- Сия дева - слишком ценный товар, чтобы позволить солдатне сделать что-нибудь непотребное. Беременность, к примеру, плохо сказывается на качестве воительниц, а потому, - Димарох указал на подростка, которого трое гогочущих солдат тащили куда-то по направлению к оврагу, - девушки в походе должны оставаться неприкосновенными. Ты, кстати был мудр, как хитроумный Оиссий, угодив нашему радушному провожатому, ведь, в противном случае вполне мог бы разделить участь того бедолаги.

Солдаты скрылись внизу, а спустя непродолжительный промежуток времени, оттуда раздался вопль.

- Он был слишком дерзок и достаточно смазлив. Потому хозяин решил, что этот молодой человек подойдет для услужения какому-нибудь богатому любителю юношей. Ты понимаешь?

Бледный как полотно Трегоран кивнул. Он понимал даже слишком хорошо. А еще он заметил, что пара охранников, покончивших со своими обязанностями, направились к источнику криков.

- Давно его? - молодой чародей не договорил.

- Почти с самого начала пути. Когда поймали, он отбивался, а затем посмел плюнуть в лицо господину Найвиху. За что теперь и расплачивается.

Еде стало как-то неуютно в желудке Трегорана и она запросилась наружу. Огромным усилием воли юноша удержал свой завтрак и спросил.

- Значит, господин лично сопровождает каждую девушку к кустам?

- Нет, только эту. С другими все нормально - охранники сами понимают, что их жалование зависит от качества товара, но с этой все очень сложно.

- Она убила их друзей.

- Да. И многие хотят отомстить, - кивнул атериадец.

В это время охранники притащили шипящую и ругающуюся Итраиду и грубо швырнули ее в телегу. Девушка забилась в свой угол и продолжила зыркать по сторонам, а Трегоран же стал разрабатывать план побега. Он не собирался становиться рабом после того, как обрел свободу и получил власть над стихиями.

Всего в караване было почти полсотни рабов, около двух десятков охранников, и десяток возниц. В среднем на одну зарешеченную телегу приходилось до пяти-шести человек, а потому можно было считать, что едут они с комфортом. Помимо фургонов для перевозки рабов, в караване нашлось место пяти тяжело груженым телегам, заполненным всяческими товарами. В основном - шкурами животных.

Трегоран устроился поудобнее и принялся разглядывать бескрайнюю степь, точнее - Степь, как с придыханием ее называли Димарох, - по которой медленно перемещался караван. Определенно, адериадцы относились к рабам лучше, нежели фарийцы. Интересно, почему?

Он задал вопрос Димароху, и лицо служителя муз расплылось в улыбке.

- Друг мой, тут нет загадки. Империя постоянно несет свой пламенный клинок в далекие земли. - Он поймал недоуменный взгляд Трегорана и уточнил. - Воюет много и со вкусом. А на войне легко заполучить сколь угодно живого товара, потому ценить рабов нет смысла, ведь всегда можно по бросовой цене купить новых. Моя же любимая родина переживает тяжкие годы, находясь в тени колосса с тысячью пастей. Для нас рабы - слишком ценный товар, их надлежит беречь и по возможности не портить.

"Интересно, что было бы, окажись я в городах"? - подумал Трегоран и поморщился. Он прекрасно знал ответ и слышал про любовь, которую питали развращенные жители Атериады к мальчикам. Да что слышал - буквально утром он лицезрел ее! Так что вряд ли что-нибудь сильно изменилось бы для него... Для него?

И снова в голове возник туманный образ, отдавшийся приступом боли.

"Проклятье, да что ж такое-то"? - подумал Трегоран, сдерживая стон. - "Что это такое"?

Он поморщился и постарался не думать ни о чем. Стало легче.

"Нет, с этим нужно разобраться. Я должен вспомнить что-то очень важное, но не могу. Значит, это относится к прошлому, к тому, что было до сделки".

В висках вновь закололо, и Трегоран перестал размышлять на опасную тему, вернувшись к дальнейшей проработке плана побега. Получалось неплохо, и, быть может, он осуществил бы его уже ночью, если бы не одно "но". Трегоран решительнейшим образом не представлял, где находится и куда нужно идти. А без этого бежать не было ни малейшего смысла. Следовало для начала заручиться поддержкой кого-нибудь, понимающего, что к чему.

- Димарох, - обратился он к атериадцу. - А ты знаешь, как отсюда добраться до империи, или твоей родины?

- Конечно. Неделя на запад - и ты в Фарийской империи. Неделя на восток, а потом еще столько же на юг - и ты у нас.

- А смог бы ты найти нужный путь, если бы получилось сбежать?

Атериадец прищурился и внимательно заглянул юноше в глаза.

- Друг мой, аккуратнее. Смочь-то я бы смог, вот только беглецов наш хозяин не любит. Ты же понимаешь, что попытка покинуть столь любезный моему сердцу караван может перечеркнуть все твои надежды на комфортное путешествие и спокойную жизнь в стране вольных городов?

Трегоран предпочел не отвечать на этот вопрос, а чтобы преодолеть неловкость, перевел разговор в другое русло.

- Димарох, расскажи лучше, как ты оказался в этом фургоне.

Его собеседник некоторое время внимательно смотрел на юношу, затем улыбнулся.

- Ладно, друг мой, думаю, можно и рассказать. Все равно у нас много свободного времени.

Он задумчиво прикрыл глаза.

- Итак, с чего бы мне начать? Пожалуй, с путешествий. Некоторые люди просто не могут сидеть на одном месте. Таков и я. Жизнь актера хороша, но я всегда мечтал открывать новые горизонты, как Оиссий, как великие герои прошлого, отдавшиеся зову, разжигающему пламень в их крови, и желавшие ощутить соленый привкус моря и приключений на губах! Сперва я исследовал все окрестности родной Батерии, затем принялся выбираться в отдаленные полисы, ну и, наконец, решился исследовать большой мир. Я побывал на востоке, где вкусил горячего селианского гостеприимства и не менее горячих ласок восточных женщин, посетил юг, оценив блеск великой Таверионской республики. Конечно же, провел какое-то время в вечном Фаре - даже посмотрел на императора. Но этого мне показалось мало, и я на свою беду решил взглянуть на житье варваров. Сперва я направил свои стопы в Ганнорию, и все было хорошо - эта фарийская провинция, хоть и была приведена к порядку недавно, достаточно спокойна. Не открыв ничего нового, я размышлял, куда отправиться дальше - в северную Ганнорию, к диким и свирепым племенам, не склонившимся пред мощью Богоравного, или на восток - к простым, но гордым детям лесов. В результате я отважился пересечь границу с Ирризией, и вот это уже было ошибкой. Ни каравана, ни оружия, ни охраны у меня не было. А потому я стал жертвой первых же попавшихся на пути разбойников. Меня ограбили и обратили в рабство, продав одному из местных племенных вождей.

Атериадец печально вздохнул, ненадолго умолк, после чего продолжил повествование.

- Почти четыре года я прислуживал неотесанному дикарю, развлекая его, но, как и положено варвару, вождь не сумел оценить всех талантов твоего покорного слуги и, в конце концов, избавился от меня, продав заезжему торговцу - господину Найвиху. Сей достойный муж определено надеется получить за меня хороший выкуп на родине, и я не спешу разубеждать его. Страшно представить, как он будет разочарован, когда выяснит, что я одинок, точно древний дуб, выросший посреди поля.

Он улыбнулся.

- Такова печальная история одного глупого любителя приключений, друг мой, - он задрал голову вверх и воззвал к небесам. - О боги, доколе человеческое любопытство будет служить источником неисчислимых бед?

Продекламировано это было с таким пафосом и настолько искусственно, что Трегоран не смог удержаться от улыбки.

- Так ты был актером? - поинтересовался он.

- О да, меня питало величайшее из искусств - лицедейство. Я был актером и, смею заметить, не самым последним! Видел бы ты, как я играл в трагедях Аристимаха. Это было незабываемо! Зрители плакали и лишались чувств от горя! А теперь, - он вяло звякнул цепями. - Теперь все в прошлом и винить мне некого, кроме себя.