- Господи, - выдыхает Катрин, тоже замечая кровь. – Позовите врача! Быстрее!

Секунду никто не двигается с места, а потом Джон срывается и почти бегом выскакивает из палаты. Я продолжаю смотреть на то, как Билл тяжело дышит, кривясь от боли.

- Билли, слышишь меня? Всё будет хорошо, - девушка пытается успокоить его. – Не волнуйся. Только не отключайся, слушай мой голос!

Я ошарашено смотрю на постель, не в силах вообще что-либо сделать или сказать. Меня сковывает паника и страх. Меня сковывает что-то невероятно сильное и ужасающее. Двери палаты снова распахиваются, и кто-то проносится мимо меня, задевая моё плечо. Я, наконец, возвращаюсь в реальность, словно нитки кукловода внезапно оборвались, заставив меня упасть.

- Покиньте палату, молодые люди! – требует врач.

Я отступаю назад, всё ещё не в силах оторвать от постели, на которой лежит Билл, взгляда. Чувствую, как кто-то хватает меня за локоть и утягивает в коридор. Только там я неожиданно понимаю, что только что произошло. Я прикусываю губу и прислоняюсь лбом к стене, пытаясь избавиться от назойливого чувства беспомощности. Я ничего не смог сделать. Я просто стоял и смотрел, как Биллу становится плохо. Какой же я слабак…

Какое-то время мы стоим в коридоре, ожидая, пока из палаты выйдет врач и скажет, что случилось с блондином. Мы молчим – тишина просто разрывает меня на части, уничтожая. Я чувствую себя бесполезным.

Спустя бесконечность, дверь, наконец, открывается, и в коридор выходит врач.

- Ну, как он? – Катрин нетерпеливо топчется на месте.

Доктор медлит.

- Пока всё в порядке. Он спит, - мужчина поджимает губы и осуждающе смотрит на нас, из-за чего мы виновато отводим взгляды в сторону. – Но пока я запрещаю навещать его. Состояние Билла слишком нестабильно, ему нужен отдых. Так что посещений в ближайшие две недели не будет. Кроме родственников.

Я открываю рот, чтобы спросить, можно ли приходить мне, но врач опережает.

- Вам тоже нельзя! – он указывает на меня пальцем, и я поникаю. – Я не успел вас предупредить, что пациент потерял память, поэтому всем людям, которых парень не помнит, лучше пока не приходить. Даже если это его брат.

Я вздыхаю и киваю, прикусывая губу.

- Езжайте домой, если что-то случится, я обязательно позвоню, - доктор немного улыбается, после чего разворачивается и уходит, оставляя нас в коридоре перед палатой Билла.

Что ж, придётся ждать две недели и надеяться, что за это время Каулитц хоть что-то вспомнит. Иначе это будет настоящее поражение. Поражение всей моей жизни…

19 февраля.

Пицца – давай, давай выше неба

POV Tom

Прошло больше двух недель, когда врач разрешает нам навестить Билла – всё это время с ним проводила наша мама, но её слова о том, что брат идёт на поправку, меня особо не утешали. Мне нужно было его увидеть лично и понять, насколько всё серьёзно, поэтому, как только я узнал, что посещения снова разрешены, я тут же рванул в больницу. Мне хотелось первым зайти к нему в палату и поговорить один на один. Никаких Тимов и Джонов. Никаких Катрин. Никого. Только я и Билл.

Был почти обед, когда я пересёк двери госпиталя и направился в сторону палаты, в которой находится Каулитц. Запах лекарств и люди в белых халатах – я никогда не любил всё это. Это мне напоминает смерть и какое-то сожаление. Каждый раз, когда я прихожу в больницу, я чувствую себя неуютно и как-то тревожно. Меня всё это пугает.

Я останавливаюсь у белоснежной двери с номером 254, немного медлю, чтобы сосредоточиться на том, что я вообще буду говорить Биллу, а потом тихо стучусь и приоткрываю дверь.

Внутри невероятно светло – солнце врывается через окно, а его лучи отражаются от всех возможных поверхностей, за окном безоблачное февральское небо. Запах цитруса и какого-то шоколада охватывает меня, как только я прикрываю за собой дверь.

Билл выглядит лучше. Его ссадины и синяки почти зажили, повязки с головы сняли, лицо стало более живое и не такое бледное, однако его рука всё ещё в гипсе. Но его волосы... Их просто не было. Он их сбрил полностью.

- Привет, - немного удивлённо говорю я, проходя к кровати и осторожно садясь на стул.

Билл пристально наблюдает за мной вплоть до того момента, пока я не присаживаюсь рядом с ним. Я замечаю на тумбочке тарелку с очищенными апельсинами, рядом с которой лежит кожура. Открытая наполовину съеденная шоколадка лежит у парня на животе. Теперь ясно, откуда все эти запахи.

- Привет, - его голос спокойный и уже не такой безумный, как в прошлый раз.

Я облизываю губы, не зная, что сказать. Каулитц, видимо, тоже чувствует неловкость.

- Ты сбрил волосы, - я киваю на его голову, чтобы хоть что-то сказать и избавиться от этой тишины.

- А… Да, - он проводит по макушке здоровой рукой и нелепо улыбается. – Попросил маму. Как-то захотелось от них избавиться. Надоели, понимаешь…

Я пожимаю плечом, мол, да, наверное, понимаю.

- Что, так плохо? – он вскидывает брови.

- Нет, тебе идёт, - я немного улыбаюсь, затем вздыхаю и как-то неловко вожусь на месте, понимая, что снова наступает эта раздражающая тишина. Не могу из-за неё сосредоточиться. Ничего не могу.

- Так, значит, ты мой брат, да? – Билл отламывает кусочек шоколадки и отправляет её в рот, не открывая от меня пристального взгляда, от которого мне становится не по себе.

- Ага. Мы познакомились два года назад…