Прежде, чем она отвернулась, чтобы снова взять на себя ответственность за семью, светло-карие глаза Гретхен отправили посыл глазам зеленым. Он не поймет, конечно. Еще нет. Может быть, потом. Но она в любом случае приняла его в свое сердце.

Теперь Гретхен не просто отдаст ему свое тело. Теперь она по-настоящему станет его женщиной. Человек, едва вышедший из детства, получит то, чего он никогда не имел. В отличие от Людвига.

Она отвернулась и взялась за дело.

- Молчать!

Низкий рык Гретхен почти потряс стены. Мгновенно, все дети в комнате закрыли свои рты. Истерики как не бывало. Женщины также замолчали, за исключением новой девушки с фермы. Гретхен влепила ей пощечину.

- Молчать!

Девушка-новичок села на зад, разинув в испуге рот. Отпечаток ладони Гретхен запылал на ее большой щеке. Но и она теперь молчала.

Гретхен повернулась к герцогине. Рот женщины был все еще широко открыт. Но теперь шок, поняла Гретхен, был вызван ее собственными действиями.

Это что? Неужели она никогда не наказывала провинившихся детей?

Герцогиня закрыла рот. Покачала головой. Движение было быстрым и резким - в нем было не осуждение, а просто попытка очистить свой разум от смятения.

Теперь Гретхен, запинаясь, пыталась объяснить сложившуюся ситуацию. Герцогиня была очень умна. У нее заняло не больше минуты, даже при трудностях языкового барьера, чтобы, наконец, понять в чем дело.

Глаза герцогини расширились. Ее бледное лицо стало еще бледнее. Но она кивнула, и повернула голову. В нескольких футах Джеффф и его друзья стояли в ожидании. Здесь же, рядом с дверью, почти у ног герцогини, три старших мальчика семьи Гретхен сидели на корточках и глядели на нее. Их лица были пустыми от ужаса. Сидели, зная, что смерть, наконец, вот-вот придет.

Герцогиня отбарабанила строку приговора на английском языке. Она говорила слишком быстро для Гретхен, чтобы понять. К тому времени, как герцогиня закончила говорить, лица Джефффа и его друзей стали такими же бледными, как ее собственное. Они смотрели вниз на трех сжавшихся мальчиков. Один из друзей Джефффа коснулся оружия за плечом, как человек, успокаивающий себя в том, что его милое домашнее животное не превратилось в змею.

Герцогиня рявкнула другую фразу, уже властную. Гретхен поймала только последнее слово.

- ... Выполнять!

Гретхен было трудно не улыбнуться, видя поспешность, с которой Джеффф и его друзья повиновались герцогине. Ну, не удивительно... Теперь понятно, почему ей никогда не приходилось  физически наказывать ребенка. С таким-то тоном голоса!

Почти судорожно, Джеффф и его друзья поснимали с плеч оружие и прислонили его к стене здания. Еще через мгновение они отстегнули пистолеты и положили их на землю.

Гретхен подошла к двери и обратилась к трем мальчикам.

- Идите с ними, - скомандовала она, указывая на Джефффа и его друзей. - Делайте все, что они говорят. Поняли?

Ребята растерянно смотрели на нее. Гретхен нахмурилась и подняла руку.

- Быстро!

Ребята вскочили на ноги. Как ни смущены и напуганы они были, знакомый голос отрезал все, как ножом. Они не боялись Гретхен, это точно. Но никто - ни один ребенок или женщина в семье - даже не мечтали о неподчинении ее. Они хорошо знали ее крепкую руку, и все последствия неподчинения. Рука была тяжелой. С железными мышцами. И действие этих мышц было не хуже самого железа. Сталь ангела, выкованная в аду дьявола.

Удовлетворенная, Гретхен отвернулась.

- Они будут слушаться, - сказала она герцогине. - И мы готовы.

***

Проблемы на этом, конечно, не закончились. Женщины снова заверещали, когда герцогиня приказала им снять с себя одежду.

Это все, что у нас есть! Больше нет ничего!

Гретхен снова заткнула им рты.

Герцогиня приказала сложить одежду в большие металлические корзины. Затем отправила корзины через низкую дверь. Как могла понять Гретхен, одежду выстирают и почистят, прежде чем она будет возвращена.

Женщины снова заверещали.

Их одежду украдут!

Гретхен снова рыкнула. Это оказалось недостаточно. Она подняла руку. Но герцогиня остановила ее, качая головой. Мгновением спустя, герцогиня начала снимать свою собственную одежду.

Этот удивительный процесс принес тишину. Семья смотрела, как это бывает у дворян. Герцогиня не затянула с этой задачей. Гретхен была удивлена, увидев, как быстро и легко была удалена одежда. Она-то думала, что герцогиня не сможет это сделать без служанок.

Она была еще более удивлена самим телом, когда герцогиня была уже голая. Старая, да. Но если грудь и отвисла, то она вовсе не была высохшей. И ягодицы, аккуратные и пухлые, тоже не были дряхлыми. И вообще почти все - руки, плечи, ноги, животик и мышцы бедер - были тощими, почти подтянутыми. Тело герцогини, при всех признаках возраста, казалось, вибрировало здоровьем. Если бы она была мужчиной, Гретхен знала, то она могла бы найти, что такое тело вполне еще желанно.

Герцогиня поднесла свою одежду к одной из корзин. На мгновение она, казалось, заколебалась. Затем, с кривой улыбкой, пожав плечами, она бросила королевские одежды на лохмотья нищеты. Потом развернулась и прошла к дальней двери, приказав ​​жестом следовать за ней. Нажав на дверь, она вошла в комнату, где пол был покрыт плиткой.

***

Паники больше не было.

Визги, да, когда герцогиня повернула ручку, и горячая вода начала литься вниз на семью.

Стоны страха, да. Когда герцогиня взяла с полки - мыло? - и начала показывать его использование.

Инквизиция подумает, что мы евреи! Нас сожгут!

Всеобщее замешательство, да. Когда герцогиня настояла на том, чтобы они втирали в волосы какие-то едкие вещества. Это против блох, по-видимому. Так, по крайней мере, поняла Гретхен ее слова.

Но не паника. Гретхен была вынуждена рыкнуть только один раз. Чтобы остановить троих детей, начавших развлекаться, сжимая и пуская друг в друга куски мыла, как ракеты.

***

Когда странная процедура закончилась, и все они вытирали себя удивительно мягкими тканями ('полотенца', так они назывались), герцогиня подошла к Гретхен. Она быстро своими карими глазами, окинула вверх и вниз тело Гретхен. Гретхен не поняла, зачем. Она еще больше пришла в замешательство, когда герцогиня начала качать головой. Как будто с сожалением, почти печально.

Герцогиня заговорила почти неслышно. Она, казалось, говорила сама с собой, а не с Гретхен. В тоне ее голоса странным образом смешались юмор и беспокойство.

Кое-что Гретхен разобрала.

- ... Ну и дела, что же будет - теперь, когда грязь исчезла, она чертовски... - Опять грустное покачивание головой. - Тело настоящий антиквариат...

Герцогиня откинула голову и рассмеялась. Голос стал полухриплым.

- Джеффф... - что-то - офигеет... - что-то - увидит ее!

Веселье исчезло. Грусть осталась. Глаза герцогини, казалось, прожигали отверстия в Гретхен, как будто пытаясь прощупать ее душу. Или, может быть, вообще найти ее.

Гретхен выпрямилась. В существовании своей души она не сомневаюсь. И к черту эту герцогиню, если она думала, что ее там не было!

Судя по всему, герцогиня была удовлетворена. Оттенок беспокойства остался, но грустная ирония губ исчезла. Гретхен ничего не понимала. Беспокойство герцогини явно не было осуждением Гретхен. Скорее осуждением мира, который принудил ее появиться здесь.

Герцогиня снова покачала головой. На этот раз не грустно, а почти сердито. Набор быстрых, ожесточенных фраз.

- Ох уж эти юноши! - так и ломятся вперед! - а поговорить?

Что значит ломятся вперед? пословица?

- С бедной девушкой!

Она вздохнула, повернулась и отошла. Затем, увидев Аннализу, остановилась. Сестра Гретхен, попавшая под этот королевский осмотр, отступила на пару шагов. Неуверенно, она опустила полотенце. Ее тело полностью открылось. Голая правда - без полосок ткани, которыми Гретхен укутывала ее грудь и бедра в течение прошлого года - была очевидной.