В свое время, адмирал Толь пытался создать на Диком острове настоящую армию. Его офицеры учили дикарей пользоваться огнестрельным оружием. Неудивительно, что Рок забеспокоился. Одно дело воевать с людьми вооруженными мечами и луками, и совсем другое - с настоящей армией, у которой есть карабины и револьверы.

- Очевидно Муки, что-то задумал, - продолжал Рок, - если он сумеет договориться с вардами и они вместе объявят нам войну, то существование колонии окажется под угрозой.

- Мне кажется, что Вы преувеличиваете, господин капитан, - сказал я, - скорее всего Муки пытается вооружить армию для защиты собственных земель. Какой-нибудь вождь-дикарь, наверно, мог бы соблазниться вардовскими обещаниями, но с егерь-лейтенантом такой номер не пройдет.

- Может быть, может быть, - соглашался разведчик, - в любой случае, мне все это не нравится.

- Мириться с вооруженными нападениями дикарей нельзя, они начинают чувствовать свою безнаказанность и с каждым разом действуют все наглее. Но, если мы организуем карательную экспедицию, у Муки не будет иного выхода кроме, как обратиться к вардам за помощью, - продолжал Рок, - нам нужно придумать какой-нибудь неожиданный ход, чтобы он согласился отступить без боя. Мы уже несколько раз отправляли к нему гонцов. Парламентеров он не трогает, но на все предложения отвечает отказом.

- Вот видите, - сказал я, - он все еще остается цивилизованным человеком. Думаю, что настоящий дикарь просто прирезал бы всех ваших посланников и забрал их оружие, раз оно ему так необходимо.

Наши разговоры с Роком, странным образом, вернули меня к жизни. Я перестал напиваться и принялся следить за своим внешним видом. Оказывается, для того чтобы вставать по утрам, мне нужна была настоящая цель. Когда-то, когда у меня еще была семья, я видел смысл жизни в том, чтобы обеспечить ей достойное существование, а потом, когда остался один, ни одно дело не могло по-настоящему увлечь меня. Контрабанда, риск, шальные деньги, портовые шлюхи, все это, словно проточная вода, омывало меня, не затрагивая душу. Из офицера, любящего отца и мужа, я превратился в преступника, который только ест, спит и не дорожит ничем, даже собственной жизнью.

Так кто же из нас настоящий дикарь, егерь-лейтенант Муки, который заботиться о своих, вновь приобретенных, соплеменниках или я, цивилизованный человек, для которого не осталось ничего святого?

Плавание выдалось удачным, погода нам благоприятствовала, настроение пассажиров и команды было превосходным. Серые низкие тучи сменились легкими перистыми облаками, небо стало голубым и высоким, и, выходя из каюты, я перестал брать с собой бушлат. На верхней палубе установили шезлонги и зонтики от солнца, и стюард, после завтрака, выносил маленький столик со стаканами и прохладительными напитками.

- Послушайте, Рок, - спросил я однажды, когда мы сидели в удобных креслах на палубе и пили оранжад, - я по привычке называю Вас капитаном, но, наверно, у Вас уже давно другое звание?

- К сожалению, нет, - разведчик сидел с закрытыми глазами, подставив бледное лицо жаркому южному солнцу, - Вы, конечно, помните мой роскошный кабинет на четвертом этаже адмиралтейства? Так вот, просидел я в нем совсем не долго, месяцев восемь, пока дикари не перебили всех офицеров из первого десанта. Адмиралтейство решило отправить для охраны лагеря не десантников, а егерей. Вот их, почти всех, и прирезали однажды ночью. Вышел большой конфуз. На меня повесили "всех селедок" и выслали на Дикий остров, исправлять чужие ошибки. Теперь я вечный капитан. Правда, полномочия у меня почти адмиральские, но только в колонии, а в столице я мелкая сошка.

Проходящий мимо стюард, поинтересовался не надо ли нам чего-нибудь.

- Спасибо, Гес. У нас все есть, - ответил Рок, даже не открывая глаз и тут же добавил, обращаясь ко мне, - вот видите, я даже матросов с "Гиганта" уже узнаю по голосам. Здесь и в колонии я дома, а столица для меня чужое и неприветливое место, что-то вроде постоялого двора. У меня там даже квартиры нет.

В этот раз наше путешествие продлилось чуть больше месяца. "Гигант" развивал такую скорость, что ему мог бы позавидовать любой военный корабль. Каждый день, до обеда, я бывал занят: разбирался с документами, читал книги и брошюры о Диком острове. Хала это раздражало. Он обвинял меня в том, что я снюхался со спецслужбами и из боевого офицера превратился в сухопутную швабру. Слушать подобные заявление было смешно, потому что я уже 13 лет не являлся боевым офицером, и всегда считал себя сухопутным, боялся океана и штормов, и мечтал, как можно скорее, сойти на твердую землю. Тем не менее я старался не ссориться с капитаном и всегда угощал его выпивкой. Свое жалование он уже пропил. За последние годы мы сблизились с Халом и мне совсем не хотелось терять верного друга.

Иногда Рок составлял нам компанию, иногда нет. Он выглядел очень озабоченным и часто закрывался у себя в каюте. Что он там делал, к чему готовился, так и осталось для меня загадкой.

Наконец "Гигант" достиг Дикого острова. Узнав, что мы приблизились к конечной цели нашего путешествия, я все утро провел на палубе. День выдался теплый и пасмурный, над океаном нависли серые тучи. Я вглядывался в приближающуюся сушу, стараясь не упустить ни одной детали. К сожалению, подзорной трубы у меня не было. Береговая линия изменилась. Бухту, в которой я когда-то высаживался со своими людьми, можно было узнать с большим трудом. Деревья вырубили, и теперь на берегу теснились конторы и склады. Новый широкий причал уходил далеко в океан.

- Чудеса, - сказал я Року, который тоже вышел на палубу.

Разведчик хмурился. На этот раз он был в форме и даже при оружии. Причем определить, что у него за револьвер я так и не смог, потому что еще не разу не видел кобуру такой странной конструкции. Она была сделана из дерева и напоминала приклад карабина.

"Гигант" замедлял ход. Навстречу из гавани вышло небольшое гражданское судно.

До берега было далеко, но на набережной уже можно разглядеть горожан, встречающих нас, а за их спинами - частные домики, похожие на те, что строят на цивилизованных островах.

- Нравится? - спросил Рок.

- Не ожидал ничего подобного, - честно признался я.

- Да, - задумчиво сказал капитан, - все изменилось.

"Гигант" встал на якорь посреди бухты. Из-за своих размеров он не мог причалить к берегу, поэтому пассажиров и грузы перевозило вспомогательное судно.

Мне было приказано сопровождать Рока, а Хал должен был оставаться на корабле.

- Отдыхайте, завтра утром я вернусь за Вами, - сказал разведчик и пожал капитану руку.

Я видел, что Халу не хотелось с нами расставаться, но делать было нечего.

- Сегодня Вашему другу придется переночевать в своей каюте, - говорил Рок, когда мы спускались на нижнюю палубу, - с его назначением вышла небольшая заминка.

Мне было неприятно узнать, что разведчик обманул Хала и корабль для него еще не готов.

- Что-нибудь не так? - спросил я.

- Нет, все в порядке, он будет назначен капитаном десантного судна. Прежний командир провинился, его отправят в отставку.

На нижней палубе собирались пассажиры. Я обратил внимание, что у торговых представителей были самые большие чемоданы.

- Бедный Хал, - сказал я, - он мечтал встать у штурвала крейсера.

- Пусть радуется тому, что не попал на каторгу, - Рок улыбнулся, - даже не знаю, что бы я делал с Вашим другом, если бы один из здешних капитанов не попал под трибунал.

- Часто приходится наказывать офицеров? - спросил я.

Мы с Роком хорошо понимали друг друга. Людей в дальние гарнизоны отправляли на долгие месяцы, иногда на годы. Оторванные от привычного мира, от дома и семьи, офицеры начинали забывать о долге. Некоторые воспринимали такую службу, как ссылку.