Лукьянов, выйдя из канцелярии, увидел поджидавшего его Сергеева. Тот подошел к нему.

— О чем он говорил? — спросил Сергеев.

— Салага со мной воспитательную работу вздумал вести. Не на того нарвался! Ничего, в долгу не останусь, я ему такую подлянку подкину, на всю жизнь запомнит. Ну я пошел.

— Куда?

— Пойду жене морду набью, чтобы знала, как жаловаться.

— Не советую, она опять побежит жаловаться ротному.

— Я ее сейчас так проучу, что навсегда забудет, как жаловаться на мужа.

— Дело твое, но я бы не советовал.

— Ладно, без твоего совета обойдусь.

Он быстрыми шагами пошел в поселок. По дороге, мысленно представляя, как жена будет ползать у ног и просить прощения, злорадно улыбнулся. Поднимаясь на веранду, он со всего размаха сапогом ударил но двери. Войдя, остановился на пороге, заорал:

— А ну ко мне!

Но жена не отзывалась. Это его еще больше взбесило и он пошел в спальню. Там было пусто. Забежал на кухню, но и там ее не было. «У Марины», — подумал он и собрался выйти, но, бросив взгляд на стол, увидел записку.

«Так жить с тобой не могу! Я уезжаю к маме».

Сразу до него не дошло содержание. Он вновь прочитал. «Ну и х… с тобой. Скатертью дорога!» — вслух произнес он, в клочья разорвав листок. Из холодильника достал недопитую бутылку водки и прямо из горлышка вылил в рот. Но это не успокоило. Злость на жену не проходила. Долго сидел молча и с туповатым выражением смотрел перед собой. Постепенно до него дошло, что жена не просто ушла, а ушла навсегда. Его охватил страх и он побежал к жене Жидкова, с которой она дружила. Марина набросилась на него:

— Допрыгался? Я же тебя не раз предупреждала, что с женой так не обращаются…

— Где она? — не слушая ее, спросил он.

— Уехала на станцию.

— Давно?

— С утра.

— Что она сказала?

— Она больше плакала, чем говорила. Ты бы хоть дитя пожалел…

Не дослушав ее, он вышел на улицу, посмотрел в сторону штаба колонии в надежде увидеть машину, но там было безлюдно. Идти к ротному просить машину не хотелось и, недолго думая, побежал в сторону сопки. Страх, что жена уедет, его подгонял. Не чувствуя усталости, он несся по дороге в город.

Вечером, после отбоя личного состава, Алексей решил написать жене письмо. Некоторое время он задумчиво смотрел перед собой. На его лице появилась улыбка, и авторучка заскользила по листу: «Любимая моя!..» Исписав несколько листов, он задумался. Ему показалось, что он мало написал о своих чувствах, и вновь взялся за авторучку. «Настенька! Я люблю тебя. Ты слышишь? Люблю!..» Под конец несколько слов написал, как его доброжелательно встретили офицеры и что с ними довольно легко нашел общий язык. Закончив писать, сложил листы в конверт. Разделся, чтобы лечь, но в дверь постучали.

— Войдите.

В кабинет вошел старшина Зайнчуковский.

— Товарищ лейтенант, домой ко мне пришла жена Жидкова и сказала, что Лукьянов три часа тому назад пешком пошел в город.

— Зачем?

— От него утром жена уехала, наверное, пошел ее догонять.

— Он же замерзнет, — обеспокоенно произнес Соколов. — Подними водителя. Надо поехать за ним.

* * *

Проводив мужа, Настя поехала в школу. На школьном дворе детвора играла в снежки. Девчонки окружили пионервожатую и, влюбленно заглядывая ей в глаза, перебивая друг друга, стали рассказывать, что у них произошло в классе. Насте стало грустно оттого, что скоро предстояло расставание с ними. Она пошла к директору. В приемной секретарша сказала ей:

— А я тебя по всей школе разыскиваю. Из института вызов на сессию пришел. Возьми.

Настя бегло пробежала глазами листок. До начала сессии оставалось несколько дней. «Надо успеть отправить контейнер», — подумала она.

До обеда рассчитавшись со школой, Настя поехала в часть к Карташову, но не застала его. По дороге домой зашла в магазин, купила картонные коробки. До самого вечера она складывала в них одежду и посуду. Вечером пошла к Карташову. Он был дома и успокоил ее:

— Не переживай. Все будет нормально. Утром я пришлю солдат. Пока они будут складывать мебель и выносить на улицу, я съезжу в Аксай за контейнером.

Утром пришли солдаты и стали складывать и выносить вещи на улицу.

Пришлось всем основательно поднатужиться, чтобы загрузить контейнер, доставить его на железнодорожную станцию. Настя переночевала у Карташовых, а утром полетела в Целиноград.

Маленький самолет с несколькими пассажирами легко поднялся в воздух. Сделав разворот над городом, взял курс на Целиноград. Настя смотрела на городок и без труда узнала дом, где была ее квартира. На душе стало грустно. Потом увидела школу, стало еще грустнее. За короткое время она подружилась со многими учителями. Лишь одно ее успокаивало: через две недели она увидит Алешу.

В Целинограде, устроившись в гостинице, на следующий день она пошла на занятия в институт. Когда вошла в аудиторию, студенты сразу обратили внимание на новенькую. Настя поздоровалась, села. В группе в основном были девушки. Настя заметила, что у одной из них сильно выпирал живот. «Наверное, скоро ей рожать», — подумала она. На второй паре в аудиторию вошел довольно молодой симпатичный преподаватель. Окинув взглядом студентов, сразу приметил красивую девушку.

— Новенькая? Откуда к нам перевелись?

— Из МГУ.

Студенты невольно повернули к ней головы. По ходу лекции Настя неоднократно ловила на себе взгляд преподавателя.

Через неделю начались зачеты и экзамены. Настя без проблем сдавала их. Последний экзамен был по психологии. Принимал его молодой доцент Никонов, по глазам которого Настя явно видела, что он неравнодушен к ней. Несколько раз он пытался с ней завести разговор о встрече, но она, не слушая его, молча отходила. Она сердцем чувствовала, что тот попытается отыграться на экзамене, и, не жалея себя, ночами учила этот злосчастный предмет. На экзамене билет ей попался довольно легкий. Рядом сидевшая будущая мамаша Коростылева толкнула ее коленом. Настя посмотрела в ее сторону. Та незаметно подвинула Насте свой билет. Бегло просмотрев вопросы, Настя вопросительно подняла глаза.

— Первый вопрос не знаю, — тихо прошептала та.

Вопрос действительно был сложный. Настя задумалась, потом быстро стала писать. Каким-то чутьем она уловила, что преподаватель следит за ней, и, увидев, что он поднимается из-за стола, успела отодвинуть от себя билет и ответы на него. Никонов подошел к ней и подозрительно посмотрел на чистый лист, который лежал перед ней.

— А где ответы на ваш билет?

Настя встала.

— Я устно отвечу.

— Я видел, что вы писали.

— Нет. Просто авторучкой водила по старому рисунку на столе, — не моргнув глазом, соврала она и тут же самой от этого стало стыдно.

Никонов увидел рисунок на парте, отошел от нее. Соседка благодарно кивнула головой и от этого Настя немного успокоилась. Она ждала, когда доцент вызовет ее отвечать, но тот словно забыл о ее существовании. Когда очередная студентка ответила, Настя, не дожидаясь приглашения, направилась к нему.

— Я вас не приглашал, — коротко произнес он.

— Сергей Петрович, я давно готова.

— Садитесь, придет время, и я вас вызову.

Настя села, поняв, что встречи один на один не избежать. «Ладно, — подумала она, — посмотрим, кто кого?» Постепенно в ней накопилась злоба на этого холеного, влюбленного в себя преподавателя. От студентов она уже наслышалась о нем, как о любителе поухаживать за студентками. Наконец в аудитории они остались вдвоем. Настя села напротив и приготовилась отвечать.

— Дайте вашу зачетку.

Она протянула зачетку. Тот, перелистав, усмехнулся.

— Да у вас одни пятерки! Надеюсь, и по моему предмету будет такая же оценка. Можете начинать.

В его голосе она уловила сарказм и поняла, что просто так от него не отделается. Стараясь не смотреть в его сторону, Настя спокойно начала отвечать. По ходу изложения своих мыслей посмотрела на преподавателя и поняла, что тот вообще не слушает. В его взгляде было совсем другое. Она замолчала. Тот неожиданно спросил: