– За пару месяцев они ничему не научатся, – возразила Яра, – я училась этому с детства, больше десяти лет.
– Ничего, мы попытаемся, – улыбнулся Белов, – я буду им помогать. Вот и договорились. Жить будешь у Третьяка, Влада хорошая хозяйка, ей как раз присмотр лекаря нужен.
Так в посёлке появилась лекарка, которая сразу начала обучать своих помощниц. Девочки, которых Белов дал ей на обучение, по его указанию, стали конспектировать все уроки Яры в старых тетрадках, которых нашлась целая пачка. Он попросил начать с лекарственных трав и сборов, способов их заготовки и применения, затем перейти к самым частым заболеваниям и, главное, научить принимать роды. Несколько раз Белов гулял по лесу и лугам вместе с Ярой и её ученицами, многое из её сведений о лекарственных травах ему было неизвестно, хотя он считал себя неплохим знатоком в этой области.
Как и планировал глава Бражинска, после схода снега практически все подростки, работавшие в посёлке, начали заготовку кирпича, затем строительство доменной печи. Не огромной, промышленной, а небольшой, около девяти метров высотой, в которой самозваный металлург планировал выплавлять до десяти-двадцати тонн чугуна за одну загрузку. Дело было новое, известное ему только в теории, поэтому многое приходилось переделывать снова и снова. Белов занимался только печью, даже посадку огорода полностью доверил жёнам. Только для вспашки земли под зерновые он сделал исключение, распахивал целину и старую пашню сам, вместе с самыми взрослыми уграми. Они пахали небольшими плугами, сработанными за зиму, а Белов мотоблоком. В этом году бражинцы смогли увеличить площади посева зерновых втрое и вдвое площади огорода. Даже подсолнечника он посадил в полтора раза больше. А ещё затеял строительство огромной теплицы, длиной более двадцати метров, но узкой – четыре метра. На эти жизненные огородные дела отвлёкся Белов на целую неделю. Но работы по изготовлению кирпича в это время не прекращались.
Почти месяц ушёл на постройку доменной печи и загрузку её необходимым количеством угля, смесью древесного и каменного. За это время помощники Окуня из Соли-Камской дважды привозили руду, но её было мало, для третьего раза Белов даже отправил за рудой две свои большие трофейные лодки с экипажем угров. С третьего раза им удалось полностью загрузить печь рудой, больше двадцати тонн. Белов прикинул пропорцию руды к углю и сказал заветное слово: «Поджигай!»
Это шутка, разжигали полдня, с помощью мехов, ещё сутки все горело и плавилось, невыспавшийся Белов ходил вокруг домны злой, как собака. На второй день не выдержал, сверил все показатели и пробил леток. Плавка удалась, не на славу, просто удалась. Чугуна вышло около пяти тонн, вместо предполагаемых десяти, но достаточно хорошего качества. И всего за неделю работы. Никакого сравнения с кричным железом. Пока домна остывала, кузнецы быстро отжигали чугун в железные слитки, готовили запас для зимы. Они дружно решили всё лето посвятить выплавке чугуна, тогда железа хватит даже на круглосуточную работу зимой.
Помощники Окуня не зевали, за эти полтора месяца реализовали в окрестных селениях половину наработанных за зиму железных скобяных изделий и ножей с топорами. Тем более что Белов продавал их на четверть дешевле, чем остальные кузнецы, чуть выше себестоимости. К этому времени прибыл из Сулара сам Окунь на трёх огромных лодках, две из которых сели на мель в речке Бражке ниже посёлка. Пока разгружали все товары, купца прямо распирало от приятных новостей. Их он выложил Белову в доме, за стаканчиком настойки. Зимой Окуню пришлось выдержать три попытки родственников Рудого отобрать хозяйство в городе и конюшню за городом. Помогли не столько свидетели, которые подтвердили факт передачи собственности Рудым, но, как обычно, крепкие помощники Окуня. Он не пожалел на это средств и нанял пятерых лучших бойцов Сулара, которые и послужили самым весомым аргументом в имущественном споре. Кончилось это тем, что практичный купец подружился не только со всеми жителями Сулара, но и со своими противниками.
За зиму купец уговорил переселиться в Бражинск двоих молодых подмастерьев кузнеца и двух кузнецов, только что женившихся, не наживших своего хозяйства. Кроме комплекта сбруи и сёдел на всех лошадей, Окунь привёз двух других мастеров, скорняка и шорника. Все остальные заказы Белова тоже были перевыполнены. Даже нефть привёз компаньон, за зиму реализовавший все гранёные самоцветы по великолепной цене, до пятнадцати кун за штуку. За счёт этого и получился такой щедрый набор товаров. Неплохо распродал купец и зажигалки, в среднем по десять кун, что позволило ему привезти для Белова наличные гривны, двенадцать штук. Окунь, не ожидавший такого хорошего спроса да удачно закрепившийся почти в центре Булгарии, пребывал в эйфории. На подъёме своей торговли он взял на реализацию двести зажигалок, добрую треть запаса, наработанного зимой, на пробу два десятка валенок, все железные изделия и ограненные самоцветы. Белов предложил ему завернуть в селение соек, потом решил побывать там сам. С ним сразу напросилась Алина, с прошлого года считавшая себя походной женой. Лодку с мотором, на которой собирались возвращаться, прицепили за кормой последней лодьи. Сам бражинец с женой расположились на борту лодьи, в гостях у компаньона.
Никто, кроме Ларисы, не провожал купцов, почти все жители посёлка собрались выше по Бражке, где Третьяк с помощниками начинал испытания первого парохода, второй большой трофейной лодки, куда установили паровой двигатель. Лишь бы не взорвались, смеялся Белов, остальные проблемы переживём. Сам он рискнул отплыть, не дожидаясь результатов ходовых испытаний. Как бывший инженер, он не разделял оптимизма своего младшего товарища, полагавшего, что с постройкой двигателя наступит счастье, поскольку отлично понимал, как далеко от первого экземпляра до работоспособной и прибыльной продукции, тем более, в таком сложном деле, как паровой двигатель. Сам он надеялся получить работоспособный двигатель, который можно спокойно эксплуатировать на корабле полный сезон, дай бог, через год-другой. Поэтому с чистой совестью отправился к сойкам в гости.
Впервые Белов решил ехать без карабина, который сильно помешал ему при спасении Яры. Он вооружился револьвером, для которого пошил поясную кобуру, поверх пояса надел сшитый из кожи патронташ, заполненный патронами, ещё один револьвер лежал в сумке. Взрослые обеих семей ежемесячно стреляли из револьверов, не теряя навыки, пока слабо закреплённые. С собой он набрал гостинцев, а Окунь надеялся на неплохую торговлю. Так и получилось, не успели лодки пристать к берегу, как всё селение вышло встречать купца. Старшину Бражинска сразу узнали знакомые парни и девушки, побывавшие на берегу Бражки в прошлом году, подбежали спасённые девицы Ива и Липа, третья бывшая пленница только родила и сидела дома с ребёнком.
После раздачи небольших гостинцев, о которых бывший опер не забывал, Ива и Липа познакомили его со своими родителями, которые оказались моложе его лет на пять и почему-то смотрели на него с завистью. Он неплохо провел день в Липовке, как называли сойки своё селение, гулял по коротким улицам, разговаривал с новыми и старыми знакомыми, приглашал переселяться в Бражинск, где начали строить ещё четыре просторных дома и полно интересной работы. Окунь, продававший скобяные товары всего на десятую часть дешевле других купцов, имел огромный успех, у него покупали не только железо, но и зажигалки, ставшие необычайно популярными среди молодёжи за зиму. Ночевал Белов с Алиной не в гостевом доме, как все торговцы, а в ярко-зелёной синтетической палатке, которую поставил на берегу у пристани. У костра, на котором грели чай, собрались почти два десятка молодых парней и девушек, которых он заманивал рассказами не хуже опытного кадровика, начиная от выделения из семьи, помощи в строительстве дома и заканчивая дискотеками под магнитофон и обучению письму и счёту. При этом он не забывал выспрашивать, не умеют ли девушки ткать на станках и нет ли женщин, согласных на переезд в Бражинск, хоть пожилых.
