И он был прав, потому что Сукко сочетает в себе одновременно черты деревни и помойки. Такого дерьмового пляжа как там вы вряд ли найдете даже в России -- он даже не галечный, а полный натуральных острых камней. Только человек окончательно потерявший самоуважение сможет поехать в отпуск или на каникулы в Сукко. Я как раз относился к такому типу.

В этой клоаке отец через своих знакомых, опять же, нашел для меня приличную гостиницу. Небольшой двухэтажный мини-отель, с общей кухней, террасой и отличными, хоть и небольшими номерами. Забор был обвит плющом, и все выглядело в высшей степени приятно.

Было бы странно, если бы в этой дыре не отключали электричество. Так как мне негде было зарядить телефон, я решил начать поиски своего знакомого с опроса хозяина гостиницы.

-- Вы тут случайно не видели вьетнамца?

-- Тут часто появляются люди, которых можно принять за вьетнамцев. А поконкретней можно?

-- Ну, он должен был приехать сюда с друзьями. Мало ли, может вы обратили внимание.

-- Да тут часто компании молодежи приезжают. Походи, поспрашивай. На все Сукко только две гостиницы. Найдешь.

-- А где вторая?

-- Прямо напротив, -- он указал рукой в сторону нескольких ветхих домов, похожих на корпуса пионерского лагеря.

Я возвышался над этими убогими постройками, стоя на балконе красивого кирпичного дома, располагавшегося выше по склону, и не без оснований чувствовал себя царем горы. Как человек неспесивый, я недолго упивался своим положением, просто отдохнул немного с дороги и приступил к поискам.

-- Здравствуйте, -- поздоровался я с полной барышней средних лет, то ли армянкой, то ли азербайджанкой.

-- Здравствуйте, -- она ответила на приветствие, не отрывая глаз от каких-то бумаг.

-- У вас тут вьетнамец не проживает? -- я зачем-то снова сделал акцент на его национальности.

Она молча подняла на меня глаза. Вопрос её явно удивил, а от того и заинтересовал.

-- Он мой друг, -- продолжил я, поняв, что меня начали слушать, -- я только с поезда, в поезде телефон сел, я думал, тут заряжу, а света нет. Не могу с ним созвониться. У него паспорт вьетнамский. В общем, он запоминающийся такой. Я потому и спрашиваю.

-- Вы знаете, я не могу вспомнить чего-то... Паспорт сейчас посмотрю.

То ли она делала вид, то ли действительно искала, но делала это долго и муторно. Когда я понял, что этот сизифов труд ни к чему не приведет, я попытался зайти с другой стороны.

-- Послушайте, -- нарушил я тихий шелест бумаг, -- он приехал с большой компанией, несколько дней назад. Может быть так вспомните?

-- Ну что же вы сразу не сказали! -- она радостно оторвалась от муторных поисков, -- Конечно помню. Они в третьем корпусе, воооон там, -- она показала рукой на окно. Снимают почти весь дом. Так что не ошибетесь.

Дом -- очень лестное название для этого барака. Вход в него находился с торца, и представлял собой гниющее низкое крыльцо с деревянной дверью. Возле этой низкой и ветхой конструкции какой-то тщедушный паренек мыл длинные волосы под ледяной струей воды, льющейся из ржавой колонки. Я подумал, что лучше отвлечь его от этого малоприятного процесса, чем искать моего друга по всем номерам.

-- День добрый! Ты случайно не в курсе, тут колоритный вьетнамец у вас не живет?

-- Третья дверь налево, -- ответил он, не отрываясь от помывки.

На стук никто не ответил. Дверь была заперта. "Ну и ладно, -- подумал я, -- зайду вечером, может он на море".

Я зашел в магазин, взял пива и поднялся в свой номер. Мне нужно было много чего сделать -- например, разобрать сумку. В комнате помимо кровати был душ, стол и шкаф. После сцены с моющим на улице голову мальчиком ощущение собственного превосходства вернулось. Я наполнил стакан до краев, вышел на балкон и закурил. Внизу, стояли корпуса гостиницы, в которой жил мой друг, за гостиницей то тут, тот там, из гор вырастали недостроенные здания недостроенного санатория для учащихся ПТУ, покуда высокие и зеленые горы не подпирали горизонт.

Долгая дорога и пара стаканов пива сделали свое дело, я сходил в душ и завалился на кровать. Кровать была узкая и неудобная, но усталость победила дискомфорт, и я скоро и сладко уснул.

Когда я открыл глаза, солнце уже заходило, свет уже дали, потому я поставил телефон на зарядку, умылся и вернулся к поискам, чтобы успеть до наступления темноты.

На этот раз поиски увенчались успехом -- у входа в барак, за длинным столом, сидела большая компания, которую я окинул взглядом и стремительно вычислил Ву (вьетнамец был настоящий, с настоящим именем и фамилией, но люди из этой компании называли его почему-то Лешей).

-- Привет! Наконец-то я тебя нашел, -- поприветствовал я Ву.

-- О! Привет! А что не позвонил?

-- Так телефон сел в поезде, сюда приехал -- света нет.

-- Да, свет тут часто вырубают...

-- Как тут вообще?

-- Утром пляж, вечером тут сидим... Иногда на дискотеку ходим.

-- Ничего себе, тут есть и дискотека. Я думал, тут нет вообще ничего. А как пляж?

Ву усмехнулся.

-- Завтра увидишь.

Ребята предложили мне водки. Я не отказался, но задерживаться не стал, я хотел прийти, наконец, в себя после всего и хорошенько выспаться. Я вернулся в номер, допил пиво и свалился спать, на этот раз до самого утра.

Видимо я рановато подошел к бараку -- за столом сидела только одна девушка. Вечером я не обратил на нее внимания, что было очень странным -- со своей сигаретой она выглядела как черноокий и курящий ангел, попавший в эту глушь случайно и оттого испытывавший дискомфорт.

-- Привет, а где Ву? -- спросил я у нее.

-- Привет, а мы знакомы?

-- Ха. Не знаю. Вчера тебя тут не было? Просто темно было.

-- А. Нет.

-- Давай тогда знакомиться. Денис.

-- Лиза. Ву у себя.

Пляж оказался отвратительным. Ясное дело никакого песка -- камни, острые и колючие. Я не понимал, каким образом соседство с морем не повлияло на них, почему ежедневное омовение, движение и трение друг о друга не придало им приятных, округлых форм.

Лиза выглядела чертовски привлекательно в купальнике. Стройное, загорелое тело, большая грудь и красивые ноги. Мы молча грелись на солнце, порой окунались в теплое море, выходили на сушу и снова загорали. Мне хотелось заговорить с ней. Но слова будто застревали в горле. И меня хватало только на то, чтобы окинуть взглядом её идеальное тело, пока она того не видит.

Весь день мы провели на пляже. Каждый выпил бутылки по две пива, скурил по полпачки сигарет и поел в столовой неподалеку от моря. Но и этого оказалось вполне достаточно. Вечером все шли домой веселые и трепались бог знает о чем. Алкоголь развязал язык и мне. Я шутил, порой удачно и думал, как бы остаться с Лизой наедине. Мы разошлись и договорились встретиться чуть позже.

В номере я смыл с себя морскую соль и достал начатую в поезде книгу. Никогда до этого я не читал столь дурной книги. Автобиография не всегда является результатом активной творческой деятельности графомана, однако труд Трахтенберга очевидно являлся. Его книгу "Путь Самца" нельзя отнести к какому-либо высокому или низкому литературному жанру, автор просто описывал свою, пусть и не самую скучную, жизнь, через взаимоотношения с женщинам. Но, не смотря ни на что, роман меня увлек. И мне очень захотелось секса, в особенности с Лизой. Дочитав роман до конца за два часа, я набрался решимости, купил бутылку водки и пошел к своим новым друзьям.

За столом появились какие-то новые люди, может быть они приехали вместе с вьетнамцем, может просто оказались соседями. Да и какая, впрочем, разница? Все веселились, и я просто поставил свою бутылку на стол и сел рядом с Лизой. Мы выпили по паре стопок и какой-то парень, по виду спортсмен, задал резонный вопрос:

-- Ну что, ребят, мы куда-нибудь пойдем вечером?

-- Да, можно, -- сказал я, -- был в местном клубе, знаешь как идти?

-- Конечно, -- спортсмен рассмеялся, -- возле моря, там нетрудно найти.