Они много лет терпели его выходки. Не обращали внимания на то, что он пил, курил травку, громко включал музыку в любое время суток. Мирились с вечеринками, которые сын закатывал, стоило им уехать из города, и после которых дом превращался в помойку. Смотрели сквозь пальцы на потасовки в барах и многочисленные аресты. Не обращались к властям, когда Колин ломал замок на двери пляжного домика и устраивал там хаос. Они выкупали сына под залог столько раз, что Колин сбился со счету, и оплачивали услуги адвоката. Три года назад, когда Колину грозило долгое тюремное заключение за пьяную драку в Уилмингтоне, отец воспользовался какими-то связями и условился, что Колину полностью очистят полицейское досье. Если, разумеется, он выдержит испытательный срок. В том числе Колина обязали пробыть четыре месяца в психиатрической клинике в Аризоне. Когда он вернулся и узнал, что родители не намерены его впускать, он снова взломал пляжный домик, который к тому моменту выставили на продажу.
А еще Колину велели регулярно встречаться с детективом Питом Марголисом из Уилмингтонского полицейского департамента. Человек, которого Колин избил в баре, был долговременным тайным информантом Марголиса, и в результате драки запутанное дело, которое тот расследовал, пошло прахом. Поэтому детектив страстно ненавидел Колина. Он горячо возражал против его освобождения – а потом настоял, что будет постоянно наблюдать за Колином и иногда наносить визит без предупреждения, как делают инспекторы, надзирающие за условно осужденными. Договор гласил: если Колина арестуют вновь, не важно за что, досье будет восстановлено в полном объеме, и он автоматом угодит в тюрьму почти на десять лет.
Несмотря на жесткие рамки и необходимость иметь дело с Марголисом, которому не терпелось надеть на Колина наручники, все-таки это было здорово. Невероятный договор, возможный благодаря отцу. Пусть даже тот почти не разговаривал с сыном. Колину теоретически воспрещалось показываться дома, хотя в последнее время отец немного смягчился. Будучи изгнанным из родного крова после возвращения из Аризоны и узнав, что новые хозяева вступили во владение домиком на пляже, Колин решил пересмотреть свою жизнь. Он ночевал у друзей в Роли, перебираясь с кушетки на кушетку, и понемногу пришел к выводу, что погубит себя окончательно, если ничего не изменит. Нынешнее окружение ему не подходило, и приятели у него были такие же буйные, как он сам. Поскольку Колину больше некуда было ехать, он вернулся в Уилмингтон и внезапно явился к Эвану. Эван жил там после окончания колледжа. Он очень удивился, увидев старого друга. Конечно, Эван держался настороже и немного нервничал, но он помнил былую дружбу и охотно пустил Колина пожить.
Понадобилось некоторое время, чтобы вновь завоевать доверие Эвана. Их жизни давно разошлись. Эван во многом походил на Ребекку и Андреа – законопослушный гражданин, который тюрьму видел только по телевизору. Он работал бухгалтером и специалистом по финансовому планированию; будучи, как и положено в его профессии, человеком расчетливым, Эван приобрел дом, состоявший из двух смежных квартир, чтобы сэкономить на платежах по закладной. Вторая квартира как раз пустовала, когда появился Колин. Тот не собирался оставаться надолго, но всё как-то завертелось, а когда он нашел работу в баре, то перебрался к Эвану насовсем. Спустя три года он по-прежнему снимал жилье у лучшего друга.
До сих пор все шло хорошо. Колин приводил в порядок газон, подстригал кусты и платил вполне разумную аренду. У него было собственное жилье с отдельным входом, но совсем рядом с Эваном. Именно в таком друге и нуждался Колин. Эван ходил на работу в костюме и при галстуке, никогда не выпивал больше двух пинт пива и содержал в безупречной чистоте свою обставленную со вкусом квартиру. А еще Эван был самым приятным человеком на свете – и он принимал Колина таким, какой он есть. Бог весть отчего, но он верил в него, пусть даже Колин знал, что этого не заслуживал.
Лили, невеста Эвана, была из того же теста. Хотя она работала в рекламном агентстве и владела собственным домиком на пляже, который подарили ей родители, Лили проводила столько времени у Эвана, что успела стать важной частью жизни Колина. Оттаяла она далеко не сразу – когда они впервые встретились, Колин щеголял ирокезом на голове и пирсингом в обоих ушах, а разговор вертелся вокруг драки в Роли, в итоге которой противник Колина угодил в больницу. Поначалу она просто не понимала, как Эван мог общаться с этим человеком. Лили – уроженка Чарльстона, выпускница колледжа в Мередите – всегда держалась вежливо и строго, а в ее речи встречались устаревшие обороты. Но при этом она была одной из самых красивых девушек, каких Колин когда-либо видел. Он даже не удивлялся тому, что из Эвана она просто веревки вила. Светловолосая, голубоглазая, с певучим акцентом, который звучал нежно, даже когда Лили сердилась, она на первый взгляд была человеком, совершенно не склонным дать Колину второй шанс. И все-таки она рискнула. Как и Эван, Лили в конце концов поверила в него. Именно Лили два года назад настояла, чтобы он стал ходить на лекции в колледж. Именно Лили занималась с ним по вечерам. Дважды именно Лили и Эван удержали Колина от импульсивного поступка, грозившего ему тюрьмой. Колин преклонялся перед Лили и восхищался их союзом. Он уже давно решил, что, если кто-нибудь когда-нибудь навредит этим двоим, он лично с ним разберется, не важно какой ценой, даже если остаток жизни придется провести за решеткой.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кажется, так гласит поговорка. Жизнь, которую он вел три года, должна была измениться – потому что Эван и Лили обручились и весной собирались пожениться. Хотя оба твердили, что Колин может и дальше жить у них, он знал, что в минувшие выходные они смотрели новостройки в районе Райтсвил-Бич – особнячки с двумя верандами, как в Чарльстоне. Эван и Лили хотели детей, они мечтали о доме с белым заборчиком, и Колин не сомневался, что в течение года Эван выставит свой старый дом на продажу и он вновь окажется в свободном плавании. Хотя Колин знал, что нечестно требовать от Эвана и Лили, чтобы они с ним нянчились, иногда он задумывался, понимали ли они сами, как важны стали для него в последние годы.
Например, сегодня. Он не просил Эвана приезжать, тот сделал это сам. И сидеть в закусочной тоже не просил. Но, видимо, Эван подумал, что если оставить его без присмотра, то Колин наверняка угодит в тюрьму и вместо полуночного омлета получит дозу успокоительного. Хотя Колин и работал барменом, ему не особенно помогало то, что он теперь стоял по другую сторону стойки.
Наконец свернув с шоссе, Колин поехал по извилистой проселочной дороге, среди сосен и дубов. Он не столько пытался срезать, сколько избежать бесконечной вереницы светофоров. Молнии продолжали сверкать, окрашивая тучи в серебристый цвет и озаряя окрестности магическим блеском. Дождь и ветер усиливались, «дворники» едва справлялись с работой, но Колин хорошо знал дорогу. Он преодолел очередной слепой поворот… и инстинктивно ударил по тормозам.
Впереди, наполовину съехав с дороги и накренившись, стояла машина с включенной аварийкой. Багажник был открыт, в него заливал дождь. Колин притормозил – и почувствовал, что задние колеса слегка занесло, прежде чем они вновь обрели сцепление с дорогой. Он зарулил на обочину и подумал: трудно даже представить менее подходящее время для поломки. Во-первых, гроза и ничего не видно, а во-вторых, пьяницы вроде тех, что сидели в закусочной, именно теперь разъезжались по домам. Колин с легкостью представлял, как один из них слишком быстро вылетит из-за поворота и врежется ему в задний бампер.
«Плохо», – подумал он. Несомненно, не справился с управлением на повороте, но в то же время – какое ему дело? Не его забота спасать посторонних, и сейчас уж точно он мало чем мог помочь. Колин умел чинить собственную машину, но только потому, что автомобиль был старше, чем он сам. Современные моторы больше напоминали компьютеры. И потом, водитель наверняка уже обратился за помощью.
