Живая изгородь вдоль дорожки была не подстрижена и не ухожена. Вокруг все густо заросло сорняками. Однако Джулия не обратила внимания на эти упущения. Она смотрела вперед, на прочные квадратные стены. Местами розовато-коричневая штукатурка, казавшаяся расплавившейся под солнцем, обнажала огромные каменные глыбы, из которых был построен замок. В стенах кое-где были проделаны небольшие оконца, а в ближайшем углу находился высокий арочный вход, к которому примыкали круглые башенки. Тонкие стебли неухоженных растений, переплетаясь, карабкались вверх по стенам башен, а небесно-голубые и пурпурные цветы, качаясь, свисали со свода арки.

— Он был построен семейством Беллат в качестве крепости еще в шестнадцатом веке, — пояснил проводник Джулии. — У него не очень счастливая судьба. Ходит много разных легенд. Много споров. Во время последней войны он был даже оккупирован обеими сторонами. — Старик пожал плечами, как бы красноречиво отгораживаясь от обеих. — Думаю, сейчас он нашел себе более достойное применение.

Они прошли под аркой в квадратную привратницкую с куполообразной крышей и выщербленным полом. Отсюда в лицо Джулии сразу же пахнуло прохладой, и ослепительный свет за аркой показался необыкновенно ярким. Она прищурилась от солнца и увидела площадь замка, окруженную внутренним двором. Монахиня в сером с белым облачении пересекла двор, толкая перед собой кресло на колесах. В кресле сидела девочка почти такого же возраста, как и Лили. У нее были скрюченные ноги и безвольно свесившаяся набок голова. Руки конвульсивно теребили складки одежды. Кроме этой девочки и монахини, Джулия увидела еще кресло, стоявшее в тени стен. Там было что-то съежившееся и маленькое, невозможно было разобрать под слоем покрывал, мужчина это или женщина.

Джулия никогда не сталкивалась с людьми с тяжелыми физическими недугами, если не считать Джорджа или стариков. И ее первым позорным импульсом было повернуться и убежать. Эти кресла и их владельцы, казалось, выпадали из общей картины яркого солнечного дня.

— Это лазарет, — пробормотал рядом с ней синьор Галли.

Она услышала громкие шаги на каменной лестнице. Из низкой двери одной из башен вышла другая монахиня. Она была точно в таком же облачении, но у нее был дополнительный накрахмаленный и отглаженный чепец. На груди висело простое деревянное распятие. Синьор Галли и монахиня уже успели поздороваться, и Джулии поздно было отступать.

Минутой позже ее тоже втянули в разговор. Монахиня протянула Джулии руку, и они обменялись рукопожатием.

— Это сестра Мария от Ангелов, — представил ее синьор Галли.

У сестры Марии от Ангелов было бледное гладкое лицо и темные глаза. Чепец с его жесткими складками шел ей, она была похожа на Мадонну. Джулия решила, что монахиня не намного старше нее.

— Меня зовут Джулия Смит.

Монахиня сделала легкий, учтивый поклон.

— У нас есть комната. К сожалению, не очень удобная.

— Я вам очень признательна, — сдержанно сказала Джулия.

Синьор Галли ушел, пообещав послать мальчишек за ее вещами. Джулия последовала за своей новой провожатой вверх по ступенькам башни, а затем по огромному коридору. Осыпающиеся белые стены были кое-где украшены картинами религиозного содержания, а в дальнем конце ниши перед нарисованным на штукатурке Святым Семейством горела красная лампа.

Они завернули за угол в южной стороне площадки и подошли к двери. Сестра Мария открыла ее и сделала Джулии знак войти. Это была высокая квадратная комната с железной койкой, подобной тем, которые были в пансионате «Флора», и с распятием в изголовье. Покрывало на постели было гладким и белым, аккуратно заштопанным. Рядом стоял стул и рукомойник с кувшином. На внутренней стороне двери был целый ряд крючков.

Джулия подошла к окну, подняла деревянные жалюзи и выглянула в окно. Внизу она увидела голубое море с белыми и золотистыми гребешками и еле видимые неровности земли, уходящие за линию голубовато-серого горизонта.

Обернувшись к сестре Марии, она поблагодарила ее.

— Добро пожаловать.

Сначала Джулия не могла понять, что сказала после этих слов монахиня. Под конец, благодаря их общим усилиям, где итальянская речь перемешивалась с английской, она поняла, что община и ее гости, которые достаточно здоровы, чтобы выйти к общему столу, обедают все вместе в шесть часов в трапезной. Они были бы рады, если бы она присоединилась к ним.

— Спасибо, — опять сказала Джулия.

Сестра Мария поспешно удалилась.

Джулия подошла к двери. Напротив нее в коридорной стене было другое окно. Оно выходило во внутренний двор, где Джулия разглядела в самом центре зеленоватую металлическую круглую форму, украшенную дельфиньими головами. Вероятно, когда-то это был фонтан. Вокруг стояли терракотовые горшки, в которых беспорядочно росла герань. По диагонали вприпрыжку двигался какой-то человек. Тело его тряслось, а голова подергивалась, он кричал и смеялся. Джулия не могла разобрать ни слова. У противоположной стены двора она увидела еще несколько кресел. В них сидели больные разного возраста, одни казались очень оживленными, другие сидели как неподвижные кули. С западной и восточной стороны вместо стен были арки, образующие открытые галереи. Там, в глубокой тени, виднелись белые постели. Монахини сновали туда-сюда или сидели около кресел. Две из них, низко опустив голову под белыми, спускавшимися до колен одеждами, штопали или вышивали. Глядя из окна, Джулия удивилась, почему ей хотелось убежать при первом взгляде на обитателей замка. Теперь же она смотрела на них как на равных, людей, так же наслаждающихся солнечным теплом, как и она сама. Лица и зрячих, и слепых были повернуты к солнцу.

До Джулии доносилось какое-то приглушенное жужжание. Это был смешанный гул голосов, где можно было различить пение и разговор. Откуда-то доносился громкий смех. Прямо перед собой Джулия увидела ту самую девочку, ровесницу Лили, сидящую в своем кресле на колесах. Она била в детский барабан, качая в такт головой.

Джулия долго смотрела в окно, прежде чем вернуться в белую комнату. Ритм барабана был жутко однообразен.

Она села на кровать, сложив руки на коленях. Здесь ее неожиданно покинуло чувство одиночества и жалости к себе. Это случилось! С ее души словно свалился груз. Джулия увидела вещи совсем в ином свете.

Она приехала в Монтебелле и поняла, что может здесь остаться. Если они ей позволят.

Где-то совсем близко, так близко, что казалось, будто он находится прямо у нее над головой, зазвонил монастырский колокол. Слушая его и считая протяжные медленные удары, Джулия поняла, что он вовсе не надтреснутый. Густой теплый воздух как будто впитывал звуки, приглушая их и унося вдаль над черепичными крышами уже в несколько искаженном виде. Это было приятное открытие. Оно дало ей веру в то, что после всех ее ошибок есть все же надежда на лучшее.

Джулия сидела на кровати, а над ее головой эхо разносило звуки колоколов.

Перед шестью часами два паренька принесли ее вещи. Казалось, они хорошо знали замок и чувствовали себя здесь как дома, хотя от смущения долго хмыкали и хихикали за дверью. Джулия поблагодарила их и дала немного мелких денег, чему они очень удивились.

Сменив платье и положив туалетные принадлежности на рукомойник, она отправилась на обед.

Трапезная представляла собой просторное отделанное деревом помещение с арочными сводами. Община сидела за длинными столами на скамьях, поставленных по одну сторону, а те, кто сидел в креслах на колесах, помещались по другую его сторону. Сестра Мария показала Джулии свободное место. Гостью встретили улыбками и приветливыми взглядами. Прозвенел ручной колокольчик, и те, кто мог встать, встали на молитву, которую скромно возглавила одна молодая монахиня. Затем монахини заняли места среди своих подопечных, после чего была подана еда, простая, но полезная: суп из овощей на оливковом масле с томатным соусом, потом фиги и розовый виноград.

Джулия навсегда запомнила свой первый обед в замке.