События в восточной части Украины, без преувеличения, потрясли мир. После десятилетий политического и социального прозябания, русские, отрезанные от своей исторической родины, неожиданно явили такую организованность и наступательный порыв, которые спутали карты авторов 2-й редакции «оранжевого» спектакля, разыгранного в Киеве. Возможность самостоятельной роли русского и русскоговорящего большинства даже не рассматривалась в сценарии проамериканского переворота, над которым работали много лет. По опыту предыдущего захвата власти уличной толпой, осуществленного в декабре 2004 года, ожидалось пассивное признание нового «барина» инертным, социально вялым населением русскоговорящих областей – так, как это было в год распада СССР (1991), в дни фактической ликвидации крымской автономии (1995). Во всех этих случаях русское население украинского Востока не получало никакой поддержки со стороны тех сил, которые оказались у власти в Москве. Не ждали какой-либо реакции со стороны «россиян» и украинские власти, открыто проводившие шовинистическую политику в отношении русских, русского языка, русской культуры. Стремительно исчезали русские школы, русский язык изгонялся из системы высшего образования, подавлялась сама возможность самоорганизации русских. В результате форсированной украинизации из 12 миллионов русских, проживавших на Украине в 1991 году, через 23 года в наличии оказалось лишь 8. Эта мягкая разновидность геноцида, когда выстроенная правящей этнической группой система подавления национально-культурного самосознания более развитого народа, многократно явлена в истории. Так было в арабском халифате, где иранцев-зороастрийцев, неизмеримо превосходивших завоевателей, низвели до положения парий. Так случилось в Османской империи, где веками происходило отуречивание греков и армян, чье культурное развитие было несравнимо с таковым у примитивной орды кочевников, поработившей Малую Азию. Казалось, русских на Украине ждет та же судьба, что и когда-то многочисленных «димми»[1], со временем превратившихся в мало значащие и постепенно истаивающие общины. Но Русская Весна нарушила уверенную поступь украинских шовинистов, им пришлось спешно перекрашиваться в цвета толерантности.

Что же произошло? Впервые за 97 лет, прошедших с февраля 1917 года, московская власть во всеуслышание заявила о поддержке национальных прав русских людей, проживающих на землях, утраченных Россией в результате векового хозяйничанья в Кремле русофобских элементов, проводивших политику дерусификации на всех окраинах бывшей империи. И пресловутая спячка, в которую будто бы впал Русский Медведь, разом закончилась. Выходит, одного импульса оказалось достаточно для пробуждения национальной энергии.

21 мая во время так называемого «круглого стола» для своих, украинский экс-президент Кучма ностальгически заметил: «Ельцин был гарантом территориальной целостности Украины». И это действительно так, гораздо меньше волновала этого «гаранта» территориальная целостность собственного Отечества. Был он в этом не оригинален, продолжая действовать (а чаще бездействовать) в духе своих предшественников, попустительствовавших русофобам и националистам. Для Ленина не было большего ругательства, чем великорусский шовинизм, именно он идейно вооружил большевистских землемеров, принявшихся пластать русскую землю в пользу искусственно созданных территориальных образований на западе и юге империи. Причем награждали лучшими и богатейшими кусками исторической Руси, отвоеванными ею у таких матерых хищников как Швеция, Речь Посполитая и Османская империя. Не просто отвоеванными, но и заселенными, обустроенными, возделанными.

Русские цари веками вели борьбу за возвращение лесостепных пространств, бывших колыбелью славянства, а еще раньше ставших прародиной индоевропейцев. От Карпат до Алтая протянулись городища и погребальные курганы, останки святилищ и крепостей, неопровержимо свидетельствующие о приоритете наших предков на эти тучные земли. Только нашествия гуннов и последовавших за ними авар, хазар, печенегов и монголов обезлюдили благословенный край. Сохранились лишь те славянские племена, которые обитали в лесной стороне за Окой и верховьями Днепра. Уцелевшие остатки полян и древлян утеряли свою расовую чистоту за века смешения с завоевателями («черноока, чернобрива» красавица украинских песен скорее смахивает на дочь Кавказа или солнечной Туркмении, чем на русоволосую, синеокую деву времен Киевской Руси).

Московия, а затем Российская империя выполнили историческую задачу собирания русских земель, оказавшихся под пятой захватчиков. Редкое население этих территорий, сохранившее язык и веру предков, хотя и утратившее в значительной мере этническую чистоту, с энтузиазмом принимало освободительную миссию русских. На земли, отвоеванные у Оттоманской империи и ее вассалов, стали переселяться как великороссы, так и малороссы. В результате трехвекового симбиоза родилась своеобразная ветвь русской культуры, характерными представителями которой стали Григорий Сковорода, Иван Котляревский, Николай Гоголь, Николай Костомаров. Стоит заметь сразу, что названные деятели никакого отношения к так называемому «украинству» не имели. Они гордились своей принадлежностью к великой империи и считали малороссов ветвью русского народа. Видные деятели русской культуры платили им той же монетой, всегда с любовью говорили об Украине, Малороссии, видя в этом крае и населявшем его народе привлекательный извод богатой и многообразной национальной жизни. Малороссы, казаки, поморы, сибиряки, старообрядцы разных частей империи отличались яркой самобытностью, обогащая своими неповторимыми чертами своеобразный облик русского народа.

Но до Крымской войны никому не приходило в голову противопоставлять эти региональные типы русских людей основному типу великоросса. Только после столкновения с европейско-османской коалицией, которое можно рассматривать как репетицию мировой войны, на свет явились подлые технологии подрывной деятельности, направленной против России. Особенно активно интриговала Австро-Венгрия, начавшая выращивать на своей территории плевелы украинского национализма. Хотя подвластные германо-венгерской империи русины, лемки и гуцулы всегда считали себя ветвью русского народа и противостояли попыткам прервать их нравственно-религиозную связь с братьями на востоке, австрийским спецслужбам удалось навербовать некоторое число агентов среди галицийской интеллигенции и духовенства, которые были нравственно подготовлены к отступничеству после так называемой унии, поставившей в подчиненное положение католическому Риму часть православных приходов на территории Речи Посполитой.

Те, кто пошел на сотрудничество с австрияками, не имели серьезного влияния ни в народе, ни в образованных слоях. Характерно, что крупнейший писатель, уроженец этого края – Иван Франко – всегда именовал себя русским и был одним из основателей Русско-украинской радикальной партии. С самого начала литературной деятельности он входил в москвофильское общество, которое в качестве литературного языка пользовалось «язычием», то есть смесью церковно-славянского языка с русинским наречием. На язычии написаны первые произведения Франко – стихотворение «Народная песня» (1874) и фантастический роман «Петрии и Довбущуки» (1875) опубликованные в печатном органе студентов-москвофилов «Друг». Франко и позднее, до самой смерти своей в 1916 году, писал на русинском языке и считал себя сыном великой общности русских людей. Однако все это не помешало воинствующим русофобам УНА-УНСО и близким к ним полуинтеллигентам включить певца вольной Карпатороссии в свои святцы. Видимо, за неимением хоть сколько-нибудь значимых имен в лоне ксенофобской идеологии «западенцев».