Высказывалось мнение, что «инфильтрация аламаннов на клиновидный участок территории между Рейном и Дунаем была опасна, так как она угрожала тому району, в котором пролегала эта дорога, в районе Констанцского озера и на территории современной Швейцарии; это вызывало необходимость усиленной охраны дороги, и так возникли мощные укрепления вдоль швейцарско-рейнской границы и на швейцарском секторе дороги»³⁷. В таком случае, почему бургундам не поручили охранять дорогу? Дело в том, что великое аламаннское завоевание середины IV века показало, что их основной удар придется не на Швейцарию, а на Эльзас. В четвертом веке они не только совершали набеги на Эльзас, но и намеревались там поселиться. А когда экспансия действительно началась летом 455 года, то шла она в направлении Лангра и Безансона, очень далеко от Савойи³⁸. Правда, иногда они совершали набеги и в южном направлении, однако нападение отряда из 900 аламаннов на Беллинзону в 457 году вовсе не означает, что восточная или северная Швейцария была ими оккупирована или что они намеревались послать на юг поселенцев для постоянного проживания³⁹. Можно сделать вывод, что хотя, возможно, римские сенаторы позволили бургундам поселиться вокруг Лиона в 456 году (прим. 9), именно после того, как аламанны в 455 году вторглись в Эльзас (если они действительно направили поселенцев в Эльзас в 455 году), все же выбор Савойи как места расселения бургундов в 443 году необъясним, если целью расселения было отражение набегов аламаннов. Савойя никогда не подвергалась набегам аламаннов, и никогда подобной угрозы не было. Войско, размешенное в Савойе, никогда бы не смогло сдержать экспансию аламаннов или успешно защищать от варварских набегов долину Роны и Италию.

Кроме того, если Аэций расселил бургундов в Савойе исключительно с целью сдержать аламаннов, то как быть с возникающим хронологическим несоответствием? Аэций и его гунны сокрушили мощь бургундов в 437 году. Затем на шесть лет бургунды выпадают из истории, ни один летописец о них не упоминает, а Сальвиан, писавший свое сочинение в 440-441 годах и живо интересовавшийся варварами в Галлии, ни разу не говорит о бургундах. Причем это единственный из народов, живших в Галлии или вблизи нее, о котором он не говорит ни слова. Очевидно, они представляли еще меньше интереса, чем даже «трусливые» вандалы. Аэций также практически игнорировал их все эти шесть лет, но затем, кажется, без предупреждения, он их переселил в 443 году в Савойю. Наверняка у него были на то веские причины. Что же случилось за эти шесть лет, что заставило его изменить свое отношение к бургундам, которых его гунны в свое время так жестоко подавили? Может быть, набеги аламаннов на Галлию участились? Если и так, то наши авторы об этом молчат. Летописцы в эти годы обходят аламаннов таким же полным молчанием, как и бургундов. Даже Сальвиан упоминает их только один раз, но и он не говорит, что они стали более опасны. Он упоминает их только в связи с их пьянством. Их политическая деятельность лежит вне сферы его внимания⁴⁰.

Почему же тогда по прошествии шести лет Аэций все же нашел применение уцелевшим бургундам? Его талант государственного деятеля, возможно, переоценивали, но нельзя спорить с тем, что он был умелым и дальновидным военным стратегом; тем не менее между разгромом бургундов гуннами и переселением бургундов в Савойю прошло шесть лет. Ответ заключается в том, что только к 443 году возникла ситуация, требовавшая незамедлительной защиты Савойи. Когда Аэций покидал Г аллию в 439 году, возобновив договор 418 года с везеготским королем Теодери-хом в Тулузе, он, вероятно, был в общем доволен положением в Галлии. Во всяком случае, великие войны против бургундов, багаудов, везеготов были успешно завершены⁴¹. Однако Сальвиан в 440—441 годах писал о неспокойной обстановке в Галлии, вызванной не набегами аламаннов, а ухудшением социально-экономического положения галльских крестьян. Участились массовые побеги крестьян к варварам, особенно к везеготам, а также к багаудам. Сальвиан так много внимания уделяет той роли, которую багауды играли в Галлии, что он, возможно, предвидел в скором будущем новый всплеск движения багаудов. Сам Аэций, возможно, тоже знал, что скоро возможны беспорядки, и, возможно, он расселил аланов Гоара в Орлеане именно в 442 году. По моему предположению, это было сделано для того, чтобы сдерживать багаудов Арморики, то есть в тот год Аэций ожидал взрывов недовольства со стороны беднейших классов Галлии⁴². Однако в 440 году он расселил аланов Самбиды в окрестностях Баланса, откуда они могли держать под контролем нижнюю часть долины Изера: там они защищали один из основных выходов с той территории, где через три года были расселены бургунды.

Разве это не говорит о том, что именно тогда, когда Сальвиан писал об угрозе восстания в Галлии, ситуация в западных предгорьях Альп вызывала беспокойство правительства? Вероятно, Савойя не оставалась в стороне от движения багаудов. В 435 году «почти все рабы галльских провинций участвовали в движении багаудов», когда разразилось первое восстание под руководством Тибатто⁴³. Нет оснований считать, что Савойя не была затронута этими волнениями, хотя прямых данных о деятельности багаудов в предгорьях в эти годы у нас нет. Однако во время великого восстания галльских крестьян в 284-285 годах этот регион был, вероятно, также им затронут. Видимо, волнения происходили в Райхенштейне около Арльсхайма, в Шампанже и в Женеве⁴⁴. Кроме того, есть прямые данные по 408 году. В том году отколовшийся от римлян везегот по имени Сар возвращался из Галлии в Италию во главе войска настолько мощного, что оно разгромило армию Юстиниана, военачальника узурпатора Константина. Но во время перехода через Альпы Сар столкнулся с войском багаудов и вынужден был отдать им всю добычу, захваченную в Галлии. Стоит вспомнить, что он делал в Галлии перед возвращением в Италию. Он осаждал Баланс, в котором в 440 году Аэций поселит аланов Самбиды, то есть он отходил из Галлии в Италию вдоль той самой линии, которую должны были охранять эти аланы⁴⁵. Ничего не известно о том, что эти горные багауды были разбиты, так что их организация, возможно, продолжала существовать. Во всяком случае, вполне вероятно, что на протяжении последующих 20-30 лет потенциальные багауды в Альпах были, так как, насколько мы знаем, за эти годы не было сделано ничего, чтобы облегчить жизнь обитателей Альп и предотвратить повторение восстания 408 года. Вряд ли местные жители, бунтовавшие в 408 году, в 443 году были полностью довольны своим положением или окончательно примирились с ним: ведь за эти 35 лет Западная империя пришла в состояние еще большего упадка и условия жизни там ухудшились⁴⁴. Также вероятно, что и в Винделиции, и в Норике развивались движения за независимость, сходные с движением багаудов. Аэцию пришлось вести военные кампании в обеих провинциях в 430 году или примерно в это время⁴⁷. Могло ли население Савойи, имея опыт восстания 408 года, остаться в стороне теперь, когда багауды действовали к западу от Савойи, и, возможно, к востоку от нее? Если мы хотим найти объяснение расселению аланов Самбиды в Балансе в 440 году и бургундов в Савойе тремя годами позже, то разумно предположить, что описание Галлии, данное Сальвианом в 440—441 годах, верно и в отношении Савойи и тогда план Аэция состоял в том, чтобы защитить долину Роны, саму Савойю и альпийские перевалы от нападений восставших крестьян и пастухов альпийского региона. Обе эти акции должны были решить те же проблемы, что и расселение везеготов в Аквитании и аланов Гоара в Орлеане. Весь процесс расселения варваров в Галлии будет более понятен, если предположить, что одно и то же средство применялось несколько раз для лечения одной и той же болезни.

Таким образом, та опасность, для предотвращения которой Аэций расселил аланов в Балансе и бургундов в Савойе, шла не от аламаннов, пришедших из-за далекого Дуная. Если следовать нашим аргументам, то мы имеем дело с двумя сходными ситуациями: везеготы и аланы Гоара были расселены так, чтобы отрезать Арморику от остальной Галлии и лишить местных багаудов связи с их возможными сторонниками в других частях страны. Кроме того, нет никаких данных о том, что аламанны когда-либо угрожали Савойе или что после периода относительного спокойствия в конце 30-х годов они вдруг в 442—443 годах стали опасны. Напротив, Саль-виан в 440^441 годах ни разу не упоминает ни об аламаннах, ни о бургун-дах, если не считать его комментария об их пьянстве. Его книга не дает нам оснований считать, что у римлян было больше причин опасаться аламаннов в 440-441 годах, чем тремя годами раньше, когда Аэций также мог переселить бургундов из Германии I в Савойю. В то же время мы знаем, что в 440—441 годах огромное количество населения присоединялось к багаудам. По свидетельству Сальвиана, после отъезда Аэция в 439 году в Галлии назрел кризис, причем вызван он был не аламаннами, а багаудами. Есть и третий аргумент в пользу нашей версии. Землевладельцы Савойи вряд ли отказались бы от значительной доли своих доходов, если бы они не были уверены, что в противном случае потеряют свои поместья навсегда. Набеги аламаннов наверняка наносили большой ущерб, однако со временем сожженные виллы можно было построить заново, поголовье скота можно было восстановить, а поля засеять. Эти набеги не лишали землевладельцев главного — их собственности на землю, поэтому вряд ли угроза аламаннских набегов могла заставить их добровольно расстаться с большой частью своих земель и домов.