– У вас есть ко мне еще вопросы?

Марголис снова покрутил во рту зубочистку и поставил кофе на капот.

– Ты был в «Бешеной лошади» в субботу вечером?

– Нет.

– Не заходил хотя бы на минуту?

– Нет.

– А если у меня есть свидетель, который тебя там видел?

– Он врет.

– А ты нет?

Колин не ответил. Не было смысла. После долгого молчания Марголис скрестил руки на груди, почти бессознательно напряг мышцы.

Если бы детектив действительно имел против него улики, Колина бы уже арестовали.

– Ладно, – произнес Марголис. – Тогда скажи, где ты был в воскресенье между полуночью и часом ночи?

Колин порылся в памяти.

– Я не смотрел на часы. Но я либо сидел в закусочной Трея на Семнадцатом шоссе, либо ехал домой, либо под дождем менял колесо одной дамочке. Я был дома около половины второго.

– Закусочная Трея? Какого черта ты там делал?

– Я проголодался.

– А когда ты выехал из Джексонвилла?

– За полночь. Минут в пять или десять первого. Точно не знаю.

– Есть свидетели?

– С десяток.

– Я так понимаю, у Трея ты сидел не один?

– Нет, с Эваном.

Марголис фыркнул:

– С Эваном? Да, это очень удобно.

Колин выпятил челюсть, пропустив колкость мимо ушей.

– Наверняка официантка нас запомнила.

– Потому что видок у тебя, словно ты угодил лицом в мясорубку?

– Нет. Потому что Эван в таких местах не остается незамеченным.

Марголис ухмыльнулся, но дело есть дело.

– Значит, ты уехал из закусочной.

– Да.

– Один?

– Да. Эван уехал чуть раньше. Он был на своей машине.

– Значит, никто не может подтвердить, куда ты направился?

– Я уже сказал, что случилось потом.

– А, ну да, ты менял какой-то даме колесо.

– Да.

– В грозу.

– Да.

– Твоя знакомая?

– Нет.

– Тогда зачем ты остановился?

– Подумал, что ей нужна помощь.

Марголис задумался над словами Колина, явно решив, что тот наконец попался.

– С чего ты взял, что ей нужна помощь, если ты просто ехал мимо?

– Я увидел, что она не может вытащить запаску из багажника. Тогда я остановился, вышел из машины и предложил помощь. Сначала она отказалась и попросила у меня телефон, чтобы позвонить сестре. Я дал свой мобильник, и она позвонила. А потом попросила помочь с колесом. Я помог, сел в машину и поехал домой.

– Во сколько это было?

– Не знаю. Но она звонила сестре с моего телефона. Если надо, покажу список исходящих.

– Давай.

Колин полез в карман и достал мобильник. На экране, подтверждая его алиби, появился список звонков. Он показал телефон Марголису.

Детектив достал блокнот и нарочито медленно переписал номер. Несомненно, звонили примерно во время драки на парковке, потому что бицепсы у Марголиса опять напряглись.

– А откуда мне знать, что это телефон сестры той женщины?

– Неоткуда.

– Но ты не против, если я позвоню и проверю?

– Делайте что хотите. Вы же свое время тратите.

Марголис слегка прищурился:

– Думаешь, ты самый умный?

– Нет.

– А по-моему, думаешь. Знаешь что? Зря.

Колин промолчал. Они долго мерили друг друга взглядами. Наконец Марголис забрал кофе и обошел машину, направляясь к водительскому сиденью.

– Я проверю, учти. Потому что мы оба знаем, что тебе нечего делать на свободе. Скольких людей ты отправил в больницу за последние несколько лет? Ты жесток. Думаешь, что всегда сможешь держать агрессию под контролем? Ты ошибаешься. И когда ты сорвешься, я буду поблизости. И первым скажу: «Я же предупреждал».

Седан тронулся с места. Колин проводил машину взглядом, пока она не скрылась за углом.

…– Что случилось?

Колин развернулся и увидел на крыльце Эвана. Тот, уже полностью одетый, спустился и зашагал по дорожке.

– Как обычно.

– Что на сей раз?

– Драка в «Бешеной лошади».

– Когда?

– Когда я был с тобой. Или ехал домой. Или менял колесо.

– Я могу стать свидетелем?

– Сомневаюсь. Марголис знает, что я не виноват, иначе он бы уже арестовал меня и допрашивал в участке.

– Тогда зачем столько шума?

Колин пожал плечами. Вопрос был риторический: ответ они оба знали. Колин протянул руку.

– Это галстук, который Лили подарила тебе на день рождения?

Эван опустил глаза на свой разноцветный галстук с узором «огурцы».

– Да, да. У тебя хорошая память. А что? Слишком ярко?

– Какая разница, что я думаю?

– Но тебе не нравится.

– Если хочешь его носить, носи.

Эван вдруг заколебался.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он.

– Что?

– Отказываешься отвечать на простой вопрос.

– Потому что мое мнение не имеет значения. Ты имеешь право носить все, что хочешь.

– Просто ответь!

– Да, мне не нравится твой галстук.

– Правда? Почему?

– Он безвкусный.

– А вот и нет.

Колин кивнул.

– Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Очень может быть.

– Ты даже не носишь галстуки!

– Ты прав.

– Так почему меня должно волновать твое мнение?

– Не знаю.

Эван нахмурился:

– С тобой невозможно разговаривать.

– Ты повторяешься.

– Конечно! Только вчера об этом говорили! Потому что это правда! Необязательно брякать все, что придет в голову.

– Но ты же сам спросил.

– Но… ладно, проехали.

Эван развернулся и зашагал обратно к дому.

– Потом поговорим, хорошо?

– Ты куда?

Эван сделал еще несколько шагов, прежде чем буркнул:

– Сменить галстук. И, кстати, Марголис был прав, ты как будто угодил лицом в мясорубку.

Колин улыбнулся:

– Эван!

Друг остановился и обернулся:

– Что?

– Спасибо.

– За что?

– За все.

– Да, да. Скажи спасибо, что я не передам твои слова Лили.

– Если хочешь, передай. Я и так ей уже сказал.

Эван уставился на него.

– Ну да. Не сомневаюсь.

В аудитории Колин сидел в третьем ряду, записывая и стараясь сосредоточиться на том, что говорил преподаватель. Речь шла о распространении грамотности. В первое время в колледже Колин испытывал двойственные чувства: с одной стороны, он думал, что профессор говорит тривиальные вещи, и гадал, зачем они ему нужны, а с другой – что в этом кроется некий, пока еще непонятный, смысл, способный когда-нибудь превратить общие принципы в связную образовательную стратегию и в формальные планы уроков. Главная проблема заключалась в том, что преподаватель – невротичная женщина средних лет с певучим голосом – перескакивала с темы на тему, так что слушать ее внимательно было трудно.

Колин учился в колледже третий год, но в Уилмингтоне – первый семестр. Два года он провел в колледже Кейп-Фир и закончил его с отличием. До сих пор Колин не мог понять, где было сложнее, там или тут; в конце концов, все сдавали экзамены и писали контрольные работы. Колин не слишком волновался: он старался читать материал с опережением и знал, что Лили поможет ему с учебой – погоняет по вопросам, когда понадобится, и проверит эссе. В общем, Колин охотно отводил на учебу как минимум двадцать пять часов в неделю, не считая времени, проведенного в аудитории; каждый раз, когда выдавался перерыв, он шел в библиотеку – и до сих пор его усердие оправдывалось. В отличие от большинства студентов, которые поступили в колледж в том числе ради веселой жизни, он пришел только для того, чтобы узнать как можно больше и получить максимальный балл. Поразвлечься Колин уже успел; на самом деле, учеба была единственным средством избежать прежнего неверного пути.

Он гордился своими достижениями – дружбой с Эваном и Лили, тренировками, местом, которое он мог назвать домом. Колину не слишком нравилась его работа – ресторан, где он подрабатывал барменом, чересчур кишел туристами, – зато там он мог не бояться, что влезет в неприятности. Большинство клиентов заходили туда поесть, в том числе много семей с детьми, и те, кто сидел у стойки, обычно ждали, когда освободится столик или когда принесут еду. Ресторан сильно отличался от баров, которые Колин посещал раньше. В годы безумной юности он предпочитал бары для заядлых алкоголиков, темные и грязные неприметные забегаловки, где на заднем фоне ревела – или не ревела – музыка. Его ожидали неприятности, как только он входил в дверь, и судьба спешила оказать ему услугу. Теперь Колин старательно избегал подобных мест. Он знал свою точку кипения и больные места; хотя уже научился сдерживаться, всегда был шанс оказаться в ситуации, когда гнев мог выйти из-под контроля. И Колин не сомневался: даже если он ввяжется в неприятности в другом штате, Марголис докопается, и следующие десять лет он проведет за решеткой, в окружении людей с аналогичными проблемами.