море, команда развернула паруса к ветру, и судно резво кинулось вдогонку за двумя драккарами, возвращавшимися на берег. К тому моменту, когда они оказались в пределах выстрела, пушки прочно закрепили на носу. Сейчас инициатива перешла к выселковцам, что они продемонстрировали, дважды окатив картечью первое нагнанное судно. В результате драккар закачался на волнах, медленно дрейфуя назад, в море, без всяких попыток сопротивления. Викингам третьего пиратского кораблика Ярька предложил сдаться, обещая сохранение жизни и отсутствие пыток. Пример своих коллег оказался наглядным, нурманы опустили вёсла и дали закинуть буксировочный канат на нос драккара.
Возвращались к оставленным двум первым судам долго, с остановками у трофейных судов, где решали, кого пересадить на вёсла, перегружали на скорую руку самые ценные трофеи, скидывая тела убитых и тяжелораненых в море. В результате первых пленённых драккаров выселковцы достигли в составе настоящей флотилии, с одним трофейным судном на привязи. Два других драккара малым ходом шли по бокам, из-за них и задержалось возвращение. Вновь остановка, беглый разбор трофеев, под прицелом бдительных стрелков, после чего все шесть судёнышек двинулись восточным курсом. На четырёх драккарах подняли паруса, что заметно ускорило возвращение к горлу Белого моря. Ближе к сумеркам Ярька вывел караван в открытое море, благо погода обещала быть спокойной, где все суда переночевали в дрейфе, скрепленные трофейными абордажными цепями.
Учитывая, что вода, несмотря на начало лета, немногим отличалась от ледяной, никто из нурманов не рискнул бежать вплавь. Тем более что выселковцы в ходе конвоирования разговорились с понимавшими славянский язык викингами, не скрывая намерений князя и капитана нанять варягов для плаванья. Либо в качестве перевозчиков, либо как возможных союзников. Во всех драккарах нашлись бочонки с элем, ночь оставшиеся в живых нурманы пропьянствовали, распевая заунывные песни. Стрелки и команда парусника, вынужденные всю ночь прислушиваться к всплескам воды, не выспались, стоя на усиленной страже. Однако всё обошлось, и к вечеру следующего дня небольшая флотилия достигла лагеря выселковцев. Те уже волновались, закончив подготовку к плаванью. Но пришлось задержаться ещё на день, пока Ярослав договаривался с воинами, а Сергей советовался с кормчими.
Нурманов, умевших управлять парусами и знавших путь на запад, Ярька отобрал ещё в первый день, таких оказалось шестеро. Славянин перевёл седобородых мужчин и одного своего ровесника на парусник, не забыв крепко связать им руки за спиной, где весь путь на восток подробно расспрашивал. Он отводил каждого пленника к себе на корму, где предоставлял возможность тому развязанными руками с помощью свинцового стержня нарисовать на бумаге путь к Оловянным островам. Выспрашивал при этом удобные места для отдыха и укрытия от шторма, их нурманы называли фьордами. Заставлял обозначать крепости и поселения, где имеются воины, где могут напасть другие пираты. Все кормчие неплохо говорили по-славянски, особенно ровесник Ярьки по имени Кнут. Он и внешне походил на своего славянского коллегу, такой же высокий, лохматый, правда, не рыжий, светловолосый. Молодой нурман оказался самым разговорчивым и единственный из пленников улыбался, глядя на своих победителей.
Как сговорился князь с выжившей сотней нурманов, Ярька не знал, уже рано утром все выселковские корабли дружно отчалили дальше на запад. Нурманы плыли в двух драккарах, в остальные перебрались славяне, примеряя трофейные доспехи и мечи. Команда парусника тоже получила по комплекту доспехов на выбор, все предусмотрительно уложили добычу в свои короба и мешки. Неожиданно для себя Ярька захотел назвать свой парусник красивым именем, не хуже захваченных драккаров. Насмотревшись на белоснежных быстрокрылых птиц, кружащих над головой, парень решил, что «Чайка» будет самым подходящим именем для его морского красавца-парусника. Никто из команды не возражал, хотя ребята предлагали грозные имена – коршун, морской змей, медведь, волк. На первом же ночлеге, в удобном фьорде, ребята сварили смолу, размешали в ней белую глину и вывели на обоих бортах судёнышка название русскими буквами, не зря их учили грамоте на Выселках.
Эту надпись поначалу высмеяли все знакомые парни, затем сами пошли к капитану и князю за разрешением назвать свои лодки. Оба командира с удивлением рассмотрели надпись на борту парусника, долго советовались и смеялись, после чего князь распорядился следующим образом.
