Она медленно обернулась назад, и глаза ее встретились с глазами матери, бежавшей по улице в рабочем комбинезоне.

— Бомба не попала в пароход? — спросила Эльсе. На ее лице застыло какое-то недоуменное выражение. Казалось, ее мучают всё те же неразрешимые вопросы.

— Нет, на этот раз не попала, — дрожащим голосом ответила мать, привлекая к себе детей.

Чемпион

(Перевод Ф. Золотаревской)

Председатель спортивного клуба, встретив на трамвайной остановке адвоката Иверсена, сказал ему:

— Нынешним летом у твоего парня есть шанс стать чемпионом в вольном заплыве на четыреста метров.

Тут подошел трамвай, и они расстались.

Иверсен рассказал об этом разговоре, когда все сидели за обедом. Лейф и Йесси страшно обрадовались, а Йорген слегка покраснел. Фру Иверсен пришла в некоторое замешательство и с любопытством взглянула на своего мальчика, словно видела его впервые. Йорген посмотрел на сидевшего напротив отца и молча кивнул ему. Они понимали друг друга. Когда-то Иверсен тоже был пловцом, но, как он утверждал, недостаточная тренировка и всякие невзгоды помешали ему добиться больших успехов. Тем более обрадовался он, когда обнаружил у Йоргена редкие способности к плаванию. Старший сын, Лейф, не чувствовал призвания к спорту, и вряд ли смог бы достойно выступить в каком-либо спортивном соревновании. Да, Иверсен гордился своим Йоргеном; он чувствовал, что сын его сейчас в отличной форме.

— Ах, этот спорт! — вздохнула фру Иверсен. — Боюсь, мой мальчик, что теперь тебе будет не до серьезных дел.

Вечером сын с отцом сидели в гостиной и обсуждали новые перспективы, открывшиеся перед Йоргеном. Правда, его имя еще совершенно неизвестно в спортивном мире, но тем грандиознее будет сенсация, если он оставит далеко позади всех этих знаменитых самоуверенных пловцов из Осло. Глаза старого Иверсена сверкали, Йорген сжимал кулаки.

Отец говорил не переставая и нервно протирал пенсне. Йорген ни в коем случае не должен упустить этот шанс. Сейчас нужно напрячь все силы и думать только об одном. Ведь ясно, что за нынешний сезон Йорген сделал просто невероятные успехи. Такие случаи бывают довольно часто, но Иверсену не раз приходилось наблюдать, как спортсмены, почив на лаврах, сами задерживают свое дальнейшее развитие. Если Йорген верит своему отцу, то он должен понять, что теперь нужно использовать всю свою энергию и непрестанно совершенствовать свой необыкновенный дар пловца. Ведь именно этим летом в его развитии происходит перелом: он уже стал юношей, но еще не утратил мальчишеской гибкости, и кости его еще податливы. Именно в этом году он окончательно сформируется как пловец. Адвокат Иверсен сильно разгорячился. Йорген сидел, слегка оглушенный потоком его слов, потом кивнул:

— Положись на меня, отец… Я своего добьюсь! — Это звучало, как сыновняя клятва, и отец крепко пожал Йоргену руку.

На следующий день, в бассейне, Йорген тоже почувствовал, что обстановка изменилась. Все окружили его и заговорили разом, перебивая друг друга:

— Гюббен не приедет, он болен; у тебя есть шанс оставить позади себя Пеммера, Якобсена и Свиндала.

Йорген вдруг рассердился, хотя виду не показал. Неужто друзья не понимают, что он может победить кого захочет. Пусть этот чертов Гюббен приезжает! Но в глубине души Йоргену всё-таки не хотелось этого. Ему и так предстояла нелегкая борьба. Председатель клуба решительно сказал:

— Мы исключаем тебя из эстафеты. Правда, ты принес бы нам призовое место; ну да ладно, шут с ним. Ты будешь участвовать только в заплыве на четыреста метров. Стало быть, у тебя остается три недели на тренировку. Этого вполне достаточно.

Сам Йорген всё время молчал. Ему не давали и слова сказать, таскали его с места на место, и повсюду за ним двигалась толпа.

Иверсен-отец с секундомером в руках стоял поодаль, беседуя со старшими спортсменами. Он сообщал всем, что мальчик показывает отличное время. Они только что вернулись с дачи, где адвокат сам тренировал сына. Мальчик делает удивительные успехи! Иверсен сел на своего любимого конька и заговорил о том, что в переходном возрасте, когда кости еще податливы, а мышцы развиваются необычайно быстро, спортсмен может делать чудеса!

Все слушали Иверсена в почтительном молчании. И старик чувствовал, что теперь он наконец стал первым среди спортсменов, к чему безуспешно стремился тридцать лет назад.

Вдруг беседа прервалась, и все оглянулись. Из кабины для переодевания вышел Йорген. Он был высок, строен и широкоплеч. Его бархатистое загорелое тело вовсе не казалось сухопарым. Напротив, скорее он был чуть полноват. Сопровождаемый множеством взглядов, Йорген шел к стартовой колодке. Он чувствовал на себе эти взгляды; ему было неловко и в то же время приятно. Тренер не отставал от него ни на шаг. Они остановились у старта и начали совещаться вполголоса. Неподалеку от них сразу же собралась толпа. Все молча стояли и прислушивались к их разговору, хотя не могли разобрать ни слова. Йорген почувствовал и это. Он скосил глаза в сторону собравшихся спортсменов, но изо всех сил старался не дать им заметить, что их внимание приятно ему. Он понимал: то, что происходит теперь, бесконечно значительнее тех маленьких побед, которые он одерживал в соревнованиях со своими сверстниками. Теперь он возведен в ранг первых спортсменов страны. Он кивал, едва соображая, что ему говорит тренер.

— Ну, прыгай! — сказал тот и слегка отошел в сторону, оберегаясь от водяных брызг. Йорген оттолкнулся от стартовой колодки и, описав в воздухе дугу, прыгнул в бассейн. Затем он вынырнул на поверхность, отряхнул воду с волос и поплыл. Ему предстояло сегодня проплыть четыре двухсотметровки. И хотя он знал, что с дыханием у него всё в порядке, всё же ему нужно было плыть так, чтобы к концу дистанции силы у него неуклонно прибавлялись и чтобы последние двести метров он прошел быстрее, чем первые. Кроме того, ему нужно было всё время менять ритм. Тренер Йоргена когда-то бывал в Париже, и там ему посчастливилось наблюдать тактику знаменитого Тари. Правда, с тех пор прошло много лет, но такие вещи не забываются. Теперь Тренер обучал этой тактике своего воспитанника.

Друзьям из клуба, знакомым, соседям — всем хотелось завладеть вниманием молодого чемпиона. Иорген чувствовал себя в дружбе со всем миром.

Наконец, поздним вечером, он закончил тренировку. Отец беседовал с директором верфи, покуривая дорогую директорскую сигару. По другую сторону от Иверсена стоял преподаватель гимнастики и внимательно слушал объяснения адвоката о тренировке молодых спортсменов, находя много интересного в теории Иверсена, которую тот вынашивал уже много лет.

В школе мальчики толпились вокруг Йоргена, желая вытянуть из него что-либо интересное. Учителя, со своей стороны, также прилагали все усилия к тому, чтобы вытянуть из молодого пловца хоть какие-нибудь знания, но с еще меньшим успехом, чем прежде. Класс чуть не запрыгал от восторга, когда Йорген как следует отбрил учителя, в ответ на его довольно резкую просьбу быть прилежнее на уроках. Мать озабоченно поглядывала на сына. Ей очень хотелось, чтобы он держался подальше от этой шумихи, но в то же время она не меньше Йоргена волновалась, когда думала о приближении решающего дня. Ей необходимо было самой разобраться во всем. Но Иверсен всякий раз ставил ее на место: «В этом деле, мать, ты должна целиком препоручить мальчика мне!»

Что-то омрачало радость матери, но всё-таки лицо ее невольно озарялось гордой улыбкой, когда другие родители говорили о ее сыне.

А в бассейне с каждым днем становилось всё оживленнее. Знаменитые чемпионы, завоевавшие себе славу в других видах спорта, приходили взглянуть на Йоргена. Они не очень-то разбирались в искусстве плавания, но Йорген всё равно был рад познакомиться с ними. В то же время ему часто приходило в голову, что он вполне мог бы обойтись без знакомства со многими из этих болтунов. Они начинали ему надоедать. Столько людей жаждет поговорить с ним! Не может же он разорваться! Он стал избегать назойливых поклонников; иногда он прерывал их на полуслове и уходил, а иногда попросту заявлял, что не желает с ними разговаривать. Далеко не все были ему по душе, и он вовсе не намерен был делать вид, что ему приятно с ними беседовать.