До самого прихода Сизого мы усиленно работали. По крайней мере, Иван. Я понимал, что занятие это бесполезное, и, не рассчитывая на положительный результат, еле-еле водил щеткой по размякшей грязи, и когда Сизый, как всегда радостный, поставил на стол пакет, беззаботно отбросил дело.

-- Может сделаем перерывчик? -- сказал я Ивану, кивая на выставленные на стол банки.

-- Ааааа, -- Иван махнул рукой, со злостью кинул губку в угол, взял пиво и тут же пожаловался, -- чо такое теплое?

-- Тебе не угодишь, -- ответил радостный Сизый.

-- Ладно, черт с тобой, прощаю, -- ответил Иван.

Я тоже взял банку и сел на подоконник, рядом с Иваном. Сделав несколько глотков, я сказал:

-- Парни, может уберем пакет от греха? А то Палыч придет и выкинет все.

-- Здравая мысль, -- поддержал Сизый, -- да и охладить его бы неплохо. Отнесу к Руслану в комнату.

Сизый вышел в коридор и крикнул:

-- Руслан! Ты где?

Я снова обратился к Ивану.

-- Вообще, это классно, что ты едешь на мутку, сгоняешь и расскажешь обязательно. Это же круто! Жизненный опыт. Да какой жизненный, ты начинаешь жизнь в культурном контексте великого шотландского писателя Ирвина Уэлша.

-- Ага, бухло, футбол и друзья-наркоманы, -- сказал Иван.

-- Только единственный косяк в том, что мы носим форму и учимся на сраных мусоров.

Иван промолчал. Это противоречие не вызывало в его душе никакого отклика. В нем спокойно уживались два этих враждующих, хоть и в теории, мира. Его не смущало то, что он одновременно был и хулиганом, совершающим уйму нарушений с неясными целями и будущим офицером. И самое удивительное, что больше он тяготел к миру криминальному. Его увлекла воровская романтика, и он жил этим. Простые дворовые парни, со своей стороны, живя по понятиям, также не видели ничего плохого в том, чтобы иметь в друзьях мента. Питейно-лавочные компании открыты для любого человека с отсутствием критического мышления и занимающегося бесполезной деятельностью. Еще лучше если человек ведет абсолютно бессознательный образ жизни, и, конечно, лучше всех интегрируются люди без определенного рода занятий и каких-либо, даже самых примитивных, мыслей в голове.

-- Как там Руслан? -- спросил Иван, появившегося в дверном проеме, Сизого.

-- Лежат-с, -- как всегда засмеялся Сизый, -- они только поели. Копят калории перед качалкой.

-- Ахааа, -- включился я, -- он вообще хоть раз на ПХД выходил?

-- Да черт его знает, -- ответил Сизый, -- его Чача боится. Что он ему сделает? С Палычем тоже отношения нормальные, -- он кивнул на Ивана, -- хотя может Палыч его тоже боится. Ты видел как он все сдает? Подходит к преподу, смотрит в глаза, напрягает банку... Ты попробуй ему не поставь. Банка -- 56 сантиметров.

-- Парни, -- оживился Иван, -- а вы эту историю слышали?

-- Какую? Историй много, -- сказал я.

-- Как он в очереди стоял в чепке в подвале?

Мы промолчали, давая понять, что не слышали и хотели бы услышать.

-- Короче, стоит он в очереди, -- продолжил Иван, -- перед ним в очередь пролазят он и говорит: "ЭЭ, ты куда лезешь?". Чел оборачивается -- челу лет тридцать. Руслан на погоны смотрит -- капитан.

Мы засмеялись. И, предвкушая кульминацию, я спросил:

-- И что капитан сделал?

-- Ничего, -- сказал Иван, -- что ты ему сделаешь.

Внезапно и молниеносно ворвался Палыч.

-- Тааааак, пиво пьем значит, -- он как всегда говорил скороговоркой.

Мы были схвачены врасплох, а потому ничего не делали, стояли и смотрели на своего начальника, в беспомощном ожидании его действий.

-- Ну что, давай сюда, -- первым делом он подошел к Ивану, взял из его рук банку и стал выливать пиво в раковину.

Палыч никогда не злился. Он всегда прикалывался. Но тем не менее, его задрочка была очень жесткой, несмотря на такое нестандартное ее исполнение.

-- Что стоим, смотрим? Следуем примеру отца-командира.

Я посмотрел на Сизого, Сизый посмотрел на меня. Мы улыбнулись и продолжили стоять, ожидая кульминации и развязки. После Ивана Палыч подошел ко мне. Я расстался со своей банкой легко и непринужденно, а когда очередь дошла до Сизого, и Палыч стал сливать порцию Сизого, то Сизый не сдержался и сказал.

-- Сергей Павлович, грех на душу берете.

Палыч промолчал. И завершив столь приятный для себя процесс, осмотрел кубовую и оставшись недовольным результатами нашей деятельности полностью, велел все переделать и удалился.

-- Хороший мужик... -- сказал я, чтобы как-то прервать, наступившие после его ухода молчание.

-- Ага, хороший, -- негодовал Иван, -- только я из-за вас тут до шести сегодня, точно.

-- Ты так говоришь, будто тебе кто-то заливал, -- включился Сизый.

-- Ничего не знаю, -- парировал Иван, -- со мной будете.

-- А висячку хряпнуть не хочешь? -- засмеялся Сизый.

-- Я те хряпну, -- Иван был недоволен, однако было понятно, что он не будет препятствовать нашему уходу.

-- Пойдем может пиво из холодильника заберем? -- сказал я. Давно уже пора было сваливать, но сделать это было необходимо под каким-либо предлогом, чтобы не слушать возмущения и ор Ивана.

-- Пойдем.

Руслан, как обычно, дремал перед тренировкой. На уборку за весь первый курс он сходил раза два, а уж на втором, он и вовсе забыл, что это такое. Благо никто ему не напоминал. Видимо, боялись нарушить его покой.

-- О, привет! -- он улыбнулся во все своих тридцать два белоснежных и здоровых зуба. Он всегда был искренне рад видеть меня.

-- Здарова, Рус, как спалось.

-- Хорошо, -- он потянулся, потом вдруг резко изменился в лице, дернулся, и громко засмеялся.

-- Что ты смеешься? -- поинтересовался радостный Сизый, доставая из холодильника пакет.

-- Такая жесть снилась, -- Руслан схватился за рот, пытаясь остановить приступ смеха.

-- Да что снилось-то? -- распалялся заинтригованный Сизый.

-- Что мне Палыч сосет, -- Руслан уже не мог сдержаться, а потому засмеялся своим здоровым, конским смехом так, что под ним затряслась неказистая койка.

-- Ёёёёёёёё, -- Сизый схватился за лицо и заразился смехом Руслана.

Мне же было не до смеха. Хотелось поскорее дойти до пруда и выпить холодненького пивка. Ничто другое меня не интересовало, в том числе и гомосексуальные фантазии моих сокурсников. Я знал только одно, что если Сизого не дернуть, то он будет трепаться с Русланом еще минут десять.

-- Давай оставим Руслана, наедине с его мыслями. Мне кажется ему нужно побыть одному, -- сказал я.

На этот раз заржали мы втроем, однако мои слова подействовали на Сизого, и уже через минуту мы спускались по лестнице.

16.

И снова пришел март. Второй раз за время моего пребывания в этом гнилом заведении. Радовался ли я весне? Нет, совсем нет. Меня уже ничто не могло радовать. Наладились отношения с сокурсниками, я совсем забросил учебу и просто нажирался каждый вечер. А утром, с бодуна, шел в Академию. Когда живешь в таком ритме, дружно с бутылкой, жизнь проносится мимо тебя.

Естественно, во дворе у нас собралась большая компания собутыльников. Если было холодно мы пили, курили сигареты и гашиш в подъезде, когда было тепло -- занимались тем же самым на лавочке.

Одним субботним утром, я зашел к Бунину. И мы вышли на балкон покурить. На балконе стоял Штакет в своем желтом диггерском костюме, со сварочными очками на лысине и здоровенными наушниками на ушах. Никогда еще в жизни я не видел его в таком состоянии -- он дрыгал руками, исходил слюной и в глазах его кипела гремучая смесь радости и безумства. Он, зачем-то, обнял меня.

-- Что с тобой? -- я был растерян, и не знал что ему сказать, когда он отпустил меня.