Тот уже вполне оправился от моего разящего появления и, судя по застывшему взору и крепко сжатым губам, готовил нечто весьма неприятное. И ударил он быстро. Я даже успел почувствовать жжение возле лица в момент, когда моя дага вонзилась в его незащищенное плечо. Волшебник болезненно вскрикнул, и совсем по-детски схватился за рану. После чего отправился отдыхать вслед за своими соратниками. Если повезет, то он успеет очнуться до того, как истечет кровью.
К сожалению, если потеря одной тройки и изменила общую расстановку сил, то заметить это, мне было не дано. "Наших" все также теснили и хотя принесший без сомнения много хлопот дым рассеялся, адепты "Грязной подписи" все также терпели локальные поражения, которые в итоге должны были вылиться в полный разгром.
Единственным кто все ещё пытался поднять с колен израненную честь школы оказался старина Фарки. На моих глазах он молниеносно вычертил на стене своим устрашающим циркулем пару обычных с виду кругов. В ту же секунду из стены материализовалась бледная, покрытая сиреневыми пятнами рука не менее двух сарков длиной. Этих двух сарков вполне хватило, для того чтобы схватить за горло одного из оказавшихся поблизости лепреконов. Тот истерически забился в этой петле и едва не отдал концы, прежде чем сотканную из волшебства руку искромсало какое-то фантасмагорическое подобие мельницы. Однако поскольку подвергшаяся удачной атаке тройка была, по всей видимости, стержневой, наступление лепреконов чуть затихло.
Я быстро осмотрел поле боя. Несколько людей без движения лежали на каменном полу. И сложно сказать насколько они были живы. Остальные "грязные" волшебники выглядели, прямо скажем не лучшим образом. Часть из них вообще еле стояла на ногах, а остальная, судя по бегающим глазкам, всерьез помышляла о позорном, но таком желанном бегстве.
Между тем на меня обратили самое пристальное внимание. Одна из троек, довольно самоуверенного вида, со всей очевидностью выбрала меня целью своей следующей, незамедлительной атаки. Неприятно рослый лепрекон резко бросил что-то своим напарникам. Те еле заметно кивнули и мгновенно приняли какой-то очевидно ранее спланированный порядок. После чего вся кавалькада скорым маршем направилась прямо ко мне.
К этому времени я уже успел перезарядить арбалет и сейчас не постеснялся пустить его в ход. Однако на этот раз выстрел оказался не столь удачным. Верный болт неожиданно отклонился от курса и пролетел над головой переднего волшебника, слегка взлохматив тому волосы. Второй раз перезаряжаться я уже не стал.
Барги хохотал и осыпал магов бранью и насмешками. Признаться, я бы предпочел сейчас увидеть на его месте Карифа, но Рыцарь Падшего престола никогда не являлся, если я не мог справиться сам. Ну, сам значит сам.
Я рассмеялся, отбросил арбалет, выхватил меч с дагой и не дожидаясь формальных поводов поспешил начать атаку. Под ноги мне подвернулся оброненный в суматохе простенький жезл, который я не преминул использовать в своих корыстных интересах. Видимо в жезле еще оставались какие-то остатки магии и после того как я от души врезал по нему сапогом, запуская в героический полет к лепреконам, он доказал, что принадлежал пускай не слишком одаренному, но чародею.
Жезл дерзко преодолел все вероятные преграды и ударил в грудь первого волшебника. Удар, правда, вышел не очень сильным, но он проложил прямую дорогу в магической защите для моей даги. К сожалению, левой рукой я владел не столь уверенно как остальными, так что бросок вышел далеко не фатальным. Вместо того, чтобы вонзиться в глаз кинжал рассек щеку того самого рослого лепрекона, вызвав фонтан крови и изумленный возглас. Похоже, именно он отвечал в этой тройке за защитные порядки, так как у остальных членов отряда во взглядах появилась откровенная боязливость.
- Вперед! - Барги веселился вовсю.
Мне надо было сделать не больше пяти широких шагов. И я уже почти одолел этот путь когда меня, наконец, накрыло. Школа "Троих и каждого" все же продемонстрировала, что не зря рассчитывала на место в Бессонном переулке. Правый лепрекон сделал сложный, резкий жест и воздух вокруг меня наполнился битым стеклом. По крайней мере, когда моя кожа покрылась сетью мелких царапин, ощущение сложилось именно такое. Второй, отстав лишь на мгновение, издал низкий гудящий звук и на меня тут же навалилась тоскливая усталость. Сразу перехотелось сражаться, бежать, размахивать беспощадно отяжелевшим мечом. Хотелось просто лечь и заснуть.
- Очнись, малыш! Очнись! Пускай веселье закончиться не на тебе!
Хриплый голос старого шута отрезвил, заставил желать, заставил смеяться. И я засмеялся. Мне было больно, на плечи и разум давила невидимая гора, но я хохотал как обезумевший король. А через мгновение захохотал и мой меч. Вряд ли его слышал кто-нибудь кроме меня, но уж в этом случае его смех почти оглушал. Меч словно сам рванулся вперед, туда, где от ужаса все шире и шире раскрывались глаза дураков-чародеев.
Глаза заливало кровью от мелких ран, ватные ноги едва удерживали от неминуемого падения, но меня все же хватило на один сильный, точный удар. Увы, но время для сантиментов прошло. Клинок рубанул по дилетантски подставленной шее и маг безвольно упал на истоптанные плиты.
Оставшиеся противники явно не имели запасного плана и поступили каждый по-своему. Один (наиболее смышленый) быстро отпрыгнул в сторону и затерялся во всеобщей свалке. Второй же решил использовать ещё одну, так или иначе последнюю попытку убрать меня с игровой доски.
С громким скрежетом треснула каменная плита возле ног волшебника. Крупные, тяжелые осколки рванулись в мою сторону, словно рой гигантских ос. Я еле успел пригнуться и все же получил пару жестоких ударов по голове и плечам. Меня зашатало. Что и говорить этот финт был действительно хорош.
Позади послышался рев. Видимо один из снарядов задел скучающего Даминиона. И да простит меня Дамми, сейчас я мог только порадоваться этому событию. Если раньше алый цверг просто развлекался, то теперь им явно овладело не веселье, но гнев.
К тому времени как мое зрение приобрело относительную четкость, Дамми уже успел сократить расстояние отделяющее его от мага до одного удара. И надо признать удар этот вышел гораздо лучше моего. Кривой нож резанул по глазам, полностью шокирую кошмарной болью. Второй удар пришелся прямо в неприкрытое никакими чарами сердце. Волшебник ещё не упал, а Дамми уже рванулся дальше. И уже через несколько секунд его нож вновь нашел жертву.
Арн гор Даминион не знал что такое жалость. То есть не знал в буквальном смысле. В культуре алых цвергов такого понятия просто не существовало. Жизнь для них была потоком бурлящей от ярости крови. Презренной крови врагов, хохочущей крови друзей и своей собственной крови, злой и бессмертной. Крови, которая для алых цвергов была чище ключевой воды.
И сейчас он убивал, не думая о том что, наверное, можно было обойтись гораздо меньшими жертвами. О том, что можно было просто раскидать, запугать, и постараться не заливать пол лишней кровью. О не думал об этом, потому, что для него кровь никогда не бывала лишней.
Еще трое упали под беспощадными ударами цверга, прежде чем лепреконы поняли, что если школа "Троих и каждого" ещё хочет располагать хоть каким-то количеством адептов, то пришло время даже не отступать, а бежать что есть силы, подгоняя себя всеми магическими ветрами.
Прошло не больше минуты, и мы остались стоять в опустевшем коридоре, который теперь предстояло долго очищать от обезображенных смертью тел. Вскоре к нам подошел украшенный свежим фингалом Фарки. Надо отметить, что от Дамми он старался держаться как можно дальше, и мне было сложно его за это винить.
- Да... - чародей с тоской обозрел наполненный смертью коридор. - Признаться не ожидал, что будет так плохо.
- Их последняя дорога была усыпана смехом и серебром, - пробормотал я и почти с сочувствием посмотрел на дергающееся лицо волшебника. Я знал, что, несмотря на буйный характер, маги крайне редко убивали друг друга. Как правило, основным итогом всех многочисленных стычек становились выбитые зубы, переломанные кости и прочие неприятные, но отнюдь не роковые последствия. И сейчас старый пьяница никак не мог понять, готов ли он был заплатить за свой грязный, провонявший переулок подобную цену.
