© Гольдич В., Оганесова И., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, ISBN 978-5-699-90604-8 оформление. ООО «Издательство Э», 2016

Эндрю Гранту и Таше Александер, моему брату и его жене: замечательным писателям и потрясающим людям

Восемь дней назад моя жизнь представляла собой что-то вроде качелей: вверх-вниз, вверх-вниз. В ней было хорошее и не очень, но, по большей части, ничего особенного. Длинные, тягучие периоды затишья, не окрашенного никакими событиями, в которых изредка возникало что-то интересное. Совсем как в армии. Кстати, именно благодаря ей меня и нашли. Ты можешь уволиться из армии, но она никогда о тебе не забывает. По крайней мере, не всегда и не полностью.

Меня начали искать через два дня после того, как какой-то тип попытался убить президента Франции. Я читал об этом в газетах. Он стрелял в Париже из винтовки с очень большого расстояния. Никакого отношения ко мне это не имело. Я находился в шести тысячах миль, в Калифорнии, с девушкой, с которой познакомился в автобусе. Она мечтала стать актрисой. А я – нет. Так что через сорок часов, проведенных нами в Лос-Анджелесе, она отправилась в одну сторону, я – в другую.

Я сел в автобус до Сан-Франциско, провел там пару дней, потом еще три в Портленде, штат Орегон, а дальше был Сиэтл. Таким образом, я оказался совсем рядом с Форт-Льюисом, где вышли две женщины в форме, которые оставили на сиденье через проход от меня вчерашний номер «Арми таймс».

«Арми таймс» – странная газета. Она начала выходить перед Второй мировой войной, но продолжает от недели к неделе становиться все популярнее. В ней полно устаревших новостей и статей с практическими советами и инструкциями, вроде той, что сейчас смотрела прямо на меня: Новые правила! Значки и знаки различия! Плюс – готовятся еще четыре изменения формы! Вчерашняя новость, взятая из отчетов консультативной комиссии по административным вопросам, но, если читать между строк, можно уловить отчетливую насмешку. Время от времени передовые статьи бывают весьма смелыми, а некрологи – интересными.

Именно по этой причине я взял газету. Иногда кто-то умирает, и ты искренне радуешься. Или нет. В любом случае неплохо находиться в курсе событий. Впрочем, до некрологов я так и не добрался, потому что перед ними шли личные объявления, в которых одни ветераны разыскивают других. Их было огромное количество.

Включая то, в котором стояло мое имя.

В самом центре страницы я прочитал шесть слов, обведенных рамкой и напечатанных жирным шрифтом: Джек Ричер, свяжись с Риком Шумейкером.

Я не сомневался, что объявление поместил Том О’Дей, и позже почувствовал себя довольно паршиво. Не потому, что О’Дей не отличался большим умом. Как раз наоборот. Впрочем, иначе и быть не могло, потому что он слишком долго оставался в армии. Высокий, худой, невероятно бледный, Том двигался так, что казалось, будто вот-вот рухнет тебе под ноги, точно сломанная стремянка. На генерала он был совсем не похож. Скорее, на профессора или антрополога, потому что с головой он дружил.

Ричер старается не высовываться, а это означает, что он путешествует автобусами или поездами и проводит достаточно времени в залах ожидания и кафетериях, где, случайно или нет, постоянно бывают военные, женщины и мужчины, которые предпочитают «Арми таймс» всем другим изданиям, продающимся в военных магазинах. И уж можно не сомневаться, что они разбрасывают повсюду прочитанные номера, точно птицы семена ягод.

О’Дей знал, что где-нибудь я возьму в руки такую газету, рано или поздно. Обязательно возьму. Потому что я стараюсь быть в курсе новостей. Ты можешь уволиться из армии, но она никогда не забывает о тебе. По крайней мере, не всегда и не полностью. По опыту О’Дей знал, что в качестве средства коммуникации и возможности с кем-то связаться газета дает небольшой, но вполне реальный шанс получить нужный результат, если в течение десяти или двенадцати недель вывешивать в разделе «Личные новости» объявление.

Однако его план сработал быстро, через день после того, как номер увидел свет. Вот почему я почувствовал себя паршиво.

Получалось, что я предсказуем.

Рик Шумейкер служил при О’Дее, наверное, уже стал его заместителем. Я вполне мог проигнорировать объявление, но я был должником Шумейкера, и О’Дей, который об этом знал, поместил там его имя.

Он не сомневался, что я отзовусь.

Предсказуемо.

Когда я вышел из автобуса, в Сиэтле было сухо и тепло. И царила довольно напряженная обстановка, в том смысле, что кофе здесь поглощали в огромных количествах, и за это я любил Сиэтл. В каждом заведении имелся Wi-Fi, почти все прохожие держали в руках какое-нибудь электронное устройство, и старомодные, обычно стоящие на углах телефонные будки стали такой редкостью, что мне удалось найти телефон-автомат только возле рыбного рынка. Я зашел внутрь и, окутанный соленым морским бризом и запахом рыбы, набрал бесплатный номер в Пентагоне. Вы не найдете его ни в одном из справочников, я же выучил наизусть много лет назад. Это была особая линия, только для срочных звонков, на случай, если у тебя нет в кармане четвертака.

Мне ответил оператор, я попросил соединить меня с Шумейкером, мой звонок перевели куда-то в другое место здания или страны, а может, мира. В трубке довольно долго раздавались щелчки и шипение, но в конце концов я услышал голос Шумейкера.

– Да?

– Джек Ричер, – сказал я.

– Ты где?

– Разве у вас нет приборов, чтобы определить мое местонахождение?

– Есть, конечно, – ответил он. – Ты в Сиэтле, в телефоне-автомате около рыбного рынка. Но мы предпочитаем, чтобы люди сами и добровольно давали нам подобную информацию, разговор получается проще. Потому что в таком случае они уже сотрудничают с нами. Иными словами, заинтересованы.

– В чем?

– В разговоре.

– А у нас разговор?

– Не совсем. Что ты видишь прямо перед собой?

Я посмотрел.

– Улицу.

– Слева?

– Прилавки с рыбой.

– Справа?

– Кафетерий на противоположной стороне.

– Название?

Я ответил.

– Иди туда и жди.

– Чего?

– Примерно полчаса, – сказал он и повесил трубку.

В действительности никто не знает, почему в Сиэтле такое огромное значение придают кофе. Это порт, и, возможно, разумно обжаривать кофе там, куда он прибыл, а затем продавать рядом с местами, где обжаривали. Таким образом родился рынок, который привел сюда других продавцов, так же как все машины рано или поздно оказываются в Детройте. Или же здесь правильная вода, а может, подходящая высота над уровнем моря, температура воздуха и влажность. В общем, тут в каждом квартале можно найти кафе. То, что находилось на противоположной стороне улицы, оказалось типичным представителем подобных заведений: темно-бордовая краска, стены из кирпича, поцарапанное дерево и меню, написанное мелом на доске и на девяносто процентов состоящее из наименований, на самом деле не имевших ни малейшего отношения к кофе. Например, самые разные молочные продукты, включая мороженое, и довольно странные ореховые ароматизаторы и добавки. Я взял простой кофе, черный, без сахара, в среднем стакане навынос, а не в громадном ведре, какие обожают дураки, кусок лимонного пирога и сел на жесткую деревянную скамью за столик на двоих.

Пирога хватило на пять минут, кофе – еще на пять, через восемнадцать появился посланник Шумейкера. Я понял, что он служит в военно-морских силах, потому что двадцать минут – это совсем немного, а их база находится в Сиэтле. Кроме того, он приехал в темно-синем отечественном седане из тех, что не пользуются особой популярностью, но таком чистом, что он сверкал как новенький. Самому посланнику было около сорока, но я отметил про себя, что он в отличной форме. Этот тип явился в гражданской одежде – голубой рубашке, которую стирали примерно тысячу раз, голубом блейзере, таком поношенном, что тот почти просвечивал, и брюках цвета хаки. Видимо, первый главный старшина, отряд специального назначения, скорее всего, спецназ ВМС. Вне всякого сомнения, он принимал участие в какой-то засекреченной совместной операции под руководством Тома О’Дея.