- Я не хочу так больше, Лиф.

Томас пропустил омегу внутрь. Билл не оборачивался. Тогда альфа закрыл дверь и легко обнял его сзади, утыкая нос в тёмные волосы, вдыхая свежий запах тела.

- Я проживаю свою жизнь неправильно, - сказал омега тихо. – Меня это бесит, Том. Я выбрал не того человека, просто чтобы никто больше на меня не смотрел, ища защиты. Спрятался, зная, что меня принудят к случке, если я буду один. И смирился. Даже тогда, когда забеременел, когда родил ребёнка, думая, что останусь один, помеченный, никому не нужный, потому что даже мой альфа, который обещал быть рядом, не приехал за мной.

Пока Билл говорил, Том гладил его по груди, прижавшись сзади, дышал, стремясь быть ближе.

- А потом появился ты, когда я поставил на себе крест. И ты окутал меня запахом дождя, тёплого молока и дерева. И этот чёртов запах древесины был повсюду. Ты ходил, будто распылял его, а я натыкался, каждый раз млея, каждый раз браня себя за то, что не должен поддаваться. Ты достоин большего. Омегу непокрытую, чистую. А не такого меня. Но я больше не могу, Том, не хочу так жить.

Билл повернулся и посмотрел в глаза альфе.

- Сегодня умер Бугай, а что если завтра умру я? Или ты погибнешь, спасая чью-то жизнь? А я так и признался тебе, что ты для меня пахнешь крепче остальных, твой запах беспокоит меня и днём, и ночью. Что если вот это правильно, сейчас? И мы действительно предназначены друг другу? А я чего-то жду, тяну время, которое ведь бесценно, пропускаю его сквозь пальцы, сомневаюсь, - омега чуть склонил голову, кладя её на плечо Тому. – Когда я увидел, что один из загонщиков – это ты, - у меня сердце замерло. Я начал молиться, чтобы ты остался жив, чтобы вернулся ко мне. Я так испугался, Лиф! А потом, увидев тебя мокрого, но целого, без ран, без крови, сразу отпустило.

Билл замолчал, сам прикоснувшись к губам альфы, несмело, робко, и отстранился уже через несколько мгновений.

- Подчини меня себе, - зашептал на немецком, как будто их кто-то мог услышать. – Я чувствую всем собой тебя, я это понимаю. И не хочу лгать тебе, себе, что это всё мимоходное, лишь влечение двух одиноких людей. С тобой мне не просто спокойно. С тобой я дома, до Волны, до разрухи. И мы едим чёртов «Чёрный лес» на двоих, смеёмся, смотря на ровные луга Германии. Мне снился такой сон. Я понял, что пора прекращать притворяться. Я слабый, я должен сдаться.

- Потому что ты этого хочешь или ищешь защиты, как в прошлый раз?

- Потому что чувствую, - Билл провёл пальцами по скуле альфе. – Я твой.

Лиферс обхватил его губы, прижав к себе. Омега застонал прямо ему в рот, но не запротестовал, позволяя целовать себя. Том положил ладонь тому на затылок, припечатав к шершавой стене комнаты. Не торопился, упоённо ласкал, понимая, что больше никаких запретов нет. Они оба вдыхали, когда их губы вновь смыкались. Чувствовали запах друг друга, который становился всё более ощутим от их близости. Томас провёл руками по одеянию омеги, распахнув светлое полотнище, оголяя шею и плечи. Он выдохнул горячо, начал целовать его кожу, подбородок, шею, изгиб, плечо. Билл обхватывал альфу то за голову, то за руку, теряя рассудок от подступающего вожделения, выгибался, стараясь быть ближе. Выдыхал блаженно. Брюнет закинул одну ногу на бедро Тома, зная, что тот уже был без набедренника, как и он сам. Под полотнищем не было белья. Обхватил лицо Лиферса, Билл глубоко поцеловал его, не претендуя на роль ведущего, и чуть не задохнулся от мощного поцелуя, когда Томас пошёл у него на поводу. Альфа резко дёрнул подол одеяния, кладя ладонь на пах омеги, массируя пенис и скользнув дальше, к ягодицам. Билл оторвался от его рта, запрокинул голову и застонал. Пальцы нащупали вход в тело, который был уже увлажнён. Омега вновь выгнулся, опаляя лицо Лиферса своим дыханием.

- Послушай, - Томас зашептал ему в ухо, убирая руку от промежности партнёра, - как только я доберусь до тела, как только вкушу тебя, у меня начнётся гон. И это нельзя будет остановить, - он говорил спокойно, проникновенно, иногда целуя уже слегка потную кожу шеи. – Я не смогу сдерживаться, не буду себя контролировать, полностью отдамся во власть натуры и инстинкта.

- О, Том, - Билл погладил его по щеке, улыбаясь. – Твоя забота так глубока. Чем я заслужил тебя?

- Давай подождём, - альфа отстранился, убрав тёмные пряди от лица парня, - твоей течки. Я чувствую изменение в твоём запахе, ты стал раскрываться, как цветок, тянущийся к солнцу. Ты потеряешь рассудок, твоё тело будет готово к самой невообразимой случке. Я не знаю, каким могу быть в гон.

- Ты хочешь, чтобы я бился в лихорадке и ничего не помнил? Чтобы наша первая ночь прошла в забвении?

- Я уверен, - Том ласково огладил его голые плечи, натягивая на них одеяние, - свою первую течку с альфой ты всё-таки помнишь.

Билл тут же покраснел, пряча лицо, уткнувшись Томасу в грудь. Они помолчали.

- Ты ведь не передумал? – тихо спросил Билл, всё ещё не поднимая лица.

- Нет, я хочу быть с тобой. Но понимаю, что если допущу случку сейчас, тебе будет не так хорошо, как могло бы быть. А как только ты потечёшь, когда твой организм сам себя обезболит, я буду спокоен.

- Когда начинается течка, у меня всегда болит живот, будто органы кто-то хочет вырвать, и поднимается температура.

- Но когда ты принадлежишь альфе в этот момент, боли нет. Ведь так?

- Да.

Этот разговор смутил брюнета, поэтому он стоял, обнимая альфу, дыша его запахом, думая, что он прав.

- Иди к себе. Мы пока не можем долго быть рядом. Я уже еле-еле сдерживаю рык.

Билл улыбнулся, поцеловал кротко Тома на прощание и быстро вышел из комнаты. Альфа посмотрел на него напоследок, потерев лицо. Сегодня был очень долгий, насыщенный событиями день. Сегодня, наконец, Билл отпустил себя.

Лиф уже дважды спускался на воду, чтобы помочь загонщикам. Ему нравилось дышать этим солёным воздухом, ощущать скорость, целясь гарпуном в очередную тварь. Капитан, как главный загонщик, кричал, когда морской гад был повержен.

- Эх, музыки не хватает, - прокричал Том, улыбаясь.

- И баса, да, - сказал Медведь, направляясь за сетью.

Капитан затянул неожиданно низким голосом песню, отчего все товарищи начали ржать, но стало веселее.

- Детка, ты же знаешь, я угощу тебя,

Ты попробуешь меня, не откажешься,

Когда я буду брать тебя на виду у всех.

И твои влажные места станут пахнуть сильнее,

Твои стоны ударят в ритм с моим сердцем.

Я буду брать тебя так долго, как попросишь,

Пока ты стонешь, я рычу, и мы едины моим… бум-бум.

Все парни закричали: «Бум-бум». Лиферс победно взметнул руку, поворачивая байк к пещере.