Связанные души вызволялись из своих клеток, связывающие их печати ослаблялись ровно до такой степени, чтобы они моли самостоятельно передвигаться. Придет время, и некроманты позволят им обрушить всю свою ярость на врагов. Но до тех пор их силы были сильно ограничены.

     Материализаторы ушли расставлять ловушки, Таррес подготавливал свитки, Цидариас проверял призванных мертвецов. Ивирион и Экраон общались в самой высокой башне дворца.

     – Как ты оказался там?

     – Не знаю, но полагаю всему виной портал, что раскрыли я и Таррес. Быть может, это была судьба. Сила портала оказалась настолько древней, что легко смогла бы исказить мою душу. А уж про Тарреса я вообще молчу. И теперь у нас есть уже третий бессмертный некромант.

     Ивирион печально улыбнулся и взглянул на Экраона.

     – Ты понимаешь, что теперь у нас есть шанс? Ты и я. Нашей силы достаточно, чтобы сломить хоть сотню воинов сразу. А мощь гнева Цидариаса так велика, что он с легкостью сможет биться наравне с нами, если не лучше. Таррес и остальные смогут управлять неживыми, но победа будет вырвана нашими руками.

     Экраон мрачно поглядел на армию мертвецов.

     – Это будет бойня. Я видел, что произошло у дворца Харонтара, а ведь там была объединенная армия нескольких десятков некромантов. Что же будет здесь? Мертвецов в нашем распоряжении явно недостаточно, однако мой дворец хоть и не имеет великолепного стратегического расположения, лучше остальных подходит для ведения обороны.

     – Я тоже так считаю. Не думаю, что они захотят вести затяжную осаду. У них считанные дни до момента появления Аргетовых монстров. Они полагают, что мы – причина их появления, поэтому постараются закончить все как можно быстрее.

     – Думаешь, они пойдут на приступ сразу? Без всякой подготовки?

     – Возможно. Но пробные атаки все же будут. Возможно одна-две, а затем окончательный штурм.

     Ивирион решительно сжал кулаки.

     – Мы не можем проиграть, Экраон. Просто не можем. И причина вовсе не в том, что я боюсь умереть. А в нашей цели. Добиться ее – наша основная задача. И больше ничего. Станет ли ценой этому наша жизнь или жизни этих фанатиков – мне без разницы.

     Пиррион закрыл глаза, пылающие невероятной зеленью. Огонь – его оружие. Им он создавал смерть и творил подобие жизни. С его помощью он уничтожал и создавал. А теперь огонь будет способом спасти их мечту.

     – Они уже близко.

     – Откуда ты знаешь?

     Ивирион улыбнулся одними глазами.

     – Я слышу их страх.

     * * *

     Они приближались сразу с трех направлений. Конница, копейщики, мечники, обычные фанатики, вооруженные чем попало.

     Разведчики бросились вперед. Изредка они натыкались на ловушки, случайно запуская их действие. На лошадей бросались разлагающиеся мертвецы, из-под земли вырывались когтистые лапы, в воздухе мелькали едва видимые сущности.

     Количество жертв были небольшим, но ряды разведчиков сильно поредели. А некоторые отряды оказались уничтожены. Но это было подобно капле в океане.

     Некоторые призраки еще долгое время бушевали на отведенной им территории, пока до них не добрались серебряное и золотое духовенства. Священники разрывали призванные сущности на клочки, уничтожали всех измазанных в грязи мертвецов, что только осмеливались к ним приблизиться.

     Сиптуаг просто втаптывал в грязь всех, кто встречался на его пути. Его посох без устали поднимался в воздух и обрушивался на черепа, дробил кости, рвал ткань мироздания, окружающую призраков. Он уничтожал все, что вставало между ним и его целью, что была столь близка.

     Последний дворец, принадлежащий последнему некроманту, являющемуся последним врагом людей. Никто еще не был так упорен в борьбе за свою веру, никто еще не был ему так отвратителен. Некроманты поражали его. Глупостью, силой, ненавистью. В том, как они цеплялись за свое поклонение смерти, было что-то отталкивающее, но в то же время он не мог не уважать их стремления сражаться.

     Солдаты в белых плащах прорывались к дворцу последнего некроманта, ставшему нечестивым символом этих мертвых земель.

     И они намеревались его уничтожить.

     * * *

     Ивирион оказался прав. Армия захватчиков разделилась на четыре: одна огромная и три маленькие. Первая окружила дворец, отрезая все пути к отступлению. Остальные скопились в двухстах метрах от дворца, находясь при этом прямо напротив трех ворот, что вели во дворец.

     Три армии. Три отряда на передовой. Мечники, копейщики, всадники, лучники – всего больше тысячи солдат. Пропел рог, и вся эта ошеломляющая мощь двинулась вперед. Уже с первых шагов лошади перешли на галоп, люди – на бег. За ними следовали немногочисленные боевые псы, еще не получившие команды от своих хозяев. Впереди бегущие солдаты держали в одной руке щиты, а второй сжимая длинные деревянные лестницы. У них была проста задача – выжить и добраться до стены, обеспечив прорыв всем остальным.

     Люди ожидали всего: нападения призраков, атаки мертвых, броска монстров. Да хотя бы простого обстрела стрелами. Но их никто не тронул.

     Лестницы уперли в землю, дюжие воины навалились и за считанные мгновения приставили их к дворцовым стенам. Солдаты бросились вперед, и уже через несколько секунд карабкались наверх.

     Все три отряда подошли к стенам. Все три приставили лестницы. Все три жаждали убийства.

     И лишь когда они находились на середине пути, некроманты сделали свой ход.

     Они не стали обрушивать на врагов свою силу. Не насылали заклинания или проклятия, а мертвецы на стенах не сдвинулись ни на сантиметр. Вместо них все сделали призраки. Спущенные с привязи, эти нематериальные монстры обрушились на бедных людей, разрывая их доспехи и плоть, замораживая кровь и обжигая хладом кожу. Солдаты кричали от боли; немногочисленные раненые, совершенно забывая о всякой осторожности, начинали размахивать оружием и падали на головы своих товарищей, добавляя сумятицы во всеобщий хаос.

     Атака захлебывалась, люди переставали контролировать себя, не решаясь продолжать бой. Но кое-кто еще сохранял самообладание. Всадники устремились к воротам, в их руках были зажаты факелы. Они должны были использовать их лишь, когда солдаты доберутся до стен, но ни один план атаки никогда не шел гладко. Всадники подобрались к воротам и обрушили на них свою ношу. Огонь нехотя охватил дерево и начал распространяться по толстым доскам.

     Ровно до тех пор, пока Экраон не остановил его. Огненные языки, охватившие было дерево, оказались уничтожены, а ворота отныне покрывала легкая изморозь. Одлеттиан стоял на стене, наблюдая за тщетными попытками противника и направляя призраков туда, где они были нужны.

     Немногочисленные солдаты одного из отрядов все-таки добрались до стены и с воинственными криками спрыгнули с лестницы. Но лишь для того, чтобы их разорвали мертвецы. Воины были вооружены тяжелыми тупыми мечами, идеально подходящими для ломания костей, но сейчас на них вышли мертвецы¸ еще не поддавшиеся разложению. И внезапно оказалось, что оружие, которое было эффективно против мертвецов ранее, сейчас не приносило никакой пользы! Тупые лезвия бессильно били гниющую плоть, ломали кости под ней, но не могли свалить ни одного противника. Удерживаемые волей некромантов мышцы даже будучи разорванными все равно двигали мертвецов вперед. Навстречу их противнику.

     Мертвые не боялись, не отступали, не сомневались. Они набрасывались на врагов по трое-четверо за раз. У них не было морали, они не ведали жалости, а просто уничтожали все, что их повелители считали опасным.

     Мечники отступали назад, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие порядка. Они потеряли многих, но не могли просто взять и сбежать. Им не позволяла гордость.

     Некромантам же было плевать на их чувства. Цидариас обрушился на мечников. Его ладони сомкнулись на голове первого из них. Мышцы напряглись, вены вздулись. Секунду мужчина пытался сопротивляться невероятной силе некроманта, а затем его голова оказалась оторвана от тела.