Она отпрыгнула в сторону, как перепуганная кошка, и Фафхрд, указывая на предмет, зажатый у нее под мышкой, воскликнул:
— Смотри, Мышелов, череп! Череп и руки!
А девица и впрямь прижимала к себе коричневатый, очень древний на вид череп, причудливо стянутый золотыми обручами; в его глазницах сверкали рубины, а вместо зубов мерцали бриллианты и черные жемчужины. А в побелевших пальцах девица стискивала две аккуратные связки коричневых костей, искрящихся золотыми и красными брызгами. Когда Фафхрд заговорил, она бросилась к самому широкому алькову; ее стройные ноги на бегу четко вырисовывались под шелком. Фафхрд и Мышелов кинулись за нею и увидели, что она направляется к неширокой низкой двери. Вбежав в альков, девица схватилась свободной рукой за свисавший с потолка шнур и, не останавливаясь, а только слегка присев, дернула за него. И сразу толстая портьера из тяжелого бархата скрыла ее от преследователей. Мышелов и Фафхрд налетели на портьеру и мгновенно в ней запутались. Первым освободился Мышелов, который прополз под складками бархата. Он увидел сужающуюся полоску слабого света, бросился туда и схватился за каменную глыбу, которая медленно вдвигалась в дверной проем, но тут же с проклятием отдернул руку и принялся слизывать кровь с исцарапанных пальцев. С легким скрежетом каменная панель встала на место.
Фафхрд распрямился, все еще держа на плечах тяжелый бархат, словно это был просторный плащ. В свете, который проникал в альков из комнаты, была видна лишь гладкая каменная стена. Мышелов попытался вставить острие кинжала в чуть заметную щель, но быстро отказался от своего намерения.
— Тьфу, дьявол! Знаю я эти двери! Они открываются или с той стороны, или на расстоянии, с помощью специальных рычагов. Словом, она смылась и унесла череп с собой.
Продолжая посасывать пальцы, которые чуть было не оказались раздавленными, Мышелов суеверно подумал: а вдруг сломанные крышкой люка пальцы вора — это дурной знак?
— Мы совсем забыли о Кровасе, — внезапно сказал Фафхрд, приподняв штору и оглянувшись.
Но чернобородый человек не обращал на суматоху ни малейшего внимания. Медленно приблизившись к нему, друзья увидели, что его лицо из смуглого сделалось фиолетовым, а глаза были выпучены не от изумления, а от того, что он был задушен. Приподняв его умащенную, аккуратно расчесанную бороду, Фафхрд увидел у него на горле страшные метины, оставленные, казалось, не пальцами, а скорее когтями. Мышелов тем временем рассматривал разбросанные по столу предметы. Это были преимущественно ювелирные инструменты, их ручки слоновой кости от долгого употребления пожелтели. Между делом он сгреб кое-что из лежавшего на столе.
— Кровас успел вытащить драгоценности из трех пальцев, а также выломать несколько зубов, — заметил он, протягивая Фафхрду ладонь, на которой сверкали три рубина и несколько жемчужин и бриллиантов.
Фафхрд кивнул и, снова приподняв бороду Кроваса, хмуро уставился на отметины, которые уже начали темнеть.
— Интересно, кто эта девица? — заметил Мышелов. — Ворам под страхом смерти запрещено приводить сюда женщин. Но магистр облечен особой властью и, наверное, Может рискнуть.
— На этот раз риск оказался слишком велик, — пробормотал Фафхрд.
Наконец Мышелов вспомнил о положении, в котором они оказались. Он рассчитывал выбраться из Дома Вора, взяв Кроваса в плен и пустив в ход кое-какие угрозы. Но брать в плен мертвеца особого смысла не имело. Только они с Фафхрдом начали обсуждать это, как невдалеке послышались голоса и приближающиеся шаги. Без долгих размышлений друзья спрятались в алькове, предварительно прорезав в шторе щелки для глаз.
Кто-то проговорил:
— Да, этим двоим удалось скрыться, дьявол их раздери! Боковая дверь была открыта.
Первым в комнату вошел толстобрюхий, белолицый и явно напуганный вор. Серый Мышелов и Фафхрд сразу же узнали в нем Фиссифа. Довольно грубо подталкивая его в спину, за ним шел долговязый, безо всякого выражения на лице тип с могучими руками и крупными ладонями. Мышелов знал и его: это был Слевьяс-Молчун, недавно назначенный первым заместителем Кроваса. За ними в комнату вошли еще около дюжины воров и встали у стен. Все они были ветераны, густо покрытые шрамами, оспинами и щеголявшие многими другими увечьями, включая по вытекшему глазу, закрытому черной повязкой у двоих из них. Держались все настороженно и чувствовали себя явно не в своей тарелке, сжимая в руках кинжалы и короткие мечи и пристально глядя на задушенного.
— Значит, Кровас и впрямь мертв, — проговорил Слевьяс, выталкивая Фиссифа на середину комнаты. — По крайней мере в этом ты нас не обманул.
— Мертвее не бывает, — отозвался один из воров, подошедший к столу. — Теперь у нас будет хороший магистр. Хватит с нас чернобородого и его рыжей девки.
— Заткни пасть, крыса, или я вобью зубы тебе в глотку! — ледяным тоном бросил Слевьяс.
— Но ты же теперь наш магистр! — удивленно воскликнул вор.
— Да, теперь я ваш магистр, ваш хозяин, и вот вам мой первый совет: не надо порочить умершего вора — это, если не дерзость, то во всяком случае пустая трата времени. А теперь, Фиссиф, скажи: где украшенный самоцветами череп? Всем нам известно, что он один ценнее всего, что можно накопить за целый год воровства, а Цеху нужно золото. Так что без глупостей!
Осторожно прильнувши к щелке, Мышелов усмехнулся, увидев страх на заплывшем жиром лице Фиссифа.
— Череп, о магистр? — переспросил он похоронным дрожащим голосом. — Как где? Улетел назад в могилу, из которой мы его похитили. Раз уж эти костлявые пальцы сумели задушить Кроваса — а это я видел собственными глазами, — то почему бы черепу не уметь летать?
Слевьяс отвесил Фиссифу увесистую пощечину.
— Лжешь, толстобрюхий трус! Я сейчас расскажу тебе, что произошло. Ты вступил в сговор с этими негодяями Фафхрдом и Серым Мышеловом. Ты решил, что никому и в голову не придет подозревать тебя в чем-то, поскольку ты, согласно указаниям, оставил их с носом. Но на самом деле ты замыслил двойное мошенничество. Ты помог им избежать подстроенной нами ловушки, позволил этим мерзавцам убить Кроваса и обеспечил им бегство, подняв панику своей сказочкой о мертвых пальцах, которые якобы задушили Кроваса. Рано ты решил, что тебе удастся выйти сухим из воды.
— Но магистр, — взмолился Фиссиф, — я своими глазами видел, как эти кости вцепились ему в глотку. Они разозлились на него, потому что он начал отковыривать драгоценные камни, которые были у них вместо ногтей и…
Очередная пощечина превратила его речь в неразборчивый писк.
— Дурацкая выдумка, — ощерился сухопарый вор. — Как могли эти кости держаться вместе?
— Они были связаны медной проволочкой, — кротко пояснил Фиссиф.
— Вот как? И, задушив Кроваса, руки взяли череп и унесли его с собой? — предположил другой вор. Кое-кто захихикал. Взглядом велев всем замолчать, Слевьяс указал большим пальцем на Фиссифа.
— Взять его, — приказал он.
Два вора подскочили к толстяку и заломили ему руки за спину. Тот не сопротивлялся.
— Мы поступим по-честному, — заявил Слевьяс, усаживаясь прямо на стол. — Воровской суд. Все по правилам. На рассмотрение воровского суда присяжных выносится следующее дело. Фиссифу, вору первого разряда, было поручено обчистить священную гробницу в храме Вотишаля и забрать оттуда один череп и две руки. В связи с возникшими сложностями Фиссифу было приказано объединиться для этой цели с двумя посторонними специалистами, а именно варваром с севера Фафхрдом и печально известным Серым Мышеловом.
Стоя за портьерой, Мышелов изобразил учтивый церемонный поклон и снова прилип глазом к прорези.
— После похищения Фиссиф должен был украсть добычу у этих двоих, и как можно раньше, дабы помешать им сделать то же самое.
Мышелову показалось, что Фафхрд тихо выругался и заскрипел зубами.
— По возможности, Фиссиф должен был также умертвить их, — продолжал Слевьяс. — В любом случае он был обязан доставить добычу непосредственно Кровасу. Таково было задание Фиссифа, как изложил его мне сам Кровас. А теперь расскажи свою версию, Фиссиф, но никаких бабушкиных сказок, имей в виду.
