- Бельчооона, - почесал за шёлковым ушком грызь.
- Пуушня, - ответила бельчона.
- А сейчас йа доходчиво и с числовыми выкладками объясню, почему подъём хохолов, - предуцокнул Макузь.
- О суслики-щенки, - засмеялась серенькая.
Возможно, сухую соль донести и удалось - даже наверняка, потому что ничего непонятного в том, чтобы производить прорву клоха и смазки для пуханизмов, не имелось; однако Макузь чувствовал, что Ситрик не вгрызает в дух происходящего. Ну жажа, ну распилка, что дальше? Белкач знал, что она действительно будет проявлять интерес хоть к ржавому гвоздю, если будет он - таково уж было свойство близко живущих белок, разделять песок своего согрызуна -по другому они просто не умели. Однако же и надобности прочистить для неё, в чём тут Хрурность, сие не отменяло.
Отмахиваясь лапами от текущей и сыплющейся возни, Макузь принялся таки изучать то, что следовало изучить. По сообщениям грызей, болота были допушища какие большие и простирались по прикидкам килошагов на двадцать по ширине и все сорок по длине, вытягиваясь вдоль долины реки. Точно никто не измерял потому, что это было невозможно, по крайней мере пока. Даже замер длины болота грызи проводили весьма приблизительным способом, поймав в лесу птицу особого вида - круглинку - и выпустив её с другой стороны болота, замерили время, которое потребуется ей на возвращение к гнезду, а она всегда возвращается. Ясное дело, что даже усреднив десять замеров, можно было ошибиться на пару килошагов.
Внутренние районы болот вообще были практически неизучены - белки не слышали ничего особо приятного в том, чтобы лазать по трясине, когда вокруг есть лес, и появлялись там редко. К удаче, в болоте росли некоторые редкие травы и клюква, так что пока местные, из Шишморского околотка, не наладили огородов с травой и клюквой, они ходили достаточно далеко в болота в поисках собственно этого самого. Также редко, но случалось что грызи отправлялись расслушивать чисто из интереса, а нет ли там чего опушнительного. Эти взаимодополняющие данные позволили грызям, осуществлявшим летний поход, выяснить много деталей.
Например, болота не были сплошными, а чредовались с островами достаточно прочного грунта, на которых рос обычный лес; острова эти были не особо велики, чтобы на них селились грызи или ещё какие крупные зверьки, да и летом атмосфера болота не способствовала - постоянная сырость вызывала сопли и вообще плохое самоощущение у лесных животных, что ни разу не удивительно: лягушке будет не в пух попасть в сухое место, например. Исследователи использовали эти сухие полосы для того чтобы пересиживать ночи или покормиться у костра, потому как среди болота даже костра не устроишь, а это вообще мимо пуха. За дневной же заход нельзя удалиться достаточно, чтобы добраться до внутренних районов - а добраться хотелось, вот и лезли.
На прилагавшейся карте обозначались несколько скоплений затопленных огородов между началом болот и островками - на одних растили клюкву, на других сабельник - обычное болотное растение, из которого в частности гнали "зелёнку", общеукрепляющую травяную настойку; имелись там и делянки, на которых сажали что-то редкое и знаемое только знахарями, но это было не суть важно. Собственно тар был обнаружен начиная с пяти килошагов в болото - на карте были отмечены круги и чёрные капли в них с подписями "прудъ ╧0", "прудъ ╧1" и так далее. Прудъ ╧0 был небольшим и про него сразу уточнялось, что ловить там особо нечего... Сдесь Макузю пришлось подзарыться в то, как добывали тар. Дело состояло в том, что тар выделяли донные отложения болота, представлявшие из себя толщенный слой торфа, ила и прочей шушары. Вприципе тар был легче воды и всплывал, но вслуху загазованности воды и ещё каких-то факторов получалось, что он растворяется в ней. Кроме того, растекаясь по воде, он постепенно скомкивался с растительными остатками и снова тонул.
Исходя из этого, тарная вода заливалась на чреду лотков с задвижками, отсекавшими верхний слой жидкости, и таким образом из неё вылавливались нужные фракции. Испытательная платформа, которая была доступна к расслушиванию, находилась на болоте в другом околотке и представляла из себя небольшую деревянную площадку, по сути дела плот, плавающий на воде и закреплённый за сваи, утопленные в ил. Платформа стояла в центре лужи, образованной поднимающимся со дна таром, грызи тупо черпали воду вёдрами и пропускали через лотки. Неслушая на всю неэффективность процесса, за день удавалось добыть зобов по десять лёгкой прозрачной и тяжёлой чёрной фракций. Соль была в том, что после перебаламучивания тарный пруд должен был отстояться, и в процессе получалось не ведро в день, а ведро в неделю. Выкачивание тара таким способом могло иметь значение только для местных нужд, но для массовой добычи конечно не годилось.
Прудъ ╧1, обозначенный на картах разведчиков, уже был интереснее: это была большая прореха в общем ковре болота, почти точно круглая и диаметром шагов триста. Грызи зафиксировали, что вода в пруду покрыта толстенным слоем плавучих веществ, на краях сбивающихся в заметные валики мазута, перемешанного с сухими стеблями. Посерёдке пруда наблюдалось постоянное активное бульканье, не смолкающее днём и ночью и оттого не могущее быть деятельностью животных. Кроме того, собственно никаких животных и растений в пруду не имелось, что подтверждало версию о постоянном выделении тара...
- Посиди-ка на хвосте, - цокнула на это Ситрик, - Как это - постоянное выделение? Если бы оно было постоянное, эта жижа лилась бы оттуда рекой и залила всё болото, впух.
- Логичечно, - согласился Макузь, - Дело в том, что тар имеет тенденцию как всплывать, так и тонуть обратно. Поэтому болото и не залито, но в самой яме искомого вещества может быть весьма допуха.
- А как узнать, до или не до? - почесала ухи белка.
- Вот это и предстоит выяснить, - заявил грызь.
Это предстояло выяснить. На картах помимо этого были обозначены ещё четыре пруда на разном удалении от "берега", но разведка пока не могла цокнуть, что там - имелись только рассказы очевидцев, что и там есть тар, а сколько - одному хвосту известно. Макузь немедленно начал разбрыливание мыслями: по идее, тарные пруды не должны замерзать так сильно, как остальное болото, поэтому самое время добраться до них - как раз зимой. Перелистав отчёты, грызь слегка обломался - болото толком не замерзало вообще, если только зима не особо лютая. Подогреваемое гниением органики, болото покрывалось только тонким и очень хрупким из-за кучи вкраплений льдом, по которому и ходить следует осторожно, а уж ездить вообще невозможно. Только дождавшись основательной зимы, можно было рассчитывать пройти вглубь...
- Посиди-ка...
- На хвосте? - покатился со смеху Макузь.
- Да, - кивнула Ситрик, - Ничего, не отвалится. Так вот, если зимой по льду можно пройти вглубь болот, то почему этого не сделали местные, а лазили летом?
- Потому что они искали клюкву и травки, - пояснил грызь, - А зимой их не слышно. А тар, как мы предполагаем, слышно.
- Теперь чисто.
Теперь было чисто, почему контуры болота более-менее известны, но с расположением островов и прудов довольно туго. Если большие острова различались по лесу, то небольшие зимой обнаружить не удавалось, да местные и правда не особо ходили зимой, ибо незачем. Вырисовывалась картина пухом, сообщавшая о том, что следует этой же зимой выйти в поход для уточнения данных по прудам, промерзанию болота, и так далее. Собственно, прикинул Макузь, можно просто хоть сейчас выходить!
- Бельчон, а бельчон? - цокнул он, уставившись ушами на Ситрик, - Пошли?
- Это допуха как надолго, - прикинула белка, - Можем до самой весны проканителиться.
- Но в принципях ты не против?
- Впринципях йа за, - цокнула серенькая, вспушаясь, - Но вообще так цокнуть, какой из меня разведчик?
- Какой? - хмыкнул Макузь, - Чистое цоканье есть?
