— Я был бы рад, если бы ты сидела дома и не мучилась над своими тетрадями.

— А кто тебе сказал, что я мучаюсь? Ты получаешь удовлетворение от своей работы, а почему и мне не получить такое же удовлетворение?

— По ночам сидеть над тетрадями и проверять всякую чушь, разве это удовольствие?

— Представь себе, да!

Он понял, что задел ее за живое, и примирительно произнес:

— Ради Бога! Если это тебе нравится, работай себе на здоровье, но ответь мне на один вопрос: сколько тебе государство платит за такое удовольствие?

— Все на деньги переводишь?

— Деньги — источник жизни, — философски произнес он, — без них — что птица без крыльев.

Настя засмеялась.

— Однажды ты мне говорил другое: «Человек без мечты, что птица без крыльев». Где твоя логика?

— В обоих моих высказываниях смысл один и тот же.

— Жаль, что у тебя такое примитивное сравнение.

— Настя, может, хватит?

— Нет, не хватит! Мы не закончили наш разговор. Я жду твоего совета.

— По-моему, в моих советах ты уже не нуждаешься. Поступай, как сама посчитаешь нужным.

Настя усмехнулась.

— Спасибо за добрый совет. Можешь поздравить. Я уже давно работаю завучем.

— Так быстро? — удивился Алексей.

— В следующий раз, когда приедешь в отпуск, стану директором школы.

— А зачем директором школы? Давай сразу — заведующим гороно.

В ответ на его иронию она спокойно ответила:

— Всему свое время.

— Настя, мне кажется, что мы зашли слишком далеко. Я так соскучился по тебе, а ты мне про политику и работу. Я хочу выпить за тебя.

— Спасибо.

— Ты обиделась?

Его вопрос она оставила без внимания.

— Я хочу выпить за тебя! — повторил он.

— Это грубо сказано. Скажи нежнее.

Он улыбнулся.

— Даже если бы я обладал даром поэта, не сумел бы выразить свои чувства к тебе. Я безумно люблю тебя. Там, в Афганистане, днем и ночью я мечтал о нашей встрече…

* * *

Отпуск пролетел незаметно. Накануне отъезда, ночью, Настя проснулась вся в поту. Ей приснился черный ворон: кружась над головой мужа, громко каркая, он пытался клювом ударить по голове. Алексей размахивал руками, не подпуская его к себе. Она взглянула на мужа: он спокойно спал. Она не могла уснуть до самого утра. Боялась вновь увидеть этот сон.

Утром Алексей, заметив болезненный вид жены, обеспокоенно спросил:

— Голова болит?

Она грустно посмотрела ему в глаза.

— Душа болит.

Он обнял ее.

— Потерпи еще годик.

Позавтракав, он оделся. Перед дорогой по традиции они сели. В комнате стояла тишина. Как ей хотелось, чтобы она продолжалась долго-долго, но Алексей нарушил ее.

— Пора идти.

Она проводила его до автостанции, где автобусом он должен был ехать до погранпоста Пянджа, а оттуда в Афганистан. Когда началась посадка, Алексей обнял сына.

— Приказываю тебе беречь маму как зеницу ока.

— Так точно, товарищ полковник, — в тон ему, улыбаясь, ответил сын.

Алексей повернулся к жене. У той в глазах стояли слезы. Она хотела что-то ему сказать, но лишь пошевелила губами. Он притянул ее к себе и, крепко прижав к груди, тихо произнес:

— Ты только жди и я вернусь!

Она держала его в объятиях и не хотела отпускать.

— Настя, мне пора.

Она смотрела на него и, наверное, где-то в глубине души уже чувствовала, что последний раз видит его лицо таким. Она еще крепче вцепилась в него.

— Не уезжай…

В ее глазах он увидел такое, что поневоле вздрогнул. Из кабины автобуса выглянул водитель.

— Товарищ полковник, поехали.

Алексей с трудом разжал руки жены.

Она смотрела вслед удаляющемуся автобусу. Внезапно вновь увидела цыганку и ей стало страшно за мужа. Она побежала за автобусом, чтобы остановить его, но не смогла догнать. Автобус, набрав скорость, все дальше и дальше удалялся от нее. Она вернулась к сыну. У того взгляд был не по годам серьезным и задумчивым. Прижав его голову к груди, тихо заплакала.

Вновь пошли томительные дни в ожидании вестей от Алексея.

Незаметно наступила весна. Вокруг все зацвело, но не радовала Настю весна своею красотою. С каждым днем на душе становилось все тревожнее. Сердцем чувствовала, что надвигается беда. Она ругала себя, заставляла не думать об этом, но все зря. Черный ворон кружился над мужем.

Однажды из окна своего кабинета на школьном дворе Настя увидела незнакомого офицера. Тот поднялся на парадное крыльцо и исчез из вида. Она почувствовала, как учащенно забилось сердце, и невольно произнесла: «Я согласна на любое твое ранение, только будь жив!»

В дверь постучали. Вошел майор.

— Разрешите?

Она молча кивнула и неподвижно уставилась на него.

— Разрешите сесть?

Она снова кивнула. Майор сел и, не решаясь начать разговор, молча разглядывал свои руки. Настя поняла все без слов. Больно кольнуло в сердце, во рту стало сухо.

— Он жив? — глухим голосом спросила она.

— Да, но в тяжелом состоянии.

— Где лежит?

— В Ташкенте, в военном госпитале.

Настя хотела спросить, что с ним, но почувствовала головокружение. Майор что-то говорил, но она не слышала его. Майор ушел, а она продолжала неподвижно сидеть. С трудом приходя в себя, пошла за сыном. Дима, увидев бледное лицо матери, понял, что с отцом что-то случилось.

— Мама, что с папой?

— Папа ранен, лежит в госпитале в Ташкенте, я еду к нему.

— А я?

— Ты останешься дома.

— Нет, я тоже с тобой поеду!

— Дима, возможно, я останусь с папой, а у тебя скоро переводные экзамены.

— Мама, я хочу видеть папу!

Она остановилась и, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, произнесла:

— Я поеду одна.

— Мама…

Но она, не слушая сына, плача, пошла домой. Дима догнал ее, взял за руку.

Дома Настя позвонила Веронике, сказала, что произошло, и попросила взаймы деньги. Через час Вероника приехала и пошла провожать подругу.

Последний рейсовый автобус ушел полчаса тому назад и Настя подошла к частнику. Тот понял, что ей срочно надо в Душанбе, решил воспользоваться этим и заломил большую сумму. Настя, не торгуясь, молча села в машину.

Через два часа она уже была в аэропорту. В кассе ей сказали, что билетов на Ташкент нет. Но деньги делали свое дело и через час билет был у нее на руках. В Ташкент Настя прилетела утром следующего дня. На территории госпиталя в тени деревьев она увидела палатки, возле которых стояли перевязанные бинтами молодые парни. «Неужели мест нет, почему они живут в палатках?» — подумала она. Не дойдя до приемной, Настя увидела солдат, которые грузили цинковые гробы в машину. В приемной сказали, где лежит ее муж, и дали халат. Поднимаясь на четвертый этаж, она повсюду видела раненых молодых парней. Она, конечно, слышала, что в Афганистане много гибнет солдат и много раненых, но не предполагала, что в действительности их так много. Настя подошла к дежурной медсестре, та вызвалась проводить ее. Проходя мимо одной палаты с открытой дверью, Настя услышала плач и, невольно замедляя шаг, посмотрела внутрь. На кровати, весь в бинтах, лежал совсем еще мальчик и жалобным голосом звал: «Мама, мамочка!». Ей стало не по себе и она ускорила шаг.

В конце коридора медсестра остановилась возле палаты, двери которой были закрыты, повернулась к ней.

— Пожалуйста, без меня не заходите. Я сейчас подойду.

В знак согласия Настя молча кивнула, посмотрела на дверь, за которой лежал муж, почувствовала страх, а вместе с ним и слабость в ногах. Вернулась медсестра, державшая в руках поднос, а на нем шприц. Увидев побледневшее лицо Насти, спросила:

— Может быть, вам сделать укол?

Настя отрицательно покачала головой. Медсестра открыла дверь, пропустила ее вперед. Войдя в палату, от увиденного Настя вздрогнула. Перед ее взором стояла жуткая картина. У многих больных ноги и руки были подвешены к стойкам. Почти все были с ног до головы в бинтах. Двое лежали под капельницей. Попытавшись среди них найти мужа, она пошла медленно по палате, чувствуя, что теряет сознание, остановилась и руками вцепилась в спинку кровати. Медсестра увидела, как Настя покачнулась, подбежав к ней, усадила на стул, быстро сделала укол. Придя в себя, оглядевшись вокруг, Настя остановила свой взгляд на больном, у которого была забинтована вся голова. Она поняла, что это Алексей, поднялась, но, сделав шаг, обессиленно опустилась на стул. Медсестра помогла ей подняться и, поддерживая под руку, подвела к кровати. Некоторое время Настя неподвижно смотрела на забинтованное лицо мужа, на котором были видны лишь отверстия для носа и рта. Дышал он тяжело и прерывисто. Она взяла его руку, поднесла к губам.