- Все нормально, давай...
Билл стащил с себя кофту, следом майку. Повязка лежала плотно и закрывала все предплечье Каулитца. Белые ткани быстро слетали с погубленной кожи. Когда вся повязка была снята, Том закрыл нос и мгновенно отвернулся. Это было на самом деле невыносимо... Он вылетел из ванной комнаты. Ужасных видов рана красовалась на любимом теле...
Томас подлетел к раковине на кухне, еще чуть-чуть и его точно стошнит. Но он должен держаться. Он стащил с рук перчатки, включил холодную воду и начал умываться.
- Соберись, Том! Соберись! - шептал он, обтекая холодными каплями воды. Он досчитал до десяти и, схватив перчатки, пошел назад к Биллу.
Билл сидел, не шевелясь, будто зная, что его парень вернется.
- Ладно, еще раз... - серьезный Том даже немного рассмешил Билла. - Щас, я помою руки, надену перчатки, протрем их спиртом, потерпи любимый! - они повторили всё, после чего Билл начал озвучивать необходимые действия:
- Я уже приготовил все, бери первый ватный диск, на нем уже мазь, растирай ее по краю ожога, там где кожа переходит в рубцы, - Том кивнул и тут же приступил. Он старался быть аккуратным, но подавить чувство брезгливости было сложно.
- Теперь бери второй ватный диск и растирай мазь по остальной части ожога. Там где...
- Я понял, - Том сглотнул, прикрыл на секунду глаза, - если будет больно, говори...
- Хорошо, - Эртройт принялся смазывать эпицентр ожога, - врачи сказали, что все полностью заживет только через несколько месяцев. А потом на коже останутся темно-красные следы. И с ними ничего поделать нельзя будет. Точнее, можно, но это дорого, так что...
- Если ты захочешь, то я оплачу любую операцию, Билл...
- Но это очень дорого, эти рубцы удаляют лазером, а потом...
- Билл, - Том перебил парня, - любимый, - улыбнулся, - я все понял, как будет возможна эта операция, мы ее сделаем...
Спустя десять минут все манипуляции были закончены, а Том принялся забинтовывать, Билл снова начал давать указания другу:
- Начинай от... - но Том не дал ему договорить:
- Я знаю, как накладывать повязку на область плечевого сустава, - Том уверенно использовал бинт, - нужно использовать колосовидную повязку, - говорил и делал. - Бинт нужно вести со стороны здоровой подмышки по поверхности груди и далее на плечо. Затем, обводим плечо спереди, снаружи и сзади, дальше бинт ведем через подмышку и поднимаем косо на плечо. Далее бинт идет по задней поверхности спины к здоровой подмышке. Далее эти движения повторяются, и каждое повторение ложится выше предыдущего. Ну, вот и все... - Том взъерошил волосы удивленного брюнета.
- Откуда? Ты тоже учился в меде?
- Нет, просто однажды Джордж хорошо подшутил надо мной, и я учил все виды перевязок на все части тела, - провел пальцами по острому подбородку. - Вот и пригодилось, наконец-то...
- Неужели? - брюнет поднимается со стула.
- Ага, я тогда три дня не спал, - утыкается лбом в его лоб, - но это херня, - обнял его за талию, - прошедшая неделя была хуже. Малыш, любимый, я тебе шею сверну, если ты еще раз откажешься от меня, понял?
- Ну, Том... - хнычет он.
- Я все сказал! Сейчас я приму душ, а потом в кровать. Мне нужен твой зад...
- Том...
- Том-Том... Все, иди, я сказал! - он выставил парня из комнаты.
Bill ©
Прохожу на кухню, сразу к раковине. Почему так больно? Болит... Ужасно болит. Нужно будет завтра с утра заехать в клинику. Ну, что же это такое? Может, мне не стоило приезжать в Нью-Йорк, врачи же предупреждали, что подобные поражения почти нереально лечить дома. Боже, как же больно...
Снова умываю лицо. Тихо, Билл...
Не стоит Тому знать о боли. Он ведь не догадывается о том, как мне больно. Смахиваю слезу со щеки. Пройдет выставка, и я вернусь в клинику. Мне очень больно. Все жжется и колется, это действует мазь. Как мне спать эту ночь?
- Билл? Ты чего тут? Идем в кровать... - он тянет меня за руку, - сказал же, что хочу видеть тебя в кровати, почему я должен ждать?
- Иду-иду, - тащусь за ним, по пути стираю слезы.
- Иди ко мне, - мы входим в спальню, притягивает меня к себе. Целует в здоровое плечо, я впиваюсь зубами в его шею, ладонью обхватываю затылок, пальцами сжимаю дреды. А Том все-таки поймал мои губы, ласкает... А я...
Мне больно. Он взял меня за руку, а больное плечо заныло еще сильней. Я сжал его пальцы, я впился зубами в его кожу. Он шипит, но целует все так же, осторожно и нежно. А я не могу переключиться от боли на его ласки. Никак не могу. Тяну его за дреды, открываю для себя его шею, впиваюсь в нее губами, кусаю, сжимаю кожу меж зубов, до такой степени, что чувствую вкус его крови. Но Том не отталкивает меня, лишь сильнее прижимает меня к себе.
- Сильнее, Билл, сильнее, - шепчет он, подставляя свою шею, обнаженные плечи, - малыш...
И я кусаю. Снова и снова. Слезы по щекам, а я сжимаю челюсти на его коже. Его кровь, я вижу, как она струится из укусов. И снова. Мне больно. И ему. Любимый...
Сжимает мое лицо в ладонях, Господи, по его щекам мокрые полоски, ресницы склеены, плачет... Мой Том плачет.
- Ну, Том... - смеюсь, только с ним могу смеяться со слезами на глазах.
- Хочешь, я скажу красивую пафосную штуку?
- Том... - смеюсь.
- Разделим твою боль на двоих? Давай мой хороший... - надавливает на мой затылок, я прижимаюсь губами к его шее, по ней уже текут струйки крови. Слизываю их, его кровь во мне, он во мне, вот таким вот изощренным способом. Мой хороший, мой любимый, моя судьба...
