- Возьми его, и прячьтесь в уборной. Быстро!

Аннализа побледнела. Но с хмурой Гретхен спорить не стоило, и она повиновалась, по долгой привычке. Менее чем через десять секунд, она уже была опущена в яму сильными руками старшей сестре. Затем приняла ребенка. Она вздрогнула, заметив пауков, и всхлипнула.

- Молчи! - прошипела Гретхен. - Вас здесь не найдут, если вы не будете шевелиться. И не дыши глубоко.

Аннализа была на грани обморока и еле сдерживала тошноту. Вонь была действительно ужасной. Но не это волновало Гретхен. Она оценивала размеры ямы, вот что сейчас было важно.

Хватит еще на двоих или троих, решила она. Отвернувшись, она подозвала Элизабет и Матильду, двух девушек того же возраста, что и Аннализа. Залезая, они визжали и вскрикивали, но воле Гретхен не препятствовали.

Кто еще?

Ее взгляд упал на молодую девушку с фермы, недавно попавшую в обоз. Девушка была весьма невзрачной. Простые, почти уродливые черты лица, фигура - как мешок с картошкой. Но она была молода, не более шестнадцати лет, и этого было достаточно.

Гретхен оценила ее состояние. Ошеломленный, почти безумный взгляд на ее лице убедил ее. Она не переживет еще одного насилия. Не ее ум, по крайней мере. В данное время.

- Залезай, - приказала она, указывая на уборную. Девушка смотрела на нее, не понимая.

- Залезай, - повторила Гретхен. Она протянула руку.

Девушка, наконец, поняла. Ее рот приоткрылся.

- Залезай. - Голос Гретхен гремел металлом. - Это просто грязь, девочка. Противно, но не смертельно.

Девушка по-прежнему стояла с открытым ртом.

- Идиотка! - прошипела Гретхен. - Это единственное место, где они не будут искать женщин.

Понимание пришло, а с ним и ужас. Дрожа, девушка зашла в сортире. Ее ноги почти не держали ее. Гретхен была крупной женщиной, и очень сильной. Она взяла девочку под мышки и опустила ее в яму. Итак, задача была выполнена.

Гретхен удовлетворенно кивнула.

- Если кто-нибудь зайдет и поднимет крышку, - скомандовала она четырем девушкам, - пригните головы и прижмитесь к стенкам как можно ближе. И не бойтесь пауков. -

И Аннализе: - А ты прикрой ладонью рот ребенку, если он начинает плакать или кричать.

Глаза Аннализы вытаращились.

- А что, если?.. - Она втянула воздух через ноздри. - Я не могу зажимать ему рот очень долго. Он задохнется.

Гретхен покачала головой.

- Если они откроют крышку, то не больше, чем на секунду или две. Не будут они нюхать вонь. Да и вообще...

Лицо Гретхен было пустым.

- Тут рядом, будет столько шума, что вряд ли кто услышит ребенка.

Неизбежное приближалось. Гретхен слышала, что звуки битвы стали громче. Другая сторона выигрывала. Они скоро будут здесь.

Быстро, чуть не плача, она схватила крышку и закрыла ею отверстие в уборной. Мизерное окошко в обшивке сортира едва пропускало свет. Четыре девочки и ребенок были надежно укрыты.

Убедившись, что она сделала все, что могла для них, Гретхен вышла и прикрыла дверь. Теперь она оглядела все остальное. В обозе был переполох. Сотни людей суетились и кричали. Многие побежали на север, в лес.

Какое-то мгновение Гретхен боролась с соблазном последовать за ними. Она была достаточно молода и достаточно здорова, чтобы успеть достичь укрытия в далеких лесах, прежде чем появятся вражеские солдаты. Но тогда ей придется бросить свою бабушку, и других.

Нет.

Что еще?

Не прошло и пяти секунд, как ответ пришел. Ничего. Выжить, вот и все.

Небольшая толпа все еще группировалась вокруг нее. Гретхен отошла подальше от сортира. Затем она приказала пожилым женщинам взять детей и отойти в сторону от палаток и имущества лагеря. Там они смогут быть в относительной безопасти. Солдат они бы не заинтересовали, да и те жалкие тряпки, что они носили, тоже.

Одна из трех оставшихся молодых женщин упала на колени и начала молиться. Через несколько секунд все остальные присоединились к ней.

Гретхен осталась стоять. Что толку в молитвах? Она не боялась за свою душу. Насилию в конечном итоге подвергнется ее тело. А вот ее разум. Ему молитвы не помогут.

Полная пустота внутри. Она вытеснила все мысли из головы. Пустота. Последняя мысль о Гансе, идущем со страхом в бой, последняя вспышка горя. Пустота.

Мозг молчал, работали только органы чувств. Открытые глаза, глядевшие на маленькие фигурки людей далеко впереди. Ее уши, слышавшие их гиканьем и вопли, но ее мозг не воспринимал слов.

И еще осязание. Она чувствовала пальцами небольшой нож, который украл Ганс для нее несколько месяцев назад. Нож был спрятан в корсаж, в подмышечный карман, который она пришила сама. Солдаты не найдут его там. Они даже не станут снимать платье.

Ощущения от ножа принесли окончательную пустоту. Как бы ни было трудно, Гретхен никогда не помышляла о самоубийстве. Она выживет, если это вообще возможно. Но нож ей был необходим. На случай если солдаты - они были ближе сейчас, гораздо ближе - захотят сами лишить ее жизни. Гретхен уже давно решила, что она не оставит эту землю, не унеся с собой одного из этих дьяволов в загробную жизнь.

***

Успокаивающее ощущение ножа продолжало держать ее ум пустым некоторое время, даже после появления чуда. Она ничуть не удивилась.

Гретхен слышала однажды в детстве сказку о рыцарях в сияющих доспехах. Ее дед читал ей эту историю в книге, взятой у кого-то. Ей исполнилось тогда уже десять лет. Война только началась, и начали доходить слухи о беспорядках в Чехии. Тем не менее, даже в этом возрасте, Гретхен считала сказку смехотворной.

Она не верила в благородных рыцарей. Вооруженные звери в доспехах, да. Рыцари, нет.

Так что неудивительно, что она не нашла ничего особенного в четырех причудливо одетых мальчишках, которые мчались к ней на самых странных и ревущих зверях, подобных которым она никогда не видела. Ну и пусть.

Черти, возможно. Она не боялась чертей.

Пальцы сжали нож.

Глава 18

Первое, что Джеффф Хиггинс ясно увидел, в лагерном хаосе перед ним, была фигура женщины. Одна, среди сотен снующих туда-сюда и кричащих людей, она стояла на месте. Стояла очень прямо и казалась спокойной. Засунув руки под мышки, она смотрела прямо на него.

Мотоцикл Джефффа скакнул на невидимой кочке в поле, и он почти потерял контроль над управлением. В течение нескольких безумных моментов, он не мог сосредоточиться на чем-то еще. К счастью, его опыт обращения с внедорожником был на высоте, и он выправил опасный крен.

Когда опасность падения миновала, он сразу же вновь посмотрел на женщину.

Она все еще была там. Все так же стояла, по-прежнему молчала, и по-прежнему глядела на него.

На расстоянии Джеффф точно не мог определить выражение ее лица. Но что-то в ней привлекло его, словно магнитом, и он направил свой мотоцикл к ней. Сзади, трое его друзей неотрывно следовали за ним.

Потом его друзья поддразнивали его за эту мгновенную реакцию. Но их шутки были совершенно несправедливыми. То, что привлекло к ней Джефффа, было просто ощущение единственного островка здравомыслия в бушующем вокруг безумии. Безмятежная статуя, возвышающаяся над ордой визжащих людей. Словно кролики, разбегающиеся от затопленных нор.

Он затормозил в скольжении свой байк не более чем в пятнадцати футах от нее, и смог, наконец, получше рассмотреть заинтересовавшую его женщину.

Черт. Она была...  О, черт...

Им сразу овладела застенчивость, которую он всегда испытывал при виде очень молодых женщин. Особенно высоких молодых женщин, уверенных в себе и невозмутимых. То, что незнакомка была одета в платье, которое представляло собой набор сшитых вместе тряпок, была босиком, с полоской грязи на лбу, не имело никакого значения. То, что заставило застыть Джефффа, и перехватило ему горло, было это дивное лицо. Длинные пшеничные волосы; светло-коричневые глаза; прямой правильный нос; полные губы; сильный подбородок; о Боже, она была так прекрасна.