Через какое-то время я окончательно утешилась и могла без слёз жгучего раскаяния вспоминать Верону. Признаюсь, тогда я ещё не ненавидела это королевство и всё его монотонное безумие, долго ещё верила, что оно действительно прекрасно.
Я совершенно непозволительно увлеклась рассказом о себе, прости. Смеялась над Терхенетар и так же как она не смогла устоять, чтобы не вывалить своих скелетов из шкафа. Мы засиделись и продолжение, если ты, конечно, захочешь его услышать, будет только завтра.
- Захочу. Мне очень жаль твою сестру...
- Да, она была лучше меня. Завтра я буду более кратка, о других рассказывать не такое затягивающее удовольствие, по крайней мере, для меня. И о твоей судьбе тоже завтра. Спокойной ночи, Елизавета.
- Спокойной ночи.
Поднимаясь в отведенную ей спальню, Лиза размышляла об особенностях роли мирового слушателя, которым становилась. Грустно наблюдать за тем, как люди отдаляются друг от друга, чтобы не потерять или хотя бы сохранить видимость привычной близости. Даже мудрая Терхенетар готова открыть свои страхи и разочарования перед незнакомкой, лишь бы не показаться слабой тем, кто привык видеть в ней опору. Циничная и эгоистичная Урсула вынуждена изливаться в откровенностях, чтобы найти союзника в совершенно чужом человеке. " Не могу быть королевой... Илорен наплёл, чтоб не думала о побеге. Это правдоподобнее потомков замученных рабынь, явившихся через века. " Кутаясь в одеяло, она уже чувствовала себя холодной и прагматичной и сердце своё свободным от любых глупых сожалений, но вместе с полудремотной расслабленностью всё же вторглось предательское "как жаль".
10.
В тот же день в Фьеле Совет выслушивал граждан, спешивших выехать по своим домам из столицы, страшась воинов, разгуливающих по королевству. Несмотря на строгое предписание являться только в назначенное время, люди пытались прорваться в ратушу всеми мыслимыми способами, начиная с попытки перекупить более раннее время и подкупа чиновников ратуши, проверявших повестки и заканчивая буквальным влезанием в окна с целью сообщить о своей непричастности ко всему и совершенном довольстве родного края, хотя на подобные изыски шли в основном не родовитые люди и те, кому было назначено через несколько дней. Так же многие посетители старались отовраться благополучием, чтобы побыстрее получить печать на своей повестке, разрешающей предъявителю сего документа покинуть город. Поначалу, кое-кто из дворян пытался подкупить гвардейцев, дежуривших вокруг города или попросту прорваться. Но ни то, ни другое пока никому не удалось, а после случая с бароном этот путь перестал казаться заманчивой перспективой, тем более учитывая значительный прирост добровольцев из среды небогатого люда, не питавшего особого пиетета по отношению к аристократии, особенно если выдавался шанс над ними покуражиться. Так что даже если их подкупить, что в принципе намного легче, чем подкуп гвардейца, то те же добровольцы потом догонят тебя, чтобы с хохотом бросить в темницу. Часть богатеев смутно чувствовала, что где-то что-то подобное с ними случалось, хотя и походило это скорее на какой-то гротескный кошмар, чем на реальность, но с другой стороны вокруг уже ничего не напоминало о той реальности, в которой они ехали на стандартные празднества в честь королевы.
Члены Совета, не выдерживая этого хаоса, по очереди менялись. Вёльф, сбегая из ратуши, сразу шёл к Терхенетар и пересказывал ей о том, что слышал, пытаясь отвлечь от тоскливых мыслей. В этот день она была похожа на простую усталую старушку. В какой-то момент премьеру даже почудилось, что она впала в старческое забытье и не понимает что происходит. И хоть на вопросы ведьма отвечало всё так же связно и чётко, но о происшествиях Мира слушала без привычного воодушевления, словно он был ей больше не интересен.
- Терхенетар, может мне не стоит рассказывать тебе всё это, ты не хочешь слушать?
- Не знаю. Вроде всё это важно, но такое сильное чувство, будто меня это уже никак не касается. Да нас это никогда и не касалось ни меня, ни Илорена. Всё, что мы могли делать - это не мешать никому и наслаждаться своим бессмертием, строить своё счастье, ведь это так просто, Генрих, так просто. - Она наконец-то ожила и посмотрела на него глазами, полными глубокого и неподдельного чувства, это была разочарованная уверенность, словно решение, пришедшее сразу после того как бесповоротно дал неправильный ответ и ничего уж не поправить. Крик, застрявшей в своих фантазиях, души, впервые вышедшей из подземелья расписанного лучшими живописцами, чтобы понять, что настоящая природа ничем не заменима, но знание это пришло слишком поздно. - Я здесь мстила людям, Илорен искал кого-то, ждал напрасно, а ведь нам дана была Вечность для того, чтобы простить себе своё несовершенство, забыть, что мы не сделали там, кого не уберегли.
- Я не понимаю тебя, откуда вы, что вы не сделали? Ты никогда мне не говорила о том, как вы встретились и что было до этого, а ходят слухи, что рассказала даже этой девчонке, ради которой твой любимый правитель может втянуть нас всех в настоящую катастрофу. Ты можешь оградить от его вдруг распоясавшейся энергии мирное общество?
- Он больше не хочет прислушиваться ко мне, я пыталась. К тому же я стала слабой, а сейчас ему нужна сильная опора. В обиду нас он не даст, но делать всё будет по-своему.
- А как насчёт рассказа, это правда что ты наговорила этой Елизавете больше, чем нужно, о чём кричал барон?
- Да. - Терхенетар отвернулась и посмотрела в окно, на внутренний двор, где перекликались гвардейцы. - Впервые в этом Мире кого-то возненавидели больше чем меня. К тому же есть что-то, что располагает к ней, как к комнатному цветку, за которым не нужен уход. Рядом с ней не ощущаешь ни своего одиночества, ни её присутствия и страха проговориться не чувствуешь, пока не заглянешь в глаза.
- Что с ними, она действительно ведьма?
- Возможно, но дело ни в этом. В её глазах двойное дно, она кажется миловидной пустышкой, пока не вытянет из тебя всего, а когда поворачиваешься к этой простой и глупой девочке, то видишь в её взгляде, что она всё поняла, запомнила и сделала какие-то свои выводы. Молчаливость, терпение и фантастическая обманчивость. Я видела таких раньше, но не общалась с ними, а теперь вот попалась. Илорен прав...
- Терхенетар, все наши невзгоды из-за его самодурства. Ты же сама мне говорила, что не нужны здесь были никакие королевы, пока он не притащил себе невесту. У него нет никакого права оскорблять тебя и уж тем более кричать.
- Я стала старой и не красивой, всем неприятно на меня смотреть.
- Что за глупости одолели тебя? В замке предатель, который подслушивал тебя и передавал сведения барону, а может и кому-нибудь ещё. Что ты рассказала девчонке, может она в сговоре с кем-нибудь?
- У неё просто не было времени, с ней были только Морт и Урсула, да Лорана.
- Морт при смерти...
- Урсула моя любимица и веда, ей нет смысла предавать меня. Лорана полутень, да и тоже смысла нет.
- Но кто-то же предал тебя, кто-то обокрал Башню, получал информацию от этой Лизы.
- Оставь, нет сил даже думать об этом. Я больше не буду бороться, останусь во дворце и буду жить в своей юрте.
- Это правильно, в замке теперь небезопасно, но всё остальное блажь. Может, раньше и не было необходимости вмешиваться в ход событий, но теперь мы от них никуда не уйдём. Мне нужно в ратушу, но завтра я надеюсь услышать от тебя то, о чём ты столько лет умалчивала мне и о чём смогла рассказать первой встречной.
- Не сердись, если ещё ты начнешь точить об меня когти, я совсем расклеюсь.
- Прости, мне слишком дорого всё, что может касаться тебя. Старость не смогла испортить твоих черт или сломить духа. - На этих словах ведьма сощурилась, хмыкнула и второй раз за день обнял её премьер и на ухо прошептал - Терхенетар, твоё имя такое же горькое как пахучие травы, которыми ты вся пропиталась, я зависим от тебя и нет для меня страшнее проклятья, чем наблюдать, как ты оправдываешь вечную неблагодарность Илорена. Первые столетия, глядя на это и сталкиваясь с твоим суеверным недоверием, я думал, что при жизни попал в преисподнюю. Прошу, хоть сейчас, когда вокруг всё рушится, доверься мне, забудь о нём.
