Буквально через пять минут село загудело и зашевелилось как потревоженное осиное гнездо. Все бежали к краю оврага с бидонами флягами, банками и всей остальной посудой, у кого, в чем был керосин, солярка или масло. Из леса тем временем выбегала испуганная муравьиным нашествием, дикая живность. Лисы, зайцы, ежи, чесали общей кучей, не разбирая, кто рядом и не обращая внимания на людей. Не до того было им. Да и людям было не до них. Кто-то рубил сухой кустарник, самые смелые из мужиков перебрались через овраг и рубили молодой ельник, которым порос тот край оврага, заодно и, посматривая, сколько осталось времени до подхода основной колонны "переселенцев".
Кто или что заставило муравьев в этот раз покинуть свой муравейник где-то в предгорьях, потому как в окрестностях деревни их ни одного не было, никто не знал. Может стихийное бедствие, или в муравейнике появилась вторая матка, и он был вынужден разделиться на два. Тут не до размышлений. Мост был сброшен вниз за пять секунд. Люди тащили из дома и сараев, все, что могло гореть, бумагу, тряпки, вымачивали их в горючем и раскладывали по краю. Кто-то притащил старый садовый ранцевый распылитель и положил около ведра с керосином.
- Неплохой огнемет получится! - мелькнула мысль у Семена, который, притащив всю горючку из кузницы и дома, остановился рядом перевести дух. Пробегавшая рядом молодуха, навела его на мысль:
-Погоди, Анна! Я вроде у вас в сарае видел мешок какой-то вонючей дряни, типа дуста? Что это такое?
- Ой, Семен, я и не знаю! Это еще дед, покойничек, притащил откуда-то лет десять назад. Сказал - от жуков помогает. От каких жуков, так и не сказал. Пока тащил, надорвался. Полежал неделю и помер. Да вы должны помнить этот случай, вы же еще молодой! - добавила она кокетливо, и опустила глазки.
- Ага, помню я. Сейчас приду за ним, - сказал и она тут же развернувшись, помчалась домой, виляя упругим задком. Семен пристально глянул ей вслед, усмехнувшись про себя: "ну свиданье-то тебе сейчас обломаю".
- Жора, давай сходим к Алене, - ехидно произнес он, - у нее от деда еще, какая-то дрянь есть химическая, вонючая сильно. В сарае лет десять лежит. Здоровый мешок, килограмм пятьдесят будет, одному неудобно нести, еще просыплется, потом проблем не оберешься. Никто ведь толком не знает, что там. Надо справа вдоль околицы полосой его просыпать, чтобы не обошли муравьи по краю оврага. Все это он рассказывал Георгию на ходу, потому как разведчики прибывали, а некоторые пытались уже пробраться на эту сторону. Мальчишки, бегавшие вдоль края, тут же подавили их ногами, но все было впереди. Добежали до дома Алены. Никого из хозяев не спрашивая, открыли дверь в сарай и увидели как Алена, стояла в позе пьющего оленя, якобы доставая мешок из угла.
- Вот сучка, какая! - ругнулся Семен вполголоса, - но "станок" впечатляет!
- Алена! Мы пришли! - Георгий решил закончить идиллию.
Она развернулась, две верхних пуговицы на сарафане расстегнуты, но, заметив, что Семен не один, тут же смутившись, указала на мешок:
- Вот забирайте, еле нашла вам его!
Мужики, понимающе ухмыльнулись и, ухватившись за углы, потащили мешок на край деревни.
- Семен, может, заглянешь вечерком, мне ножи бы поточить надо? - крикнула вслед Алена.
- Даа, Семен! Даже в такой, можно сказать трагический, для деревни день, ты и тут умудряешься шашни завести! Не ожидал от тебя такого распутства! - подначил друга Георгий.
- Ты тащи, давай! - немало не смущаясь, ответил Семен, - А от этой Алены, не знаю куда деться. Уж она и так и эдак крутится. Так и просится на грех, - улыбнулся он, - но мне можно, я же вдовец.
Жена Семена умерла несколько лет назад от пневмонии. Кашляла несколько недель, потом слегла и больше встала. Доктора тогда не было в деревне, и помочь было некому. С тех пор так и не женился. Но не огорчался по этому поводу, а в селе числился в завидных женихах, для тех, кому за....
- Это тебе: шаг влево - вправо считается побегом, прыжок на месте - попыткой улететь! - сделал ответный ход Семен и добавил. - Давай, шире шаг! Они успели вовремя. На той стороне разведчиков прибавилось. Семен, крикнув мальчишкам, что бы тащили лопаты, стал тем временем раскрывать бумажный куль. Внутри куль был проложен полиэтиленом. Вот поэтому особого запаха и не было, зато, когда Семен его раскрыл, тяжелый химический запах поплыл по земле. Прибежали двое ребят, неся в руках по лопате.
-Так, смотрите, как я буду делать и затем, продолжайте в том же духе! - сказал кузнец и, набрав полную лопату дуста, тонкой полоской стал ее рассыпать по земле, ведя эту полосу с края оврага в сторону реки, которая полукругом огибала деревню.
-Вот так и ведите! Рассчитайте так, чтобы хватило довести до воды! И засыпьте метровую полосу за химией ветками и сеном. И быстрее!
Все бегали как угорелые, потому что понимали с минуты на минуту, появятся основные силы муравьиного воинства. Все кроме двух монахов. Те стояли и безучастно смотрели, как сельчане пытаются выстроить оборону. Слова им, конечно, никто не говорил, сами должны были понимать, что лишними руки, никак не могут быть. Но они и пальцем не шевелили, чтобы помочь.
Староста организовал переправу на ту сторону реки стариков и маленьких детей с матерями. Женщины, те, кто помоложе, остались защищать деревню.
И вот они пришли. Среди невысокого ельника на той стороне оврага, сначала муравьи появились небольшими группами, а затем и основная масса этой колонны хлынула в ельник. И уперлась в овраг. Крупные боевые особи окружали основную массу рабочих муравьев по бокам колонны, держась друг за друга, на них стоял второй ряд который, как бы накрывал колонну рабочих муравьев тащивших яйца. Получался как бы тоннель, по которому сновали взад-вперед мелкие рабочие муравьи, а крупные сантиметров десять длинной солдаты и разведчики бегали вокруг колонны, охраняя от внешних врагов. Но когда колонна уперлась в овраг, четкий порядок нарушился. В овраг хлынули солдаты.
Семену, так как он принимал в подготовке обороны самое большое участие, пришлось командовать:
- Поджигай! - и в овраг побежала струйка огня. Стена огня, вставшая вровень со стенами оврага, стала неприступным препятствием на пути муравьев, и колонна разделилась на два рукава, попытавшись обойти овраг. Пламя продолжало гореть, муравьи трещали и лопались в нем как кукурузные зерна в кипящем масле.
Джек бегал вдоль оврага как сумасшедший, подкидывая ветки туда, где пламя начинало стихать, пока его не заметил Георгий и не подозвал к себе:
- Джек, залезь на крышу, - он указал на ближайший дом, - оттуда будет видно больше. Скажешь нам, что там происходит за оврагом, в ельнике.
Джек кивнул и птицей взлетел на конек крыши. Балансируя на нем, он вгляделся вдаль, а потом спросил, нет ли у кого бинокля. Бинокль нашелся, и тут же был отдан Джеку. Джек еще раз оглядел поле боя.
Пока деревне везло. Основные колонны муравьев проходили дальше от нее, здесь шла только одна из сотен этих черных змей опутавших все пространство, сколько хватало глаз. Механическое движение этого поистине бездушного организма пугало Джека до колик в животе. Реки и ручейки муравьев текли неотвратимо и неумолимо. Никто не мог сопротивляться этой силе. Какое-то выбивающееся движение привлекло внимание Джека вдали, он навел бинокль и увидел разыгравшуюся драму. Мишка, бедный мишка, спавший спокойно в малиннике, оказался на пути одной из колонн. И озверевшие солдаты, почуяв чужого, набросились на ничего не подозревавшего зверя. Тот сначала, отмахивался во сне, но когда разъяренный муравей впился тому в нос, медведь проснулся окончательно и понял, что надо бежать. Спросонья не разобрался, и на свою беду, вломился прямо в середину колонны. Муравьи со всех сторон набросились на него, и медведь превратился в шевелящийся черный ком. Он стал кататься по земле, пытаясь раздавить кусавших его муравьев, но на место раздавленного вставали десять целых и у медведя, в конце концов, кончились силы. Ослабевший от укусов и впрыснутых в кровь токсинов, уже ничего не видящий и не слышащий он упал посреди дороги, у него, вероятнее всего, просто остановилось сердце. А колонна продолжала течь рекой прямо по его трупу и через какое-то время от медведя останется только скелет, полностью очищенный от плоти. Джек видевший эту разыгравшуюся драму на расстоянии, понял, что надо сражаться насмерть, или уходить, а иначе вся деревня так будет лежать, как этот медведь. Слез с конька и пробежал по скату крыши и затем по пристроенному сараю. Сел на краю, свесил ноги и достал трубку. К нему подошел Георгий и весело спросил, глядя снизу вверх:
