Вечером, когда Наташа и Настя сидели за столом и пили чай, в дверь постучали.

Открыв ее, Наташа увидела Сергеева с шампанским в руках, весело воскликнула:

— Настя, смотри кто к нам пришел!

Настя побледнела. А Сергеев, улыбаясь, подошел к столу, поставил шампанское, поздоровался с женой командира, сел. Наташа принесла бокалы и, не замечая состояния подруги, весело спросила:

— За кого мы будем пить?

— Конечно, за вас. А где Виктор?

— Он сегодня ответственный по роте. Ты что, не знал?

— Нет.

Он разлил шампанское но бокалам, улыбаясь, посмотрел на женщин.

— Я пью за вас. Красивых и мужественных. За то, что вы живете в такой глуши, вам надо при жизни поставить памятник…

Слушая его, Настя с напряжением ждала, что еще предпримет Сергеев. Она не хотела, чтобы о его приставаниях к ней узнала Наташа: боялась не гласности, страшилась причинить боль мужу. Но, к ее удивлению, Сергеев, выпив свой бокал, откланялся, ушел.

— Хороший парень, — вздохнула Наташа. — Бедный, мучается без жены. И моего бы такая участь постигла, если бы не твой муж, — и она стала рассказывать, как это было. — Представляешь, сорок километров он бежал, чтобы успеть к поезду. Я не хотела возвращаться, но он, не стесняясь людей, стал на колени и попросил прощения. Как-то на днях я спросила его: не стыдно было ему при людях стоять на коленях? А он в ответ: «Не было стыдно потому, что я был неправ и не хотел вас потерять». С тех пор он перестал пить. И это благодаря твоему мужу. Давай выпьем за наших мужей!

Прошло два дня. Вечером Кутышев сидел в канцелярии, когда заглянул Сергеев.

— Кто у нас сегодня ответственный по роте? — спросил он.

— Я.

Сергеев, ничего больше не сказав, вышел. Кутышев посмотрел ему вслед. Он заметил странное выражение в его глазах. Какое-то недоброе предчувствие охватило его. Поздно ночью он пошел проверять службу караула. Возле караульного помещения остановился и, словно кто-то подтолкнул в спину, направился в поселок. Долго стучался в дверь. Жена не открывала. Вначале он подумал, что она ушла к жене командира, и хотел сойти с веранды, но услышал шаги.

— Кто? — раздался голос жены.

— Открой, это я.

Он посмотрел на испуганное лицо жены.

— Ты чего такая бледная? Испугалась?

Она кивнула. Войдя в зал, на столе он увидел недопитую бутылку водки и две рюмки. Вопросительно посмотрел на жену.

— Ко мне Наташа приходила, мы с ней чуточку выпили, — быстро ответила та.

Улыбаясь, жена подошла к нему и, прижавшись всем телом, с тала его целовать. Устоять перед такими поцелуями было невозможно…

Сергеев, сидя в чулане, посмеиваясь, прислушивался к их голосам. Он не боялся его. Ему даже хотелось выйти и показать себя, чтобы получить наслаждение. Голоса притихли. Изредка раздавался ее стон. «Вот стерва!» — подумал он и терпеливо стал ждать, когда Кутышев уйдет.

Спустя два часа Кутышев оделся, вышел на улицу и пошел проверять караул. Но на полпути повернул назад.

Поведение жены его обескуражило. Нутром он чувствовал что-то неладное. Неправдоподобным показалось ему и то, что она пила с женой Лукьянова, с которой вообще не общалась. Стоя возле пристройки дома, он с напряжением смотрел на веранду.

Когда муж ушел, в чулан заглянула Лена.

— Ты случайно в штаны не наложил? — смеясь, спросила она и попыталась его обнять.

— Да пошла ты!.. — Сергеев грубо оттолкнул ее от себя.

Когда дверь открылась и на веранде показался Сергеев, Кутышев похолодел. Сердце словно замерло. Вначале он хотел догнать его, но ноги сами понесли в дом. Лена, увидев мужа, поняла все без слов и невольно прижалась к стене. Бил он ее упорно и долго. Она не кричала, только тихо скулила.

— Забирай свои шмотки, и чтобы духу твоего к утру здесь не было!

Он вышел на улицу и бегом направился в роту за пистолетом, чтобы пристрелить, как собаку, Сергеева. Ярость и ревность затуманили его разум, о последствиях он не думал. Войдя в казарму, он подошел к дежурному по роте.

— Открой комнату хранения оружия. Я свой пистолет возьму, хочу почистить.

Старший сержант Кильтау уже собрался открыть, но, взглянув в лицо замполита, почувствовал что-то неладное.

— Товарищ лейтенант, командир роты запретил ночью без нужды офицерам пистолеты выдавать.

— Я сейчас за него. Открывай, да побыстрее!

Кильтау еще больше утвердился во мнении, что замполит не в себе.

— Я не открою, — пряча ключи в карман, произнес он.

Кутышев набросился на него:

— Я приказываю тебе: открой!

Но Кильтау не сдавался.

— Товарищ лейтенант, я не могу этого сделать, вы не в себе.

Кутышев, зло блеснув глазами, хотел отчитать его, но, увидев решительный взгляд сержанта, понял, что тот ни за что не отступит. Он молча повернулся и вышел на улицу. Вслед за ним вышел и Кильтау. Кутышев пошел в степь. Кильтау забежал в роту, поднял свободного дневального, который спал.

— Беги за старшим лейтенантом Лукьяновым. Скажи, что с замполитом плохо, он в степь пошел, а я за ним пойду.

Кильтау выбежал на улицу. Замполита не было видно. Поглядывая себе под ноги, он побежал по его следу, видневшемуся на снегу.

Кутышев все дальше и дальше уходил в заснеженную степь. Он не слышал, что буквально по пятам за ним шел сержант. Отойдя в глубь степи, опустился на землю, положив голову на колени, заплакал. Кильтау сел неподалеку и терпеливо ждал, когда замполит успокоится. Мороз все сильнее пробирался сквозь солдатскую шинель. Кильтау почувствовал, что замерзает, подошел к нему.

— Товарищ лейтенант, пойдемте.

Кутышев, приподняв голову, посмотрел на сержанта.

— Кильтау, мне больно, — тихо прошептал он. — Понимаешь? Больно!

Сержант понял, что у замполита дома неприятности

— Пройдет, товарищ лейтенант. Когда-то, до армии, мне тоже было больно. Любимая девушка изменила мне, и я хотел выброситься с пятого этажа, но отец успел меня перехватить. Со временем боль прошла. Пойдемте, а то замерзнем.

— Ты, сержант, иди, я после подойду.

— Без вас не пойду.

Но замполит продолжал сидеть. Сержант услышал, что его зовут, прислушался.

— Кильта-а-у!..

Он узнал голос Лукьянова и громко отозвался. К ним быстрыми шагами приближались трое. Когда Лукьянов подошел, Кильтау оставил офицеров одних и вместе с солдатами пошел в роту.

Лукьянов опустился рядом с замполитом.

— Что случилось?

Тот долго молчал. Потом не выдержал, рассказал, что произошло. Лукьянов молча выслушал, вставая, произнес:

— Пошли в роту. С Сергеевым я сам разберусь

Уже светало, когда они пришли в роту. Лукьянов, не дожидаясь, когда придет Сергеев, пошел к нему домой. Тот недружелюбно посмотрел на него и, усмехаясь, спросил:

— Потаскуха жена замполита уже успела пожаловаться?

Лукьянов подошел к нему и резко ударил по почкам.

Тот, охнув, опустился на диван.

— Собирай чемоданы и прямым ходом дуй в Кустанай. Понял?

— Ты кто такой, чтобы мне указывать? — поднимаясь, угрожающе спросил Сергеев и схватил табуретку.

Лукьянов резким ударом в челюсть свалил его на пол и несколько раз пнул ногами.

— Ты под трибунал пойдешь! — прикрывая руками лицо, заорал Сергеев.

— Не я пойду, а ты за свою подлость, — Лукьянов еще сильнее ударил Сергеева ногой по лицу.

Через час на стол командира полка полковника Атангулова легла шифрограмма из Джетыгаринской роты. Чтобы избежать беды, полковник позвонил в Алма-Ату генералу Латыпову. Спустя час радист принес замполиту роты ответ командира полка. В шифрограмме было указано распоряжение начальника войск: «С полным расчетом откомандировать старшего лейтенанта Сергеева в распоряжение командира Карагандинского полка». Кутышев вызвал Лукьянова, молча протянул шифрограмму. Тот прочитал и хмуро произнес:

— Не в Караганду эту мразь надо отправлять, а на тот свет.

— Витя, ознакомь его с шифрограммой. Я не хочу его видеть, — попросил Кутышев.