4

А те, кого разыскивали сейчас в Гузаре, были уже километрах в двадцати от него и приближались к первому колодцу.

Шли они по следам людей и собак, пробежавших с криками и лаем, шли, держа охотничьи ружья и готовые в любую минуту дать залп.

Больше у гузарцев ничего не было: ни рюкзаков, ни котелков с пресной водой, ни еды, а ведь там, куда они держали путь, простирались на сотни километров одни пески.

Но это, кажется, меньше всего их беспокоило. Увлеченные погоней, они не думали, что может стать им дурно от солнечного удара или жажды.

Так шли они, осматривая каждую яму и каждый бархан и почти не останавливаясь, ибо здесь, до самого колодца, все было уже проверено идущими впереди.

Возле колодца стояла глиняная кибитка, где обычно летом дежурит кто-нибудь из пастухов.

На всякий случай, из предосторожности, Вали-баба приказал шестерым залечь на бархане, направив ружья в сторону кибитки, а сам с тремя гузарцами стал подкрадываться к колодцу. Впрочем, хитрость эта была излишней — ведь люди с собаками задолго до их прихода уже обшарили все темные углы кибитки и все вокруг нее на расстоянии версты и даже опустили одного из своих в колодец.

Но кто знает, сколь добросовестны эти люди? Ведь не зря же беспокоился Вали-баба о том, надежна ли будет новая охрана колонии, не зря думал и переживал. И вот результат — прозевали трех уголовников, прошляпили, а те, сделав подкоп в тюремной стене, бежали в полночь на волю.

Нет, не было и не будет уже после команды Вали-бабы более надежных караульных в колонии — в этом гузарцы убеждены. А с ними вот обошлись не совсем благородно, оставили в Гузаре мешки таскать и водолазов обслуживать.

Но что бы там ни было, бывшие караульные готовы сейчас выполнить свой долг до конца, схватить беглецов и доставить их обратно в колонию.

В пустой кибитке все было разбросано, перевернуто — обыск провели на совесть. Но куда же исчез пастух?

«Может, он сговорился с беглецами?» — первое, что пришло на ум Вали-бабе.

— Нет смысла нам дальше идти по следам караульных, — сказал он, позвав товарищей на совет. — Будем искать самостоятельно.

— Верно, — обрадовались товарищи, — сами, нашей старой командой.

— Тогда давайте думать, какой верный маршрут нам выбрать.

Конечно, было бы более разумным догнать караульных с собаками, думал Вали-баба. Можно узнать у них точные приметы беглецов. Но так они могут забрести за ними бог знает куда, и еще неизвестно, как встретят их штатные караульные.

Лучше самим вести поиски. Ведь сумели же они, изучая следы, расспрашивая встречных людей, точно определить количество беглецов.

И есть еще у них в руках, правда, пока разрозненные, противоречивые сведения о том, какого роста беглецы и во что обуты. Надо собрать еще кое-какие данные, сесть, обдумать, отбросить ложное, всякие слухи и видения, — и тогда можно вполне отчетливо составить зримые портреты преследуемых… Но это по ходу дела.

— Все идет правильно, — сказал Вали-баба.

Действительно, ведь еще вчера они бежали почти вслепую, словно гнались за призраками.

А все началось с дикого лая овчарок.

Почти до полуночи, как обычно, играли гузарцы в домино и уже собрались было расходиться по домам, как вдруг застыли, услышав за дорогой лай овчарок.

— Слышите, это наши овчарки? — узнали голоса тюремных собак, заволновались — так было все неожиданно, и так они соскучились по этим голосам….

Закричали:

— Погоня!

И не сговариваясь, будто давно ждали этой минуты, бросились гузарцы за ружьями.

И, как по боевой тревоге, бежали туда, где мерцали десятка два фонарей, бежали, не вспомнив даже о своей завтрашней работе на реке, потому что знали — то, что будут делать теперь, важнее всего. Овчарки звали с собой в долгий путь их, настоящих караульных, а те, кто ведет сейчас собак на поводке, эти не справятся, только зря помучают животных, сами собьются с дороги от жары и жажды и вернутся в колонию с пустыми руками.

— Так вот, — продолжал Вали-баба совет в кибитке, — в жару они долго не протянут в пустыне…

И рассказал товарищам, что днем беглецы будут сворачивать к селам и искать прохладу, а ночью опять уйдут в пески. Но не в крупные села, где есть милиция, туда не рискнут… Самые удобные для них маршруты — это овечьи тропы, где можно одурачивать пастухов, поесть у них и попить, а потом уйти в саксауловые заросли.

— Не мешает нам посетить кладбища и мазары, — говорил Вали-баба, — они отличные места для укрытия.

Да, так должно быть, но вместе с тем понимал Вали-баба, что все может оказаться наоборот. Не маленькие села, скажем, посетят беглые уголовники, а большие, где попытаются достать одежду, загримироваться и сесть на какой-нибудь станции в поезд, ловко запутав следы.

Все зависит от ума и смекалки преследуемых и от того, хорошо ли продумали будущий маршрут, когда длинными ночами рыли подкоп.

Но в одном Вали-баба абсолютно уверен: беглецы не знают местности, расположения колодцев и сел в пустыне, где даже пастухи нередко блуждают с отарами. Уголовники, сидящие в колонии, все из дальних мест, из северных и западных краев. Но ведь и они, гузарцы, тоже впервые участвуют в погоне.

Все долгие годы простояли они в своих башнях, ни разу не выезжали за пределы села, позабыли все тропы и дороги, по которым в молодости гнали овец на пастбища.

И сейчас в общем-то выходит, что положение и преследователей и преследуемых равное: те отчаянно убегают, а эти отчаянно пытаются догнать их в незнакомой, вернее забытой пустыне. Единственная карта в руках Вали-бабы — это сама пустыня, и тут надо брать себе в союзники все: и следы на песке, и направление ветра, и очертание барханов, запахи, и даже полет птиц, ибо кружатся они обычно там, где чувствуют живое.

Точно такая же карта находится у беглецов, и все теперь зависит от того, кто больше прочитает в ней зашифрованных обозначений.

— Но тут, — сказал в заключение Вали-баба, — преимущество на нашей стороне. Ведь нас учили читать следы в пустыне. Учили ли этому беглецов — неизвестно…

Впрочем, тут же поймал он себя на мысли: ведь неизвестно, какой это на их счету побег. Если второй или третий из разных колоний, то шансы команды поймать их и шансы беглецов уйти безнаказанными снова оказываются равными…

Итак, команда Вали-бабы решила идти теперь собственным путем.

5

Однако все оказалось значительно проще, чем думали. Встречая на своем пути пастухов и допрашивая их, Вали-баба в тот же день получил много важных сведений.

Узнала команда, что, кроме штатных караульных с овчарками, бросились искать беглецов и милиционеры из ближних сел. На всех дорогах и перекрестках установили они посты и никого не пропускают без тщательной проверки.

А главное, с севера и с юга милиционеры пошли навстречу друг другу, прочесывая каждый метр пустыни. И теперь, если беглецы не успеют достигнуть восточных гор — все, быть им в ловушке. Назад, на запад, нет им возврата, там колония.

Таким образом, смекнул Вали-баба, остается еще свободной узкая полоса между идущими навстречу друг другу милиционерами, но и она с каждым часом сокращается.

Вот по этой полосе, должно быть, и бегут сейчас мошенники, и надобно круто изменить маршрут, чтобы не дать им возможности скрыться в горах.

Только бы не прозевать момент, успеть взять их своими руками! Иначе, если схватят их первыми штатные караульные, останется в душе горечь — значит, зря все это затеяли, зря волновались. Нет, все уже решено, беглецы должны быть в руках у Вали-бабы и его товарищей!

Итак, вперед!

Если днем вдруг веяло прохладой, значит, впереди, за горячими барханами, встречали маленький оазис, пастушье село. Ночью же все наоборот. Жар уходил в землю, и становилось холодно.

Караульные, ушедшие из домов без кителей и шинелей, укрывались сухой травой и саксаулом, а под головы стелили шкуры варанов.