— Ого! — Дима аж присвистнул. — И с чьего урока ты сбежала?
— Татьяны Анатольевны, — нехотя призналась я, ожидая смеха. Вообще-то, предмет «Познай себя», который и вела эта учительница (школьный психолог по совместительству), был одним из тех, которые, можно сказать, даже радуют учеников: домашнее задание делать не надо, отвечать на уроке, в большинстве случаев, тоже, только то и приходится, что проходить тесты да беседовать на «общественно важные» темы. А вот я его не люблю с самого первого дня, причем сама не понимаю, за что. И Татьяну Анатольевну, что греха таить, тоже.
— Правильное решение, — неожиданно «одобрил» мой прогул Воронцов. — Я его тоже не переношу: скука смертная, психичка то и дело орет, будто самой в психбольницу пора… Лучше уж на алгебре сидеть, интегралы решать.
— Странно слышать от тебя такое, — я не удержалась от смешка.
— Ты ведь меня даже не знаешь! — наигранно оскорбленно повторил мои недавние слова парень.
— Да тебя вся школа знает, — не осталась в долгу я. И вовремя удержалась от того, чтобы не напомнить, что живу совсем рядом с ним.
— Так, ты мне мешаешь сосредоточиться! — неожиданно строго проговорил Дима и с новой силой завертел кубик. Я сдавленно засмеялась.
— Эй, чего ржешь?! — и снова в тоне не было ничего оскорбительного. — Попробуй сама собери! — он протянул мне многострадальный кубик и зачем-то встал. — Садись, мне уже постоять хочется.
— Спасибо, — я неловко улыбнулась и уселась на тумбу, попутно силясь вспомнить, как я собирала эту игрушку года три назад. Под внимательным взглядом серых глаз (и не спрашивайте, когда я успела их рассмотреть!) это почему-то получалось из рук вон плохо, но я не была бы Ритой Беликовой, если бы не абстрагировалась от окружающего мира. Что уж поделать, люблю я всякого рода головоломки, а от этого разноцветного кубика так вообще когда-то в восторге была, собирала по десять раз на дню. Поэтому, вероятно, я и вспомнила все достаточно быстро.
— Готово.
— Четыре минуты! — Дима снова присвистнул. — Точно самая умная в школе.
— Это-то тут причем? — в голосе снова появились предательские нотки обиды. — Собрать его любой ребенок сможет.
— А я что, рыжий, раз не могу? — и только спустя пару мгновений до парня дошло. — Хотя, пожалуй, одной рыжей нашему клубу прогульщиков будет достаточно.
— Клубу прогульщиков?
— Предлагаешь оригинальное название? Я весь во внимании.
— Да нет… — и тут я не выдержала: рассмеялась, и смех мой утонул в трели звонка и шуме высыпавших из классов учеников.
А вот Воронцов лишь улыбнулся и в следующую минуту потянул руку к моему лицу, чтобы… снять заколку-краб — мою любимую, между прочим, с тиснеными фиолетовыми бабочками.
— Чтоб не смела никому говорить, где меня видела! — парень махнул рукой на прощание и, удостоверившись, что никто его не заметит, прошмыгнул из женского туалета, оставив мне свой Кубик Рубика и состояние полнейшего, как любит говорить один мой знакомый, аута.
Про «знает вся школа» я, к слову сказать, не слукавила: Диму Воронцова приводят в пример всем, от первоклашки до выпускника, говоря о том, как не нужно себя вести; хотя его же вспоминают, говоря и о спорте. Да и вообще это далеко не заурядный парень.
Прежде всего стоит сказать, что его отец — владелец не последней в городе адвокатской конторы, меценат, который помог нашей школе больше, чем все остальные родители, вместе взятые. Но нужно отдать старшему Воронцову должное: из сына он воспитал далеко не избалованного ребенка, спортсмена, самостоятельного человека, который умеет отвечать за свои поступки. Ну а то, что он постоянно творит такое, что впору бы выгнать (хотя так считают далеко не все учителя, причем во главе с директором) — так у всех свои тараканы в голове. К тому же, надо отдать Диме должное: он не прибегает к помощи отца, а сам отвечает за то, что натворил. Хотя его отец тоже играет в этом всем не последнюю роль: если бы не его авторитет, Светлана Павловна (завуч по совместительству) давно добилась бы исключения своего «любимого» ученика. К тому же, Дима еще и обладатель красивого лица, выразительных серых глаз, коротких светлых волос и спортивного телосложения — того самого типа «всего в меру», от которого млеют все девушки, и наша параллель не является исключением.
Откуда, спросите, я все это знаю? Помимо того, что учителя (особенно Елена Игоревна — моя любимая учительница истории и его классная руководительница) постоянно о нем говорят, так еще и моя бывшая подруга Катя встречалась с его лучшим другом. И к тому же у нас сведенная физкультура, хотя я ее обычно добросовестно провожу у Софьи Михайловны (учительницы физики и моей классной руководительницы) или иногда у непревзойденной директрисы и учителя математики по совместительству Виктории Владимировны. Хорошие отношения с директором, кстати, являются еще одним поводом моей некой обособленности в классе.
Ну, как, «обособленности»… Школа, назревающие контрольные: «Ритка, как хорошо, что ты наконец-то выздоровела!», «Ритуль, пойдем в столовую», «Рит, пошли домой вместе? Мне все равно по пути. Вынесешь тогда мне алгебру, написала ведь уже». А летом и на выходные лишь «Привет», если случайно встретились на улице, и иногда — пара безликих фраз. В походы на шашлыки, в кафе или кино меня обычно не зовут, да и просто погулять — тоже, но это даже не напрягает. Я, должно быть, уже привыкла: такое началось в шестом классе, прежде всего потому, что учителя стали отделять меня от всего класса. Особое хорошее слово после проверочной работы, отдельный вариант на контрольной, оценки «автоматом» и полнейшая уверенность в моей невиновности, если кто-то что-то натворил — и вот уже есть 11-М, а есть Рита Беликова, которая всегда все ответит, напишет, решит и поможет остальным, но никогда не станет отмечать с классом новый год или начало каникул; да и просто гулять с ней как-то не хочется: такая правильная, образованная и на все знающая занудный и логичный ответ.
А то, что на деле все совсем не так, никто понимать не хочет. И даже не пытается — зачем, если есть давно устоявшееся и всех устраивающее мнение?
Вот так и сейчас: Катя, которой сегодня не повезло дежурить, только-только складывает вещи — последним у нас сегодня две физ-ры.
— Собирайся быстрее, я жду, — не глядя бросает она, но тут же сама себя одергивает: — А, точно, ты ведь не занимаешься… Сегодня опять математика или все же физика?
— Физ-ра, — не долго думая, выпаливаю я. — Сейчас ведь начался волейбол? Ты же знаешь, я его люблю.
— И даже умеешь играть, только все равно не играешь с классом, — без капли насмешки напоминает девушка. — Кстати, чего это ты волосы распустила? Хотя тебе идет.
Я лишь неопределенно машу рукой: какая, мол, разница. Физ-ра у нас, как всегда, сведенная с 11-филологическим, да сегодня еще и спаренная… Вот он, шанс вернуть свою любимую заколку, без которой я чувствую себя не в своей тарелке.
…тогда я и не подозревала, чем мне обернутся сегодняшние события.
Глава 2. Один телефонный звонок
О том, что с желанием пойти на физ-ру я погорячилась, стало понятно спустя пять минут после звонка, когда все наконец-то собрались и стали в одну шеренгу.
Всего в двух классах нас было сорок человек: двадцать один в математическом и девятнадцать в филологическом. Минус двое освобожденных, четверо со спец.группой (включая меня; только остальные сегодня ушли), трое болеющих из нашего класса и, должно быть, человек пять с параллельного. То есть двадцать шесть плюс-минус трое. Но нас занималось тринадцать: десять парней и три девушки, причем все из нашего класса: Марина (спортсменка, комсомолка и просто красавица), Катя и я. Причем из моего незабвенного 11-М было всего пятеро. М-да уж, наш класс решил загулять, причем загулять капитально.
Так что, как и следовало ожидать, я, как самая низкая среди девчонок (куда с моими метр шестьдесят три тягаться с двумя девицами истинно модельного роста — около 175 см. каждая), после разбивки на пары для привычной отработки передач осталась одна. Хотя нет, не одна: стеночку никто, к счастью, не отбирал. Но не успела я подойти к своей холодной синей «напарнице», как дверь спортзала с шумом открылась, и в него буквально влетел Воронцов.
