— Ты становишься мокрой, как только подумаешь обо мне, не так ли?

— Да, — с дрожью отвечаю я.

Его глаза становятся цвета меда, они меняют свой цвет, наполняясь желанием. Я могла бы раствориться в этих глазах, тонуть и наслаждаться, никогда не оглядываясь назад.

— Ты думаешь обо мне, когда трогаешь себя?

Прямота его вопроса вызывает на моих щеках яркий румянец. Я не могу ему врать. Я почему-то уверена, что он узнает правду.

— Я все время думаю о тебе.

Секс с Тристаном одна из моих постоянно повторяющихся фантазий. Она всегда начиналась одинаково. Я в своей старой спальне и слышу, как он трахает другую женщину внизу, но, когда я спускаюсь в его комнату, он ждет меня, один. Другая женщина ушла, а, возможно, никогда и не существовала. Вместо этого, в комнате только он и я, и внезапно, я — та женщина, которую он доводит до безумия на своей кровати.

— Хорошо, — говорит он, прежде чем овладеть моими губами снова.

Рука Тристана скользит вверх по моей шее, и он наматывает мои волосы на кулак. Волоски на моей шее встают дыбом от волнения, когда он тянет мои светлые кудри. В ответ я начинаю стонать, что только больше раззадоривает его.

— Тристан? — прошу я, разрывая поцелуй.

— Что такое, ангел?

Он не перестает целовать меня, даже когда я задыхаюсь. Я чувствую, как он прокладывает дорожку поцелуев от моего виска вниз к шее, отчего я впадаю в состояние эйфории. Волна удовольствия нарывает мое тело, парализуя меня. Каждый поцелуй вызывает дрожь. Губы Тристана застывают прямо над моей грудью. Я сдерживаю стон, лишившись его обжигающих прикосновений. К моему удивлению, он откидывается назад и ослабляет галстук на шее.

— Дай мне свои руки, — командует он.

Я подчиняюсь ему, не задумываясь. Я наблюдаю, как Тристан связывает мои запястья своим красным галстуком и заводит мои руки мне за голову. Он садится и восхищенно любуется своей работой, на его лице появляется голодный взгляд.

— Не шевелись.

Волнение дрожью проходит по моему телу, когда он наклоняется ко мне. Я замираю в ожидании, когда его губы нависают над моей киской.

— Не могу дождаться, чтобы полакомиться тобой, птенчик, но у меня такое предчувствие, если я начну, то не смогу остановиться.

Я краснею, а потом улыбаюсь, видя, как на его красивом лице появляется озорная улыбка. Я закрываю глаза, наслаждаясь каждым движением его языка, ласкающего мое естество. Сейчас я чувствую себя наиболее открытой, максимально чувствительной, и впервые, я не сомневаюсь, что все будет хорошо.

ГЛАВА 21

Тристан

— Ты едешь со мной на благотворительный аукцион сегодня.

Эмили, стоя на носочках, в ванной, напротив моей спальни, поворачивается и улыбается. Она расчесывает свои длинные светлые волосы, и её кожа сияет в лучах солнца, заполнивших мою студию. Последние две недели мы провели в моей квартире. Я убедил ее остаться со мной, не взирая на ее желание съездить домой, хотя бы, за одеждой. К счастью, мне удалось убедить ее, что одежда нам не понадобится.

Каждое утро мы проводим первый час, трахаясь, затем едим, читаем, рисуем, принимаем душ, а в последние часы перед закатом мы танцуем. Несмотря на то, что я хорош в танцах, я их возненавидел, но с ней чувствую себя естественно. Последний раз, когда мы с ней танцевали, все закончилось не очень хорошо, но теперь все изменилось. Нам больше нет нужды сдерживать свои эмоции.

— Не знаю, пойду ли я на этот благотворительный аукцион. Я подумывала о том, чтобы остаться здесь. Может посмотрю какую-нибудь романтическую комедию и поем попкорна, — подтрунивает она.

— И оставишь меня в полном одиночестве? А с кем же я буду танцевать?

— Уверена, у Николаса имеется куча вариантов.

Я смеюсь.

— Ты шутишь? Да он вероятно не просидит и половины ужина, чтобы не увезти кого-нибудь домой.

— Он тот еще плут.

— Так и есть.

— Это что, нотки зависти?

— Никогда, — говорю я, подмигивая ей. — Эй, стой там.

Она улыбается, когда я подхожу к своему мольберту и устанавливаю на него чистый холст. Я сажусь и начинаю делать наброски ее силуэта. Она стоит на носочках, как танцовщица, нанося слой тональной основы и тушь. Спустя полчаса я заканчиваю набросок новой картины. Глядя на черновой эскиз, я замечаю то, что не видел раньше. На шее Эмили висит ожерелье, которое я подарил ей много лет назад.

Эмили откладывает свою косметику и берет пару висячих сережек. Она совершенно не подозревает о чувствах, которые овладевают мной, пока я наблюдаю за тем, как она медленно вставляет каждую сережку в уши. Закончив, она поворачивается ко мне, широко улыбаясь.

— Ты все еще носишь его? — выдыхаю я, уставившись на ожерелье.

Ее взгляд опускается к груди. Она берет в руку серебряный кулон.

— Он всегда со мной, куда бы я не отправилась, — признается она.

Ее слова выбивают почву у меня из-под ног. Я не ожидал, что она сохранит ожерелье после того, как думала, что я переспал с Кэси. Я был почти уверен, что никогда его больше не увижу, но было слишком больно даже думать о том, чтобы спросить об этом.

Сомнение, затуманившее мой разум, исчезает, когда Эмили подходит и садится на мои колени. Я не раз наблюдал, как моя любимая женщина ускользает от меня, словно песок сквозь пальцы, но я не повторю эту ошибку снова. Я собираюсь сделать то, что никогда не думал делать - привяжу ее к себе. Я собираюсь сделать этого прекрасного ангела своей женой.

А теперь, только бы убедить ее сделать это до того, как она передумает насчет нас. И насчет меня.

ГЛАВА 22

Тристан

— Тристан? Разве мы не едем на благотворительный аукцион?

Я улыбаюсь, видя недоумение на ее лице. На самом деле она и понятия не имеет, глядя в окно на проплывающий мимо нас город, куда я ее везу. Мое сердце переполняется чувствами от сногсшибательного вида Эмили в платье от Vera Wang. Легкая ткань кремового цвета подчеркивает ее аквамариновые глаза. Она похожа на принцессу, направляющуюся на бал. Боже, надеюсь, она чувствует себя принцессой сегодня.

— Мы уже едем. У тебя есть с собой водительские права?

— Ну, да. Конечно, — говорит она, глядя на меня.

— Хорошо.

Эмили проверяет свою помаду, когда мы попадаем в небольшую пробку прямо у здания суда. При виде здания я начинаю потеть. Я сильно нервничаю, ослабляя узел галстука, сдавливающего мою шею. Где Оги, черт побери? Я сказал ему быть здесь в 16.30. Мне пришлось использовать все свои связи и влияние, чтобы суд все еще оставался открытым в такое время. Чувствуя на себе пристальный взгляд Эмили, мое сердце начинает трепетать. Знаю, она чувствует, что что-то не так.

— Тристан, почему мы сидим перед зданием суда? Я думала благотворительный аукцион проходит в Мидтауне?

Я сглатываю подступающий к горлу комок. Эмили обхватывает мое лицо руками и заставляет меня посмотреть на нее. Она изучающе смотрит на меня, будто пытается понять, что происходит в моей голове. Господи, а если она скажет нет. Не так я представлял себе, как впервые делаю это, но это кажется таким правильным.

— Ты сожалеешь, что взял меня с собой? — спрашивает она.

Ее глаза становятся очень серьезными. Сожаление — это последнее, что я чувствую, когда дело касается нас.

— Нет!

— Тогда что?

Я пытаюсь сказать эти слова. У меня в голове это казалось намного проще.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Ее глаза расширяются от шока, когда она смотрит на меня, а потом на здание суда в нескольких метрах перед ней. Мое сердце грохочет в груди в ожидании ее отказа. Это безумие. Она никогда не скажет да. Возможно, она просто ждет, пока не устанет от меня.

— Мы должны сделать это быстро, пока суд не закрылся. Нам необходимо подать заявление для получения свидетельства и тогда завтра мы бу—