От меня ждали только восторгов. Растянула в улыбке рот и кивнула, искренне надеясь, что сегодня – последний раз. А в голове крутилась и крутилась одна лишь мысль: «Вот я и узнала, как зовут мою незнакомку».

«Альфииса, Аль-фии-са», – повторяя в уме чужое, непривычное имя, чтобы уж точно не забыть и ни в коем случае не ошибиться, аккуратно закрыла за собой дверь и с любопытством огляделась.

В отличие от залитой ярким светом гостиной здесь царил приятный полумрак. Легкое приглушенное сияние, струившееся со стен, наполняло все вокруг мягким теплом и уютом. Скрывая мелкие предметы и детали, оно тем не менее позволяло достаточно точно оценить обстановку.

Не так роскошно и просторно, как по соседству, но и на обитель служанки не похоже. Не каморка, уж точно. Неширокая кровать, уже разобранная для сна. Несколько низких столиков: возле кровати и у единственного окна, полностью занавешенного сейчас плотными шторами. Пара удобных кресел. Узкий резной шкаф в углу. На полу – неброский, пастельных тонов ковер. Ничего лишнего, но вполне пристойно. И, как я могу судить, все это целиком и полностью в моем распоряжении. Уже неплохо.

Боль в теле немного притупилась, напоминая о себе странной тянущей ломотой в суставах и саднящим жжением внизу живота. Сейчас бы под душ! Смыть с кожи грязь, пот, остатки спермы, следы от чужих прикосновений.

Еще раз внимательно осмотрелась, но не нашла никакой другой двери, кроме той, что вела в гостиную. Не было и таза для умывания. Единственной емкостью, в которой обнаружилась хоть какая-то жидкость, был полупрозрачный кувшинчик на столике у кровати. Рядом стоял высокий пустой бокал.

Неприятно, но придется, видимо, потерпеть до утра. Ничего, недолго осталось. Существовало только одно «но». Запекшаяся на внутренней стороне бедер кровь стянула кожу и причиняла сильный дискомфорт.

Подошла к столику. Плеснув воды в бокал, жадно выпила – только сейчас осознала, как пересохло горло. А затем решительно подхватила лежавшую под бокалом тканевую салфетку, вылила на нее все, что осталось в кувшинчике, и тщательно протерла ноги.

Вот так. Теперь в постель.

Как полностью потушить свет, я не знала, и потому оставила как есть. Быстро надела лежащую на краю кровати длинную ночную сорочку, юркнула под одеяло, свернулась там калачиком и стала думать.

Истеричное заламывание рук, выдергивание волос и стенания в духе «за что мне это?» мужественно отложила на далекое «потом». На то время, когда все закончится и можно будет расслабиться и неспешно порефлексировать. Сейчас существенно другое. Что у нас есть в сухом остатке?

А есть у нас я: дура, прости Господи, страшная. Хорошо, хоть самокритичная, что не может не радовать. Артем – кобель бесстыжий. Да и то, откуда у кобелей стыдливость? Отроду ее у подобных красавцев не бывало. Ну и Светик, подружка заклятая. А главное – всегда такая спокойная и доброжелательная Наталья Владимировна, в одночасье превратившаяся в таинственную и зловещую додолу Великой Свы.

День свадьбы, который должен был стать самым счастливым и сохраниться в памяти до конца дней, превратился в россыпь отдельных фрагментов. Набор случайных, разрозненных стоп-кадров, не более. Скандал, перевернувший с ног на голову всю мою жизнь, вообще виделся как в тумане. Единственное, что запомнила четко и досконально, – «профессию» Светкиной бабушки, имя ее покровительницы и проклятие. Стоило лишь сосредоточиться, и в голове вновь и вновь звучали страшные слова, словно кто-то безжалостно навсегда впечатал их в сознание. Это поражало. Впрочем, не больше, чем все остальное, случившееся со мной. Так что я просто добавила еще один факт в копилку под названием «потом» и сконцентрировалась на самом насущном.

На проклятии.

Итак, что же там наобещала щедрая Наталья Владимировна?

Сначала наиболее понятное.

«Пусть первая близость принесет тебе только муку».

Помню, как царапнуло удивлением, когда услышала эти слова. Эта самая близость для меня, Кати Уваровой, давно стала не слишком приятным, немного неловким, но в целом изрядно поблекшим воспоминанием, затерявшимся в калейдоскопе других, более ярких картинок беззаботной студенческой жизни. А вот для Кэти все действительно должно было быть впервые и не так радужно. Только мука ее сполна досталась именно мне.

Что ж, надо полагать, эта часть проклятия сбылась. Все. Вздохнули, от души выругались, перевернули страницу и перешли к менее очевидному. Там, по-моему, кое-что похуже имеется.

«Пусть предадут тебя близкие».

Сразу же начинаются вопросы. Чьи близкие? Мои или Катэль? Если прежней хозяйки тела, то речь идет об Альфиисе или о ком-то другом? А вдруг имеются в виду те, кто дорог именно мне? В этом чужом, странном и страшном мире для Екатерины Уваровой не было ничего ценного, никого, кто коснулся бы души, затронул ее струны. Но это пока, а что впереди – неизвестно.

Ладно, постепенно так или иначе выяснится.

Дальше.

«Пусть страсть мужчины станет для тебя наказанием».

Это вот «доброе пожелание» совсем пугает, до дрожи в руках и мурашек по телу. Своей неопределенностью и моей беспомощностью. Особенно если вспомнить хищную силу сиятельного и бессилие хрупкого тела перед ним. Точнее, под ним. О нем ли говорится в проклятии? Недаром же именно этому мужчине достался такой своеобразный подарочек, причем в самый неподходящий момент. Сегодня ночью мужику и в голову не пришло заподозрить подмену. Распаленный, опьяненный вином и похотью, он не замечал ничего и никого, кроме той, которую так страстно вожделел. А что будет утром, когда он протрезвеет? Или, может быть, проклятие подразумевало не его, а кого-то другого? Или, не дай бог, других?

Так, спокойно! Если бы имелись в виду несколько человек, тогда было бы – «страсть мужчин».

Да, вопросы множатся, ответов все меньше, а паника все больше и больше.

Последние слова Натальи Владимировны я помнила так же хорошо, как и начало ее речи, но там все было совсем невразумительно.

«Пусть душа твоя пылает, покоя не знает. По камням раскаленным, по пропастям бездонным, по топям, по зыбям мечись, крутись, чтобы не было мира, сна, ночи, дня. Лишь печаль, тоска, мрак и тьма».

Жуткое, темное, малопонятное и расплывчатое напутствие заставило поежиться. Буду считать пока, что это просто присказка для красного словца и создания соответствующего эффекта.

Зевнула. Спать вроде бы не хотелось, но усталость чувствовалась страшная. Да и в глаза словно песок насыпали. Утомленный мозг сопротивлялся неизбежному и лихорадочно работал, пытаясь осмыслить ситуацию, но в последние несколько минут все больше пробуксовывал.

Значит, пора подводить предварительный итог. Ни в коем случае ни с кем в этом мире не сближаться и, если позволят обстоятельства, держаться как можно дальше от сиятельного, да и от других мужчин тоже. На всякий случай. Безумная перспектива вырисовывается, что и говорить: тотальное одиночество или постоянное ожидание удара в спину.

Что ж, на сегодня все. А теперь – спать. Об остальном, следуя мудрым заветам, я подумаю завтра. Перевернулась на другой бок, закрыла глаза и тут же начала уплывать в дрему, как вдруг промелькнувшая молнией мысль резко вырвала из подступающего забытья.

А что у меня все-таки с голосом?

Приподнялась на локте, прислушалась, внимательно вгляделась в закрытую дверь и, не заметив ничего подозрительного, сначала тихо, а потом все громче и громче проговорила:

– Раз! Раз! Раз! Проверка связи. Надеюсь, меня не слышно? Прием.

Глупо, конечно. Но ничего другого на ум в тот момент не пришло.

Голос был слабым и хриплым, будто немного простуженным. Но он был! И это самое главное. Значит, говорить мы уже можем. Только вот никому об этом не скажем, правда?

Я удовлетворенно закопалась поглубже в одеяло и через мгновение уже падала в долгожданные объятия сладких сновидений.

Впрочем, нет, вру. В эту ночь мне ничего не снилось.