Далее в книге не содержится никаких дат вплоть до главы XXXII, которая, видимо, относится к периоду после 476 года, так как Одоакр здесь уже назван «королем» (тех). Ему понадобилось около пятнадцати лет для того, чтобы завоевать доверие солдат, служивших в Италии, и стать их командующим.
Таким образом, я делаю вывод о том, что Северин появился в Астури-се в 453—454 годах, что он встретился с Одоакром около 461 года, что события, описанные в главах УШ-ХУП, происходили до 472 года, а события, описанные в главе XXXII, происходили позднее 476 года. Если мы соглашаемся с этой датировкой, в особенности с датой приезда Северина в Астурис (453-454 гг.), то все великие теории Поттера о том, что Северин сделал государственную карьеру и был консулом в 461 году, рассыпаются в прах. Все здание, выстроенное Поттером, — это карточный домик, и стоит вынуть одну карту, как рушится вся конструкция.
Эвгиппий сообщает нам день смерти Северина — 8 января. Мы с нетерпением ждем, когда он назовет нам год, однако он молчит. Год его не интересует. Для него самое главное — установить день поминовения святого. Год для него не имеет значения, ведь Эвгиппий пишет житие святого, а не историческое исследование. Нам еще повезло, что мы встречаем в тексте хотя бы несколько точных дат.
2. Падение имперской власти в V веке
Во всей книге нет ни одного упоминания о губернаторе (praeses) Норика Прибрежного или о ком-либо из его подчиненных, не упоминается и военный наместник (dux) Паннонии I и Норика Прибрежного (обе провинции находились под началом одного военного коменданта). Хотя наш автор подробно рассказывает о Коммагенисе, Фавианисе и Лауриакуме14 во время войны, он ни разу не упоминает о том, что каждый из этих городов находился под защитой целой флотилии военных судов, а между тем мы знаем, что, согласно Notitia Dignitatum, в начале века в каждом из них такая флотилия была. В самом начале книги Эвгиппий рассказывает о том, как варвары захватили маленький городок Астурис. По его словам, население города состояло из «священников и граждан» (I. 2) или «горожан», oppidanei (I. 5). Все они были гражданскими людьми. Автор недвусмысленно дает нам понять, что в городах не было никаких военных гарнизонов. Но, согласно Notitia, там находилось пехотное подразделение под командованием трибуна. Жителям Норика Прибрежного, конечно, было на что жаловаться во времена Северина, но, судя по всему, налогами они не были обременены, во всяком случае, Северину они об этом ничего не говорили. В то же время жители всех других провинций Империи были задавлены непосильными налогами.
Объясняется это просто: в течение всего периода деятельности Северина в провинции Норик Прибрежный не существовало имперской гражданской администрации, а военная власть Империи ограничивалась двумя небольшими подразделениями. К моменту появления там Северина около 454 года римская власть уже не действовала в этой части приграничной области15. И это утверждение не трудно доказать.
По сути дела, доказательство можно найти уже в первой главе книги. По словам автора, в городе Коммагенис жила группа варваров, barbarorum intrinsecus consistntium, I. 4; barbari intrinsecus habitantes, II. 1. Они жили там по условиям договора, foedus inierant, I. 4. То есть в техническом смысле являлись foederati, «федератами», но федератами особого типа. Мы знаем только один аналогичный случай в истории Западной Европы (с. 108)16.
Эти федераты не были расселены в сельской местности в отличие от тех, которых Констанций и Аэций расселили в Галлии в 418 и в 440-443 годах соответственно. В нашем случае варвары были размещены в городе Коммагенис, подобно тому как римских солдат расквартировывали в городах17. Но было и другое, более существенное различие между варварами из Коммагениса и везеготами из Аквитании II или бургундами из Савойи. Варвары из Коммагениса заключили договор не с императором и не с его представителем, а с Romani, I. 4. Немного позже в книге мы снова встречаем слово Romani, и на этот раз автор описывает их как habitatores oppidi (II. 1), граждане Коммагениса. Иначе говоря, варвары заключили договор не с имперскими властями, а с жителями одного из городов18. Значение этого события трудно переоценить. В прежние времена жители города, по своей воле открывшие границу и допустившие варваров на землю Империи, считались бы изменниками родины. Подобное невозможно было даже представить19. В V веке центральное правительство могло расселять варваров (если они уже прорвались в провинцию и их невозможно было оттуда изгнать) на территории целой провинции или на обширной, хотя и не до конца определенной, территории Савойи (Са-баудии), но оно бы никогда не позволило варварам поселиться ни в одном городе. Основная цель подобных поселений состояла в том, чтобы обеспечить правительство достаточной военной силой. Но кучка воинов-вар-варов, которых можно было поселить в небольшом городке, таком как Коммагенис, не представляла большой военной ценности для Империи в целом. По крайней мере мы не знаем ни одного случая, когда римские власти разрешили бы федератам поселиться в одном, и только в одном городе. В этом не было бы никакого смысла.
Все эти факты говорят о том, что если жители одного города заключили подобный договор и допустили в приграничную область группу варваров, то, очевидно, римская администрация в этой провинции уже прекратила существование. Подобное соглашение было бы невозможно, если бы провинцией Норик Прибрежный все еще управлял губернатор. Губернатор немедленно подверг бы жестокому наказанию жителей города, которые бы решились допустить варваров в провинцию и заключать с ними соглашения по собственной инициативе. Ясно, что к этому времени ни губернатора провинции, ни его чиновников уже не существовало. Норик Прибрежный уже не находился под властью императора. Отныне каждый город мог — или должен был — сам заботиться о себе, подобно тому как британские города должны были сами заботиться о себе и до и после 410 года.
Мы не знаем, кто были эти федераты. На другом берегу реки, напротив Коммагениса, жил народ, называвшийся руги20. Вероятно, федератов пригласили поселиться в городе в первую очередь для того, чтобы защитить Коммагенис от ругов и от банд ругов-грабителей, но кто были сами федераты, мы не знаем. Единственное, что можно предположить, — это то, что они не были ругами.
Несмотря на присутствие в городе федератов, горожане не чувствовали себя в безопасности в то время, когда там появился Северин (I. 4). Почему? Кто был тот враг, который приводил их в ужас? Ответ ясен. Горожане боялись своих собственных федератов, то есть варваров, которых они сами же поселили в своем городе. Читая книгу, мы не видим никакого другого врага, которого они могли бы так опасаться. Очевидно, отношения между горожанами и теми, кого они наняли для своей защиты, к тому времени ухудшились и теперь были крайне напряженными. Но затем случилось счастливое (с точки зрения горожан) событие: однажды ночью произошло землетрясение. Варвары перепугались, бросились вон из города и разбежались кто куда, думая, что на них напали «враждебные соседи», тстогит ИоБИит оЬ$1с!юпе, II. 2. Эту фразу часто неверно истолковывали. Здесь имеются в виду их соседи-римляне, горожане, жившие бок о бок с ними21. В темноте и неразберихе варвары начали убивать друг друга (II. 2).
Этот инцидент дает нам представление о том, какая обстановка царила в городе. Горожане допустили в город федератов с тем, чтобы они их защищали, однако затем присутствие федератов стало угрожать их безопасности. Федераты со своей стороны также опасались неожиданного нападения горожан, их нанявших. Очевидно, атмосфера в городе была накалена. Любая мелочь могла ее взорвать. Землетрясение стало тем событием, которое окончательно нарушило хрупкое равновесие.
Есть удивительное сходство между этой ситуацией и тем периодом британской истории, когда римской администрации уже давно не было на острове. Согласно Гильдасу, некий «гордый тиран» вскоре после 446 года (в это время консулом в третий раз был Аэций) пригласил в свою часть Британии воинов-саксов и поселил их там в качестве «федератов». Уже очень скоро его отношения с ними стали еще более напряженными, чем отношения жителей Коммагениса со «своими» федератами. К несчастью для гордого тирана, землетрясения в этой части света редки и ни одного землетрясения, которое могло бы его избавить от трудностей, не случилось22.
